Фукаляроша.
На балу одна дама, общаясь с герцогом, воскликнула: «Вы хулиган, сэр!» - «Зато – сэр!», - с достоинством ответствовал он.
Вольнодумство так и перло из него, затопляя окрестности. Что могли вынести принцессы из лабиринтов образования, если герцог любил повторять такую выношенную им опытным путем мысль: «В каждой добропорядочной даме должны быть задатки порочной женщины. И наоборот». Не мудрено, что в Европе началась Реформация. В королевских домах вошло в моду заводить парламенты и слушать ученых, рассуждающих о дате рождения Бога. Тогда все, кому был дорог прежний естественный порядок вещей, подступили к герцогу с укоризною. Тот вспылил и с криком: «Все, хватит, я ухожу в женский монастырь!» покинул Храм Знаний. А его преемникам пришлось много потрудиться, чтобы вернуть сущее на круги своя. В том числе и при помощи розог. Верховный Магистр Эразмуил Инквизиторский сначала теоретически пришел к мысли, что розги являются самым весомым и вразумляющим аргументом в любом споре. И хотя его совесть бунтовала против проверки горних высот теории низменным опытом, он с сожалением перешел к практике. На эту тему им был написан приличествующий сложности трактат и издан весомый приказ. С тех пор так и повелось. «Главное - вовремя напугать», - заявил Эразмуил. Сначала этот тезис восприняли как ретроградство (на дворе Декамерон и Пантагрюэль все-таки!), но когда из королевств посыпались благодарственные царские письма за хорошее воспитание вернувшихся в отчие дома отпрысков, тут даже прогрессисты призадумались. И стали внимательнее слушать изречения своего начальника. Он же глаголил мудрые истины без устали:
«Не поротая молодость – пропащая молодость». (Краеугольный постулат.)
«Воспитание есть передача по наследству ошибок отцов с попыткой последующего их исправления, что позволяет наследникам убедиться, что они такие же дураки, чем сохраняется гармония преемственности». (Это самый философичный постулат из всех произнесенных Магистром. По нему защищено множество диссертаций.)
«Чтобы управлять, надо сначала научиться подчиняться!» (Взято на вооружение.)
«Хочешь быть начальником – будь им!» (Самое туманное изречение магистра.)
«Чего не успел я, сделаете Вы, и, возможно, хуже». (Напутствие выпускникам.)
Этот экскурс в историю дан для того, чтобы рельефно вылепить мысль о том, сколь сложен процесс омонаршивания монархов, где свобода и ее противоположность – порка - суть нерасторжимое благодетельное единство. Недаром Средние века стали эпохой расцвета диалектики, к многочисленным почетным творцам которой принадлежит и Эразмус Инквизиторский.
Но вернемся к пострадавшим. Трое принцев после порки, не зная, что делать дальше, в смущении топтались у ворот Института. До сих пор решения принимались за них, когда вдруг колесо фортуны повернулось к ним задней осью и скрип сей возвестил им о наступлении времени желанной свободы, то есть о праве выбираться из незавидного положения самим. На руках у них были официальные листы с двумя параграфами. В первом им выносилось порицание и предупреждение, во втором сообщалось об их выселении из королевского общежития, дабы они не совращали другие неокрепшие молодые умы. Последний пункт списка неудач был, пожалуй, самым болезненным, ибо тянулся во времени много дольше, чем экзекуция. Надо было искать жилье и платить за него из собственных, непредусмотренных на этот случай, государственным бюджетом статей расходов. Даже неискушенным в экономике принцам сразу стало ясно – мороженого им теперь не видать! Принцам пришлось бы еще долго переминаться в поисках выхода, если б один из них, привычно озираясь в поисках потолка, в качестве точки опоры для выхода из сложной ситуации, не узрел пришпиленный на заборе линялый лист гербовой бумаги. Объявление гласило: «Высокородная царственная особа сдает комнаты. При себе иметь свидетельство о благородном происхождении. Адрес…». Бездомные принцы вняли очередному указующему персту судьбу. Так как у всех троих кареты оказались в починке, они пешком отправились искать новый приют, уверяя друг друга, что моцион после порки очень полезен. По дороге и познакомились. Компанию принцу Лотису составили принц Адмус и принц Одарис. Каждый из них рассказал, откуда он родом и как попал в высокочтимый Храм Знаний, а в его стенах – в члены делегации. Лотис поведал то, что уже нам известно, а вот что рассказали другие принцы.
Принц Адмус был пятым сыном в семье, и корона ему могла достаться лишь в случае истребительной войны, мора или других ужасных бедствий. Но он не был настолько честолюбив, чтобы молить судьбу о чем-то подобном, а потому большую часть времени проводил на дворцовом чердаке с голубями. Когда он подрос до уровня социальной зрелости, отец-король послал младшего сына в Институт Королевского Хозяйства с наказом: учиться, жениться, обзавестись связями. Выполняя последний пункт программы, Адмус и вляпался. Он вступил в крамольный кружок ради знакомств и дал по неразумности уговорить себя пойти с ультиматумом. («Хорошо, что ты не начал выполнять отеческую программу с женитьбы», - успокоили его новые друзья.)
Принц Одарис родился в малоудельной королевской семье. Оттого ли, что их всячески притесняли соседние сильные королевские фамилии, то ли в силу неведомой генетической мутации, но их род регулярно поставлял на мировой рынок завзятых радикалов, требовавших со всех трибун равенства и братства среди королевских и княжеских фамилий. Поэтому, когда Барбидон предложил участвовать в несении петиции, то Одарис почел это мероприятие за свой фамильный долг.
Так, за содержательными разговорами они вошли в город и по его приветливым улочкам с бойкими вывесками и опрятными фасадами домов направились прямо туда, куда звало их объявление. Сим благодетельным местом к удивлению и радости изгнанников оказался настоящий и довольно внушительных размеров каменный рыцарский замок. Что он именно рыцарский, а не какой-либо иной, удостоверял геральдический щит, выкованный из доспехов поверженных неприятелей и горделиво приколоченный над воротами. Стоит добавить, что замок окружал тенистый сад, и на ветвях деревьев беспечно пели о своем личном разнокалиберные птахи.
- Ничего хибарка, - молвил принц Адмус. – Боюсь только, что за эти красоты с нас попытаются содрать три шкуры… совокупно, конечно.
- И далеко от Института, - вздохнул Одарис. – Придется рано вставать.
Надо отметить, что принц Одарис представлял из себя в меру упитанного, румяного юношу, из тех, кто радовал бы глаз людоеда, если бы они еще водились в описываемых местах, и охотно верилось, что вертикальному положению он предпочитает горизонтальное.
- Но зато никто нам не будет больше морочить голову, - возразил Лотис. – И, думаю, в совокупности, это обойдется дешевле.
Аргумент Лотиса перевесил груз сомнений, да и деваться было некуда.
На стук колотушки ворота открыл старый дворецкий в не менее старом камзоле, некогда расшитом золотом. Ветхость дворецкого навевала мысль, что он еще помнит девятый крестовый поход. С третьего раза старик бодро смекнул, что от него требуется, и повел новых жильцов в замок.
Дворец оказался коммуналкой, где в дальних покоях доживали век две принцессы-пенсионерки и один видавший виды постоялец, всего лишь графского звания, но близкий родственник некоего короля. В свое время он попытался неудачно свергнуть сводного брата с престола и теперь пребывал в изгнании. (Все эти сведения доложил словоохотливый дворецкий, пока они шли от ворот в приемную залу, что заняло примерно две четверти часа. Быстрее шествовать дворецкий попросту не мог.) Зато остальная и большая часть замка безраздельно принадлежала экс-королеве Бесмезии, которая и вышла им навстречу.
При ее появлении принцы поклонились, но про себя с молодой беспощадностью отметили, что собственно от королевы осталась изрядно побитая молью горностаевая мантия и осанка. Единственно, чем могла сверкнуть эта дама, так это бриллиантовым зубом, что подарил ей супруг на серебряную свадьбу.
Зябко кутаясь в меха, королева сурово оглядела робевших гостей и веско произнесла:
- Господа, я не терплю трех вещей: молоденьких дам в доме, беспорядочного шума и отсутствие аристократизма!
Сказав это, она вопросительно посмотрела на принцев. Первым смекнул Адмус. Он подскочил к королеве и приложился к ее ручке. Королева оттаяла. Тут подоспели Одарис и Лотис. А Одарис даже сочинил на ходу комплимент:
- Мы польщены находиться в Вашем присутствии.
- Кажется, я смогу принять Вас в моем доме, - проговорил королева. – Дворецкий проводит в ваши покои. В пять часов прошу на чай. Помните: здесь не принято опаздывать.
И она величаво удалилась. Проржавевший от времени дворецкий, поскрипывая суставами, исполнил указание хозяйки.
- Плата – десять золотых в месяц, - напоследок прошамкал он.
- Так много? – удивились принцы.
- Королева никогда не мелочится! – ответствовал дворецкий гордо.
Принцы получили три комнаты с подобающими удобствами: кроватью под балдахином, объемистым резным шкапом, бюро из красного дерева позапрошлого века, креслом с подставочкой для ног, расписным фарфоровым вазоном за ширмочкой и портретами в позолоченных рамах. Их вещи еще не прибыли, так что на освоение ушло немного времени. Без двух минут пять товарищи по быту дружно вошли в столовую.
Во главе огромного стола под готическими сводами сидела королева-вдова. По правую сторону от нее – две экс-принцессы: милые, хлопотливые старушки, похожие на сосуды для хранения ушедшего времени. По левую руку угнездился неудачливый претендент на трон: желтый, ссохшийся от царственного горя джентльмен.
Принцы поклоном поздоровались с присутствующими и заняли свои места. Королева хлопнула в ладоши. Дворецкий, выполнявший одновременно обязанности лакея, наполнил чашки чаем. Лотис проголодался настолько, что почувствовал во рту запах котлет. Но, увы, на столе кроме печенья, булочек, конфитюра, молока и тонких ломтиков сыра ничего больше не было. Однако для алчущих телесной пищи принцев и эти припасы были очень кстати, и они, стесняясь, но с неодолимой силой принялись методично истреблять выставленное.
Неудачливый претендент, наоборот, выделялся отсутствием аппетита. Его занимали совсем другие заботы. Сделав маленький глоток из своей чашки, он спросил у молодежи:
- Скажите, Вы все являетесь кровными принцами?
Те кивнули.
- Я тоже… был. Но покойный родитель, поддавшись наветам моих врагов, растоптал мои права и передал наследство молочному брату. Однако народ любит только меня.
Он вздохнул мечтательно.
- Из-за меня лучшие люди страны жертвуют собой ради торжества справедливости! Вот, например, очень скоро отправляется тайная экспедиция с целью возвращения престола законному наследнику…
- Ах, оставьте, граф, - проворчала королева.
- Нет, право… Пойдут все благородные молодые люди. Самые честные и храбрые. Еще бы! Какой молодец не захочет проявить свою удаль! А ваши высочества не хотели бы примкнуть к сему проекту?
Все трое обмерли.
- У нас семестр начался, - нашелся Адмус. – Мы в следующий раз… обсудим.
Неудачливый претендент надулся и уже
