Бог знает лучше -2

готовятся. Жарко будет.

‒ Понял.

‒ И пусть ваши поддержат.

На дороге тем временем показалась голова колонны. По бокам БМП. Рядом с ними фигуры в камуфляже. Один из партизан укоризненно покачал головой.

‒ Совсем обнаглели, не боятся. Ничего, накажем.

Бородатый опустил бинокль.

‒ Алесь, давай, рви гадов!

… По колонне с двух сторон из леса ударили «Утесы». Девочка, стоявшая на коленях, рядом с бойцами вскинула руки.

‒Гэта вам за маму!

По дороге пронеслась волна пламени…


Молодость моя,

Белоруссия.


Сосны да туман,


Песни партизан.


Песни партизан, алая заря,


Молодость моя,


Белоруссия…


… Мужчина с генеральскими погонами, в сердцах, стукнул кулаком по столу.

‒ Скажи мне, откуда они взялись! Все эти батьки Минаи, Коржи, Федоровы? Откуда вылезли, из каких болот? С красными флагами, за советскую власть… ‒ выдохнул. ‒ А мы для них…

Его собеседник пожал плечами.

‒ Фашисты. И ничего не ты, не я сделать уже не сможем.… А меньше надо было деревень жечь, да детей расстреливать. И ждет нас с тобой военный трибунал, если доживем, конечно.

‒ Поосторожней с такими разговорами.

‒ Ну, ты же меня давно знаешь…

‒ Поэтому и предупреждаю…



                        Район Мариуполя.




«Ех, яблучко, куди котишся.

До повстанців потрапиш

Не воротишься...»



… ‒ Батька, тут… ‒ в хату зашел боец.

‒ Шо случилось, Щусь?

‒ Да до нас люди прийшли. С оружием, говорят з Донецька. Вроде, шахтеры.

‒ Ну, пойдем, глянем.

На площади, под красным знаменем, выстроились три сотни вооруженных людей. Один вышел вперед.

‒ Вот, прими, батька. Сводный шахтерский полк, из Донецка.

‒ Полк, говоришь.… А ты?

‒ Командир Александр Захарченко. Ребята на собрании выбрали.

‒ Как дошли?

‒ Быстро, через портал. Но повоевать немножко пришлось.

‒ Как у вас в городе?

‒ Вас ждут.

‒ Понятно. Гриша, шо скажешь? Ну, давай до коменданта. Пусть бойцов накормят и прочее, Александр, ты ко мне потом зайди. Обсудим, шо да как.

‒ Батька, глянь що у них на знамени написано? Разве можна на красном знамени таке писати?

На красном полотнище надпись.

«Пресвятая Варвара, Спаси и Сохрани нас!»

‒ Можно, Федос, время такое. Шо еще, давай быстрее, дел много.

‒ Да это... Що с пленными робити?

‒ Я же говорил уже. То не люди, звери, бешенные в обличии человеческом. Порубать их… и все.

‒ Понял. ‒ Спрашивающий обернулся. ‒ Хлопцi, гоните давайте эту падаль камуфляжную до яру на Божий Суд...

… К повстанцам, сидевшим около полевой кухне, подошла молодая женщина в потертых джинсах и армейской куртке с автоматом за спиной, поздоровалась.

‒ Товарищ Антонина, сидай з нами.

Один из бойцов спросил другого.

‒ Кто она?

‒ З Києва буде, журналистка. Не гайдамачка яка, наш, бойовий товариш. Спящая вона, крила тiльки ростуть. Каже, що книгу пiше. Ти запитати чого хотiла? Давай, на все питання ответим.

Женщина, кивнув, достала из кармана куртки диктофон.

‒ Да. ‒ Помолчала. ‒ Зачем я это..., а може потом хто и почитат, поймет... За що билися i погибали  бойцы  доблестной повстанческой армии Батьки Махна. А то ж напридумывают...

‒ Не сумнiвайся, дочко. ‒ успокоил ее пожилой махновец. ‒ Прочитают.

‒ Тогда… странный вопрос звичайно. А за що ви, хлопцi, воюете, за що кровь проливаете? Кто ответит, ты?

‒ Давай я. За що? Та за радянську владу, народну. Тiльки без партій, без... не треба нам этого гавна. Сама знаєш до чого воно призвело. Вонi ж ще вчера коммунистами були, а сегодня... Я тебе про них так скажу. Влада их развратила. Без них людям краще. А им кулю в лоб, за все, що вонi з батьківщиною нашою створили.

Сидевший рядом, закурил, выпустил дым в сторону.

‒ За Волю, сестричка, за коммунизм. Щоб для всех людей то було.

Антонина замялась.

‒Извините, конечно. А ось... кажуть про нас, що ми церкви палимо, священников вбиваем... Мол, в Бога не верим. Чули ж таке? А щоб ответили?

Бойцы покачали головами.

‒ Ну, Антонина, ты…

Один завернул рукава своей рубашки.

‒ Бачиш, татуировки. Свыше вони и мне, и iншим даны були. Ось и ответ. Сама знаешь, за такие татуировки  наших живцем палять. А те... сатане поклоняються. Просто ж. У нас Бог в сердце, а у них...

‒ А що на плечах? Донбас-Новороссия?

Боец подумал.

‒ А то й значить. З Донбасу нова Россия та Украина почнуться. А значить и з нас. А потом, Антонина, и до Києва дойдем.  З Божою Допомогою. Правильно, хлопцi?

‒ Дякую. Гаразд, пойду я. ‒ Антонина выключила диктофон, встала и хотела идти. Ее остановили.

‒ Куди? Постой-ка, справа до тебе есть. Хлопцi думають, що давно газета нам нужна. А раз ти журналистка, то давай - ка ось що. До товариша Аршинова и вопрос про это перед ним поставь. Зрозумила? Ну, йди...

… Сидящий на лавочке около дома парень взял в руки гармонь, растянул меха. Прикрыв глаза, запел.


«Як батько заграє, - ворог враз ридає;

То іти до кого молодому козаку?!

Червоні ліворуч, білії праворуч,

А я піду до батька на гражданськую війну.


Любо, братці, любо, любо, братці, жить,

З нашим отаманом не приходиться тужить…»

Из дома вышла пожилая женщина, села на лавочку, рядом с усевшимися около парня девочки с мальчиком. Вздохнув, сложила руки на коленях.


«Із валки лунко, лунко в береги

Вдарили одразу короткі батоги.

Батько нахилився, коня у кар’єр,

"Висікти сволоту!", цівку плечем впер.


А першая куля, а першая куля

Порснула по мені та спасли ремні.

А другая куля, а другая куля

Вранила коня, ще за світа дня.


Любо, братці, любо, любо, братці, жить,

З нашим отаманом не приходиться тужить.»…


Подошли еще трое бойцов, девушка в белой косынке с красным крестом.


«А третяя куля, а третяя куля

Вцілила мене, мого коня нехай мине.

Як терпець урвався - то не налякать,

Тільки б дотягнуться, а на смерть начхать.


Не сумуйте батьку, нічого пенять,

Ті хто виноваті вже навіки сплять.

А що не владнали та не домайстрували

Буде того зілля нашим дітям дорубать.


Любо, братці, любо, любо, братці, жить,

З нашим отаманом не приходиться тужить.



Годі на сьогодні, браття, храбрувать,

Коні натомились, хлопці хочуть спать.


Нічого не шкода, ні врага-ірода,

Шкода тілько волі та буланого коня.


Любо, братці, любо, любо, братці, жить,

З нашим отаманом не приходиться тужить.»…


‒ Гарно, Гнат, поет. Не зря в филармонии учился. Но, давайте дальше. Шо после Мариуполя делать будем?...

... Антонина Полищук не успеет закончить свою книгу. Она погибнет через два месяца под Лисичанском. Но это будет потом...


… ‒ Лиска, кончай… маятся. Делать больше нечего?

‒ Мать, ну интересно же. Откуда эти, в камуфляже, взялись? Кто они, если их даже кгбэшники ссутся? Костя?

‒ А действительно. Со свастиками, рунами и… трезубами какими-то. Уля, что думаешь?

‒ А вы не понимаете? Бездна…

‒ Ну и не хрена себе, мы с кем воюем…


                                    Другой мир.

                                  Где-то на Украине.


Спрыгнувший в траншею, боец с белой повязкой на рукаве огляделся.

‒ Командир, что за херня? Никого вообще. Может съебались просто?

Взошедший на бруствер мужчина, сдвинув пилотку, почесал затылок.

‒ Ничего не понимаю. Сообщений о прорыве не было. Проспали, что-ли?

‒ Ага, и мертвых с собой забрали.

‒ Да может, прикопали где, только… по ним же вчера артиллерия отработала. И никаких следов захоронений. Куда они своих убитых дели?

Подошли остальные бойцы.

‒ Что вообще происходит? Село пустое, мужик сумашедший. Что он нам кричал? Мол, бегите, здесь бесы… Бред какой-то, где противник?

‒ Холодом посреди лета тянет, чувствуйте?

‒ Короче. ‒ Командир показал на блиндаж, около которого с шеста свисал залепленный грязью и кровью флаг с символикой какого-то нацбата. ‒ Проверить надо.

Трое подошли к входу в блиндаж, с автоматами наизготовку вошли. Через минуту выбежали. Один присел на корточки, его вырвало. Другой трясущимися пальцами показал на блиндаж.

‒ Т-т-там…

‒ Что там еще?

‒ С-сами п-п-посмотрите.

Зайдя в блиндаж, командир только выдохнул.

‒ Вот и гражданские нашлись. Охуеть, блядь…

В углу, вповалку навалены трупы. Мужские, женские, детские.… На столе человеческий череп, чаши, похоже с кровью, наполовину сгоревшие черные свечи, на стене и полу кровью были нарисованы какие-то символы. Один из бойцов, вглядевшись внимательней, дернул командира назад.

‒ Осторожней, ничего не трогайте и валим отсюда, если жить хотите.

‒ Заминировано, что-ли?

‒ Хуже. Уходим быстрее, потом объясню. ‒ Он показал на странный след, похожий на отпечаток лапы на стене.

Выйдя из блиндажа, отошли подальше от захваченных позиций, сели на траву, закурили.

‒ Гамми, а теперь рассказывай. Что за херня и чего ты испугался? Я тебя таким еще не видел. Хотя да… обосраться можно легко.

‒ Я подобное уже видел. Когда еще в милиции работал. Сатанисты…

Один из ополченцев засмеялся.

‒ Мишка, нашел, чем пугать.

Командир оборвал его.

‒ Тихо. Дальше рассказывай. Всем слушать…

‒ Я этим после одного громкого дела у нас заинтересовался. У нас пацана убили, пятилетнего. Горло перерезали, кровь выпустили. В жертву принесли. Кто, что не выяснили. Местные, кого за жопу брали, кричали, что не они и знать ничего не знают. Только по глазам видно было,  что до усрачки они боялись. Ну, а потом майдан, война.… Но я пока дело вел, в книги полез.  Короче, там… ‒ показал на блиндаж. ‒ Людей всех в жертву принесли, ритуал призыва провели.

Внезапно стало тихо, кто-то поперхнулся, кто-то перекрестился.

‒ Призыва кого?

‒ Его Самого.

‒ Слышь, брат, ты с этим не шути. Не надо…

‒ А я не шучу. Дьявола они вызвали. Он их и забрал. И живых, и дохлых. А где они сейчас, лучше даже не догадываться.

Командир помотал головой, приходя в себя.

‒ Теперь вроде понятно. А я все думал.… С других участков ведь тоже о подобном докладывают. И не только у нас. Значит вот что. Выставить оцепление, в село и на позиции никого не пускать. Со священниками в штабе пусть решают. Бек, связь давай…

                                          Монгольская граница.

«Горы здесь плечом

Держат небосвод,

И восток опять в огне.

С солнечным лучом

Сразу оживет

Золоченый барс на броне.

Спросят нас в селе: "Ходите под кем?

Ваши командиры где?"

Бэтээр-баатор,

Акээм-мерген

И великий хан Эргэдэ!»


… Дверь в кабинет начальника заставы распахнулась.

‒ Товарищ командир… Дозорные с пятого участка доложили. С той стороны гости. Вооруженные и много. Только непонятно. Похоже, Джучи это пришел.

‒ Да ну… ему что, детей учить надоело? В дээрэмчины ( бандит, разбойник. ( Монгольский.) решил податься? Дожили…

‒ Он вас просит приехать.

‒ Ну, раз просит. ‒ Мужчина надел фуражку, закрепив ремешок под подбородком, крикнул в открытое окно.

‒ Слава, заводи машину, прокатимся.

Когда начальник заставы вышел на улицу, с порога медпункта его окликнула женщина.

‒ Дима, что случилось? Провокация или…

‒ Жена, ну ты… Джучи в гости заглянул… Клавдия, прекращай.

Женщина  махнула рукой.

‒  Напугал ты меня. А это ладно, привет ему передавай… Слава, ты его только обратно привези. Под твою ответственность.

Шофер козырнул.

‒ Не волнуйтесь, Клавдия Викторовна…

… Сидевший на войлочном коврике молодой монгол, услышав шум подъезжающей машины, обернулся и приветственно помахал