непременно со смешным итогом. То ему стреляли в ляжку ревнивые мужья, то не сговорчивые красавицы что - либо надевали ему на голову. Деду Семену было уже в тот год семьдесят лет. И совсем недавно от него ушла вторая жена… Ярославцева постучалась и открыла дверь. На кухне она увидела Семена Петровича, стоящего у стола. Он наливал себе водку в стопку. Из закуски не было ничего, кроме соленого огурца, который он не спеша разрезал на колечки.
- О! Здравствуй! – радостно ответил он на приветствие. – Что, советская власть, не забываешь стариков – фронтовиков? Выпей со мной хоть стопочку! Выпей! Не качай головой!
- Ладно, Семен Петрович! Наливай, но только одну.
Старик был седой, но выправка статная. Он улыбался, невольно показывая передние два золотых зуба… Слово за слово, завелась беседа. Насмешил военными анекдотами. Почему ушла жена так и не сказал. Уговорил Светлану выпить с ним второй раз и третий. Потом повел в комнату показать фотографии на стене.
На тумбочке у его кровати она увидела гипсовую беленькую статуэтку балерины. Она была небольшая, но красивая, очень тонкой работы. Светлана не могла отвести от нее глаз.
- Нравится? – спросил Семен Петрович.
- Еще бы! Какая юбочка - пачка! А ручки у нее какие! Короткие волосы как будто ветерок развевает!
- Да! А какие ножки! Помру, себе заберешь. На память! А я еще пока полюбуюсь! – подмигнул старик и, вздохнув, сказал. – Умирать буду, а эту красоту к груди буду прижимать!
И тут он схватил Светлану в объятия. Она поразилась, какие у него сильные руки! Это в семьдесят лет! Да разве ж она могла подумать, что в таком возрасте так может крепко целовать мужчина! Светлана попыталась вырваться от него, но не смогла!
- Да не бойся ты меня! – сказал дед Семен. - Ты так похожа на мою любимую первую жену! Я не могу удержаться, я так хочу тебя поцеловать… Какое на тебе красивое платье! Какая талия! Какая грудь! Куда мужики смотрят! Да успокойся! Дай, я только обниму тебя, поцелую! Не бойся! Я тебя не трону. Я ничего уже не смогу сделать… Если б ты знала, как тяжело, когда желание неукротимое, а старость побеждает! А ты такая! Ты такая желанная! Ты так похожа на мою первую любовь Серафиму! Фимочку! Мою первую жену!
Позволив себя целовать, сколько ему хотелось, она почувствовала, что уже готова была уступить ему во всем, что он пожелает! Она не помнила такого сумасшедшего состояния! Закрыла глаза и перестала сопротивляться.
- Не бойся! – успокоил ее Семен Петрович. – Я уже ни на что не способен. Разве что поцеловать! Прости!
Опомнившись, Светлана выскочила на улицу, позабыв пакет с хлебом. Она шла домой совершенно ошалелая не столько от водки, как от сильных, страстных поцелуев. Она была поражена странной совместимостью старости и страсти! О! Как умел целоваться этот старик! Да! Не каждый молодой способен на такую силу страсти! Как жаль, что молодость Семена Петровича прошла!
…..
Владимир Иванов вернулся из райцентра после административного наказания и сразу же пошел проверять свое хозяйство. Убедившись, что сосед Кеша с хозяйством справился и огород не засушил, Володя успокоился, присел на лавочку у калитки покурить. Денежкин тут же повис на калитке, на которую уже навис высокий густой куст золотого шара – многолетника с ярко-желтыми махровыми цветками.
- Нарисовался! - улыбнулся ему Володя.
- Привет, Николаич! Тут по тебе Наденка соскучилась, я ей за тебя обещанную сказку читал, пока ты прохлаждался в застенках местного гестапо! А ты похорошел на казенных харчах! А я весь извелся, понимаешь. Не могу пить в одно жало! Петух твой слабак оказался! Понимаешь, одиночество срубает наповал. Я ведь жутко общительный! Компания – дело святое. Надо, чтоб кто-то рядом был.
- И наливал, - кивнул сочувственно Владимир. Иннокентий лукаво подмигнул и радостно выдохнул.
- Да!
- А ты возьми палку и кинь ее по ногам кому-нибудь, кто мимо проходит. За шкирку - и к себе в гараж! Вот и будет тебе компаньон!
- Смеешься! – сказал Кешка. – Да я брошу пить, вот увидишь, брошу!
Недалеко от них раздался голос Сергея Смолина, он играл на баяне и пел..
Снова замерло все до рассвета.
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь.
Только слышно на улице где-то
Одинокая бродит гармонь…
Это продвигались, как могли, покачиваясь, супруги Смолины, видимо, с очередной гулянки. Сергей пел, а жена его, неказистая и маленькая, все время мешала ему – забегала вперед, стучала кулаками по баяну и что-то визгливо кричала. Она из ревности запрещала мужу выступать в клубе на концертах, не давала и петь на улицах… Сергей же сейчас был весь во вдохновении! Он поднимал баян, опускал его жене на голову и опять играл. Жена на время отставала, но потом опять начинала забегать вперед, стучать по баяну и ругаться.
То пойдет за поля, за ворота,
То обратно вернется опять.
Сергей опять резко опустил баян на голову надоедливой супруге, и уверенно продолжил песню.
Словно ищет в потемках кого-то
И не может никак отыскать!
Кешу рассмешила эта картина. Он крикнул Смолину.
- Эй! Серега! Если ты мужик, повернись на сто восемьдесят градусов! Сверни налево и найди себе другую бабу! – и, не обращая внимания на возмущения его жены, Кеша повернулся к Владимиру и спросил.
- Ты Катю Забродину знаешь?
- Ну, главбухша элеватора. И чего?
- Мне б такую женщину! Какие у нее глаза! Какая женщина!
- Вдова. И чего?
- Чего, чего! Не знаю, как к ней подкатиться!
- Глотку свою сначала успокой, не для тебя такая женщина. Двое пацанов у нее. Ей муж нужен, защитник, завхоз в доме, а ты?
- А я скажу ей: милая, у тебя глаза как яхонты! Где - то я уже такое слышал!
- Ты со словами - то осторожнее обращайся. Это сравнение к тебе относится больше. У тебя по утрам такие глаза частенько.
- Да ну! Я ж не баба!
- Яхонты – это, по старинке, на Руси – рубины. А рубин – камень красный. Как у тебя глаза с хорошего будуна по утрам!
- Да ну?! Во я дурак! Хорошо, что так ей не ляпнул! Хотя она тоже, может, понимает это выражение, как красивые драгоценные камни! А какие цветом - тоже не знает.
- Скажи ей лучше: у тебя глаза, Катя, как омуты! Колдовские! Я в них утонул!
- Ну, ты умеешь!
- Жизненный опыт.
- Интересно, где ты там, на зоне, мог такого опыта набраться?
- Элементарно, Ватсон! Я письма всем бабам писал, меня приятели просили! Помогало! Четверо после отсидки на заочницах женились! И по взаимной любви!
- Скажу ей, - мечтательно произнес Кеша, - я утонул в твоих глазах…
- Ты утонул, друг мой, не в том. Пора всплывать твоей подводной лодке! Да, да, на поверхность жизни. Любовь твоя тебя на берегу ждет, а ты все погружаешься, капитан Немо!
- Не-е, брошу пить, брошу… – и неуверенно добавил, - после Нового Года.
На что ему Владимир Иванов ответил народной поэзией.
Все может быть, все может статься :
С любимой может муж расстаться.
Подруга может разлюбить…
Но чтобы бросить водку пить,
Вот этого не может быть!
- Надоел ты мне, философ! – с обидой сказал Кеша и направился в свой гараж. Он понял, что свою свободу после пятнадцати суток заключения Владимир обмывать почему-то не собирается, и решил для этого найти другого приятеля…
В субботу, тихим теплым вечером Иннокентий и Владимир отмечали день пришествия блудного пса Воли! Давненько его не было, и друзья по нему заскучали. Было уже темно. Они, как обычно, сидели на лавочке у калитки, пили пиво после бани, которую истопил Кеша. Возле них крутился пес, подбирал остатки копченой рыбы.
Рубаха на груди Владимира была не застегнута. И Кеша решил озвучить давно возникшее у него любопытство. Татуировка у Владимира занимала всю грудь. Это была работа профессионала. На фоне красивого храма с пятью куполами – распятый Иисус Христос на большом кресте. Все выглядело четко и ярко, темно - синим на смуглом загорелом теле.
- Слушай, Вова, а что значит этот шедевр на твоей груди во все пузо?! Это же красотища - то какая! Я такой татуировки ни у кого не видел! А эти пять куполов!
Кеша не сдержался, провел пальцем по его груди.
- А! Это на память о моей дурости. Теперь не сотрешь ничем!
- И долго кололи? Иголкой?
- Иголкой. Долго. Не за один день. Пять сапог сожгли!
- А купола эти что значат?
- Да все что-то значит. Пять куполов после пяти лет отсидки. Но сколько я сидел, столько куполов не нарисуешь, Кеша!
- Почему?
- Двадцать два штуки! Куда их?! Разве что на спине продолжить и ниже ее! Дурак был! Правда, такую татуировку, скажу тебе, кому попало не делают!
- Ну да, я понимаю, - согласился уважительно Кеша, и прислушался, повернув голову в сторону.
Там, в центре села, где звучала музыка, вдруг оборвался звонкий девичий смех – раздались крики о помощи.
- Послушай - ка, это же голос Юльки Самохиной! – сказал Иннокентий.
- Я не знаю, тебе видней, ты же местный, - спокойно ответил Владимир и, налив пиво в бокалы, добавил. – Давай еще по бокальчику!
- Давай быстрее ! – Кеша выпил и засуетился. - Пошли, пошли! Что-то это не к добру – такой крик! Пошли, Юльку надо спасать!
- Да брось ты! Без тебя молодежь разберется. – Володя попытался его удержать, схватил за рукав. – Садись! Хорошо ведь сидим!
- Ты как хочешь, а я побежал! – встревоженно сказал Иннокентий.
Владимир поставил бокалы и трехлитровую банку с пивом на лавку и кинулся следом. Возле клуба гудела молодежь. Человек десять стояли на крыльце и наблюдали. Двое парней из соседнего села Жуково тащили за руки Юлю Самохину к черной «Волге». Она кричала, вырывалась, кусала их за руки, что тормозило скорость ее похищения. Девушки попытались отбить подружку, но получили удары по рукам и ногам. Они потирали ушибленные места и приготавливались снова помешать наглецам. Кеша Денежкин, долго не думая, выломал от ближайшего ветхого забора жердь и закричал.
- А ну, разойдись! Кто такие? – спросил он у девчат.
- Пришельцы. С ближнего зарубежья! Жуки! – ответила одна из девушек.
- Вином нас угощали! – заговорили наперебой девчата.
- Золотая молодежь! Уроды! Привыкли. Все, что хотят, творят!
- Участковому звонили? - спросил Владимир.
- Да дрыхнет он! Да и телефона близко тут нет, только у деда Кириллова. А дед Кирюха глухой - не добудишься!
Юлию уже затащили в машину. Девушка плакала, по лицу растеклась тушь с ресниц, она уже пожалела, что выпила вина с этими парнями. Владимир выхватил из рук Иннокентия жердь и ударил ей по капоту машины.
Жуковские парни выскочили из машины, Юлька побежала к подружкам.
- Ты че, козел, творишь?! Ты знаешь, кто мой отец?! Да он в прокуратуре…
- Ну и ч-че? - перебил его Владимир и опять замахнулся - а ты дебил – позорище на его седую голову?! Сейчас я вам все стекла расшибу!
- Ну, ты долбанутый! – парни прыгнули в машину и быстро отъехали. Остановились. Открыли дверцу и закричали, внушительно жестикулируя свои угрозы…
- И вам того же! – крикнул им Владимир, показав им тот же жест. - И вам столько же!
Все у клуба засмеялись. Девушки повели Юлю домой.
- Ты машину им слегка помял, как бы опять не залетел на пятнадцать суток! - вздохнул Кеша и продолжил голосом Вини Пуха. – Загребут тебя опять, Вова, заскучаю я опять по тебе!
- Не каркай! Пошли пиво допивать.
- Ну, вот, – сказал Кеша, подходя к скамейке, - пока мы с тобой на танцы ходили, друг Воля ушел. Будем тогда с тобой отмечать Юлькино освобождение.
На следующий день, в воскресенье, Владимир пришел к
