Бог знает лучше -2

до вас.

Не чернилами написана она —

Кровью красною в лихие времена,

И поют ее не птицы в облаках,

А народ в бою с наганами в руках…


Охранник в коридоре остановился с расширившими глазами, помотал головой, приходя в себя…

… – А теперь скажи, зачем ты к нам пришел? – девушка в военной форме и темных очках внимательно посмотрела на мужчину. – Таких как ты мы убиваем. Смерти захотел, совесть замучила?

– Я слышал, как она пела.

– Кто она?

– Вы называете ее Волчицей. И я понял, … что жил как… животное. Может быть, умру как человек.

Стоящий рядом парень почесал лоб.

– Юджи, это он о…

– Ну да. Они живы?

– Пока да.

– Значит, мы их вытащим. Бася, собирай наших.

Мужчина, вздрогнув, отступил назад.

– Не надо этого делать.

– Он еще здесь и жив?

– Подождите, послушайте… Вам же нельзя туда. Вы же там все ляжете и их не спасете.

Юджи пожала плечами.

– С чего ты взял?

Мужчина, вздохнув, сел на пол. Его трясло.

– Слушайте, это не просто тюрьма. Там…

– Что там? Да успокойся ты.

– Внизу, под фундаментом, Нечто. Страшное настолько, что люди с ума сходят от одной мысли об этом, даже охрана.

Женя присела перед ним, протянула зажженную сигарету.

– Покури. Там внизу Портал?

– Я не знаю…

– Значит он. Предположим. Теперь расскажи нам, что знаешь. Не бойся, убивать не будем. Вот стул, садись.

– Раньше это была обычная тюрьма. Потом пришли… эти, в капюшонах и которые в камуфляже, и принесли страх. Половину заключенных просто убили, остальным не повезло. Охрана… Мы уже не люди, нас превратили в…

– Успокойся, раз сам пришел к нам, значит человек. Выпей воды.

– Они отбирают задержанных и… Нет! Не надо! – мужчина, выронив стакан, упал со стула, его трясло. – Я случайно увидел, что с ними делают. Не хочу! Там дети были маленькие!

К нему подошла женщина в белом халате.

– Держите его, я укол поставлю, чтобы в себя пришел.

Юджи выдохнула.

– Выходит, зря мы надеялись, что слухи. – Она присела, положила ладони на голову мужчины. Поморщилась от боли. – Возвращайся, ты нужен. Помогите ему.

Мужчину посадили на стул.

– Можешь говорить?

– Да. Как ваши это выдерживают, не понимаю. Говорят, что вы сильнее обычных людей…

Подошла пожилая женщина, погладила мужчину по лицу.

– У тебя хоть семья то есть?

– Жена забрала детей, ушла,… кто будет жить с чудовищем. А она… Волчица своей песней, словно что-то нарушила, сломала.

– Интересно, ты один такой?

– Не знаю. Ее многие слышали.

– Ладно. – Женя обвела взглядом собравшихся. – Что нам делать, мы потом решим. Что ты можешь сделать?

Мужчина помолчал, приходя в себя.

– Записку могу от них передать. Я смогу, теперь смогу.

– Как?

– Нас иногда выпускают в город. Давайте, через неделю встретимся, где скажите. Если не приду, значит, я мертв.

– Договорились. Знаешь где это место? Там и пересечемся. А теперь, извини, мы тебе память подчистим. Тебе же спокойней будет, не бойся это не больно…

… – Значит, что получается? Расклад такой. Пока есть Портал, сделать ничего невозможно. Через него постоянно подпитка энергетическая идет. А убрать его мы не можем. Пока не можем.

– Небесных надо звать, они помогут.

– Как, по телефону им позвонить? Серый, успокойся, пожалуйста. Все давно на нервах.

– А с ребенком что? С сыном Мику?

– Непонятно. Был в Москве, а где сейчас… Славка?

– Говорят, его в деревне видели.

– Значит у Лешачки. Облом сукам вышел… Ладно, записка.

– Передал ведь, не обманул. Только как ее отдать и кому?

– Кому понятно. Тете Мицуи. А как, … через Каина. Свист, у тебя подвязки были, займись. Ничего, память у нас хорошая, все запомним. Все по счету будет.

… Японка средних лет, шла по улице бывшего советского города. Зима, дело к Новому Году идет. Только… не до этого. Она посмотрела на патрульных в камуфляжной форме, прошедших мимо. Спокойно, только спокойно. Не вздумай нервничать. Ее толкнули, она подняла голову. В нее уткнулся парень. Короткая стрижка, пальто, свитер, меховая кепка… на пальцах заметны татуировки. Где-то она уже видела похожие.

– Извините, гражданка. – Парень внезапно придвинулся ближе, прошептал. – Молчи. У тебя в кармане записка от дочери. Извините, тороплюсь.

Она проморгала. Парня уже не было. Исчез, как будто растворился в морозном воздухе. Ее снова толкнули, теперь в спину.

– Узкоглазая, что встала? Проходи, давай.

Она кивнула.

– Простите, пожалуйста.

Сунула руку в карман пальто. Что-то есть. Только не беги, побежишь-умрешь. Сама знаешь.

… Зайдя в квартиру, она разулась, разделась. Из кармана достала… лоскут бело-серой ткани, который когда-то был носовым платком. На нем бледно-красные иероглифы, ее кровь. Детский шифр, который знают только они. Мать и дочь. Шторы можешь не задергивать, в квартирах напротив уже давно никого нет. Развернула лоскут.

« Здравствуйте мама и папа. Пишет вам ваша непутевая и непослушная дочь Мику. Хотела бы написать, что у меня и остальных все хорошо, но зачем врать. Простите за это. Мама, найди Юджи, ты помнишь ее. Она поможит. Забери папу и бегите. Дедушка вас примет. Пожалуйста. Будьте осторожны, берегите себя. Прощайте и не плачьте по нам. Твоя дочь Мику. Алиса, Ульяна, Костя.»

Прочитав записку, женщина упала на колени, закрыв лицо руками. Как там…

«Муж в могиле, дочь в тюрьме,
Помолитесь обо мне…»

… – Вот ваши документы, тетя Мицуи. Они подлинные, не сомневайтесь. За них погибли двое. Мы сделаем вам портал, в Москве вас встретят и проводят до аэропорта. Дальше, как Бог даст. И простите, что не смогли спасти…

Женщина вскинула ладонь.

– Пусть Аматэрасу Омиками хранит вас, дети мои. Отомстите. За мою дочь, за всех…

– Не волнуйтесь об этом. Никто не уйдет обиженным… Они уже мертвые, только пока не знают об этом…

… Нетрезвый мужчина, столкнувшись с патрулем, махнул рукой.

Патрульный в ответ козырнул.

– Извините, обознались.

Прошел еще, внезапно рядом старческий голос.

– Внучок, я вижу, ты большой начальник, раз патруль с тобой здоровается. Ты прости старика. Сигаретой не угостишь?

Мужчина обернулся. Действительно, бедно одетый старик.

– Дед, тебе делать нечего…

Удар сзади…

– Кум, проснулся, тогда доброе утро.

Мужчина попытался пошевелиться. У горла лезвие ножа.

– Смирно посиди.

Рядом голоса.

– Старик, ты…

Тот же старческий голос.

– Учитесь, как работать надо. А что его сразу не кончили?

Еще мужской голос из темноты.

– Силя, объясни ему расклад, чтобы непонятного не было.

– Кум, тут такое дело. Хорошие люди просили тебе привет передать, от Azadi. Нам не жалко, свой интерес.

Мужчина попытался дернуться.

– Вы знаете, кто я.

– Конечно, кум. Мразь…

Мужчина завыл, поняв все, пытаясь вырваться.

– Не убивайте! Деньги отдам, все отдам!

– Каин, он торгуется?

Из темноты тот же мужской голос.

– Ты за кого нас держишь? На твоих деньгах детская кровь запеклась, к ним прикасаться западло. Силя, кончай его, холодно.

– Это тебе за Улю, за Лиску, за Самурайку, за Апача… За всех...

Парень, улыбаясь, провел ножом по горлу.

– Легко сдох…

Тело с перерезанном горлом дернулось последний раз, на окровавленном снегу.

– Даже умереть не мог по человечески. Ладно, пошли к Хромому, согреемся…


                      Шереметьево.

– Ты… Имя, фамилия… раздевайся до белья. Я бы вдул…

– Японка вроде. Иностранка, забудь… Слышь, нагнулась, трусы спустила, жопу раздвинула… Что? На самолет хочешь?

– Теперь сюда смотри. Знаешь ее?

Фото дочери, похоже, сделана в тюрьме. Синяки, седые волосы. Доченька…

– Я не знаю ее. Никогда не видела

– Верим. Одевайся, обезьянка, туда пройди. Сумку раскрой. Чисто. Что встала, иди, а то на рейс опоздаешь…


        Международный аэропорт Нарита.


Вышедшая из здания женщина, поежилась от ветра и зашла в телефонную будку.

– Отец, я прилетела. В аэропорту. Я поняла, подожду. Ямада? Тогда до встречи.

Она дошла до скамейки и сев, прикрыла глаза. Почти дома, но расслабляться рано. Еще бы полицейских было по меньше. И этих, с эмблемами Сил Самообороны. Рядом послышался мужской голос.

– Госпожа…

Она посмотрела на подошедшего, попыталась улыбнуться.

– Здравствуй.

Еще один мужчина протянул руку к ее сумке.

– Пойдемте, госпожа, машина ждет.

Неприметный «седан». Ямада виновато вздохнул.

– Мы просим прощения, время такое, что…

– Ничего страшного, я понимаю.

Ямада, поклонившись, открыв дверцу машины.

– Прошу вас.

Сел на переднее сидение.

– Поехали.

Машина, аккуратно выполнив поворот, выехала с территории аэропорта мимо стоявшей бронетехники. Женщина, опустив голову, закрыла лицо руками. Сидевший рядом якудза деликатно тронул ее за плечо.

– Госпожа, поплачьте, будет легче.

Она откинулась на спинку сидения, сделала вид, что улыбнулась.

– У меня больше нет слез.


                      Зареченск.


– Интенсивные допросы результата не дали. Где ребенок выяснить не удалось. Возиться с ними бессмысленно. Ликвидировать этой же ночью. Тихо и незаметно, не привлекая внимания. Выполнять.

– Все,… сейчас кончать повезут. Уля…

– Я устала. Микуся, а что ты написала?

Мику, обессилев, села на пол около стены, обняв Костю. Над ее головой алела надпись, сделанная кровью.

«Да здравствует коммунизм!»

Кто-нибудь да прочитает. Вошедшие с опаской в камеру автоматчики надели цепи.

– На выход!

Помогая друг другу, прошли по коридору мимо жмущихся к стенам охранников.

– Прощайте, товарищи!

Откуда-то донеслось эхом.

– Прощайте!

Тюремный двор, фургон. Прокатимся, напоследок.

– Лиска, чего лыбишься?

– Боятся…

Удар прикладом по ребрам.

– Заткнулись!

… Скрип тормозов, фургон остановился, дверь открылась, впустив морозный воздух.

– Приехали. Выводи.

Один из автоматчиков в штатском выволок Алису за волосы на снег, повернул ее голову.

– Вас здесь даже не найдут.

Подъем на крышу. Костя, держись, любимый. Повисни на мне, я выдержу, я сильная.

– А просто пристрелить нельзя было?

– Хотим, чтобы вы полетали, ангелочки.

Мику повернулась.

– Запомните, я найду вас.

Лающий смех.

– Гляньте, еще угрожает, сдохнешь же сейчас.

– Клянусь Богом, найду и убью.

Один из палачей отступает назад.

– Оттуда не возвращаются.

– Мы вернемся…

Подвели к краю крыши.

– Приготовиться!

Внезапно в ночи, над заброшенной стройкой раздался детский голос.

«Орленок, орленок, взлети выше солнца

И степи с высот огляди.

Навеки умолкли веселые хлопцы,

В живых я остался один.

Орленок, орленок, блесни опереньем,

Собою затми белый свет.

Не хочется думать о смерти, поверь мне,

В шестнадцать мальчишеских лет.»

Песню подхватили три голоса.

«Орленок, орленок, гремучей гранатой,

От сопки солдат отмело.

Меня называли орленком в отряде,

Враги называли орлом.


Орленок, орленок, мой верный товарищ,

Ты видишь, что я уцелел.

Лети на станицу, родимой расскажешь,

Как сына вели на расстрел.


Орленок, орленок, товарищ крылатый,

Ковыльные степи в огне.

На помощь спешат комсомольцы орлята

И жизнь возвратится ко мне.


Орленок, орленок, идут эшелоны,

Победа борьбой решена.

У власти орлиной орлят миллионы,

И нами гордится страна! «

– Да стреляйте же!

Автоматные очереди, в темное небо взлетели, расправив крылья, четыре тени…

… – Женька, что делать будем? Ты