И это звучало еще глупее.
- Но у меня в библиотеке нет книг по истории Персии. Вы неудачно выбрали библиотеку, да и время ее посещения не совсем обычное, - издевательски продолжал хозяин.
И вдруг Ахмад начал говорить и сбивчиво рассказывать историю своей жизни. Не хозяину, а тем двум, на портретах. Голодному, нищему ученому. И женщине, которая столько видела, что никогда уже не сможет улыбнуться. Хозяин внимательно, не перебивая, выслушал рассказ Ахмада.
- Ваш рассказ кажется мне правдивым, но как юрист, как американский юрист, я не могу отпустить вас. Я написал книгу о принципах поведения человека, ставшего объектом преступления, - голос хозяина звучал отчетливо и холодно, как будто бы говорил автомат, - там есть специальная глава о поведении хозяина ограбляемой квартиры. Эта книга, кстати, стала бестселлером и принесла мне немалый доход. Да, вот так... И сейчас я эти прин-ци-пы применю к жизненной ситуации. В первый раз в жизни. И постараюсь быть... Пожалуй, я не смогу выдать кол-ле-гу (голос снова стал издевательским) полиции. Но и оставить безнаказанным... Нет, это не в моих прин-ци-пах... Раздевайтесь...
- Что? - не понял Ахмад.
- Я сказал: раздевайтесь. Вам нужно выбрать. Или я звоню в полицию (хозяин подошел к письменному стопу и положил руку на телефон), или вы подчиняетесь моим приказаниям. В последнем случае я даю Вам шанс. Это будет жестокий урок, но… быть может, после это вы бросите свое ремесло.
Голос хозяина, его манера издевательски разделять и отчеканивать слова, весь он. вульгарный и самодовольный, внушал Ахмаду отвращение, но он знал, что с приходом полиции жизнь его кончится.
- Не надо звонить в полицию, - выдавил из себя Ахмад.
- Отлично, - сказал профессор. - Раздевайтесь.
- Что вы имеете в виду?
- Я, кажется, выражаюсь очень ясно. Снимите с себя всю одежду, абсолютно всю. Туфли, носки рубашку, куртку и так далее. Кроме майки и брюк.
Ахмад подчинился.
- Сверните все и положите одежду в свою сумку. Превосходно. Бросьте свою сумку под стол. Хорошо. Теперь Вы выйдете в бейсмент, а я запру за вами дверь. Не замком, а металлическим стержнем. Если Вы попытаетесь снова влезть в мою квартиру, я буду стрелять без предупреждения. Если убью Вас, то по закону не буду подвергаться ни-ка-ким преследованиям. Дверь из бейсмента на улицу открыта, - хозяин усмехнулся. - Вы об этом позаботились. Дальше делайте то, что считаете нужным. Вперед!
Под дулом пистолета Ахмад вышел из библиотеки в бейсмент. Он никогда прежде не ощущал такого холода. Холодом было пронизано все: стены, бетонный поп и окна. А за окнами Челси и аббатство, застывшее в ледяном безмолвии, белые особняки, хрустально звенящие от ветра деревья и осколок луны в самом углу окна. Хотелось лишь, чтобы все побыстрее кончилось. Чтобы кончилась его проклятая жизнь, которая так хорошо начиналась.
Вдруг Ахмад увидел, как по глянцево-белому льду тротуара скользит желтый луч фонарика. Появилось что-то теплое в этом белом ледяном ужасе. И звук мерных шагов... Полиция... И хотя его мозг уже засыпал, решение пришло сразу...
3.
Ахмад не скоро снова ощутил своё тело, вываливаясь из чёрного мешка обморока. Ме¬дленно, как бы опасаясь чего-то, пошевелил руками, потом открыл глаза. Увидел, что ле¬жит на диване, покрытый оде-ялом. В двух шагах от него за круглым столом сидел профес¬сор и еще какой-то человек:
- Наш герой пришел, нако¬нец, в себя, - услышал он скрипучий голос профессора.
- Позвольте мне при нем рассказать все то, о чем я Вам уже сообщил. Итак, примерно с час назад я услышал в библиотеке какой-то шум. Я встал с постели, на всякий случай прихватил с собой пистолет, который всегда лежит у меня в ночном столике, и спустился вниз, на первый этаж. Я увидел в библиотеке этого юного учёного, который готовился вырезать из рам две картины. Не знаю с чего посыла он действовал, вряд ли сам он даже представляет их ценность. Один коллекционер предлагал мне за них... не буду называть суммы. На суде это сделают эксперты. Я мог бы просто застрелить этого парня, но мне стало его жаль и я его просто вытолкал из дома. Кстати, странная манера работать - почти голым. Спросите его, Бога ради, куда он подевал свою одежду. Ведь не шел же он по улице в таком виде. Итак, я его вытолкал и снова поднялся наверх. Я думал, что он ушел, но он, оказывается, притаился в бейсменте.
- Но Вы должны были понимать, что оставляете этого парня в опасном положении, - очень осторожно заметил собеседник профессора. Теперь Ахмад разглядел его - это был полицейский. - Еще минут 15, и он бы замерз. Закон...
- Молодой человек, - снис¬ходительно прервал полицей¬ского профессор, - не говорите мне о законе. Тридцать лет я преподаю криминологию. Лицу, которое попало в угрожающее для жизни положение в результате своей преступной деятельности, другое лицо вправе не оказывать помощи.
- Вы подтверждаете рассказ профессора? - спросил полицейский у Ахмада.
- Этот человек, - твердо сказал Ахмад после долгой паузы, - лжет. Весь его рассказ - ложь от начала до конца.
- Вот как? - в удивлении профессор даже привстал со стула.
- Да, ложь, - ещё раз повторил Ахмад, - Дело в том, что сегодня вечером я зашел в бар " Голубая роза". Это недалеко от моего дома. Было очень холодно. Чтобы согреться, я выпил там рюмку такилы, а когда выходил, то столкнулся в дверях с этим человеком. Я спросил, нет ли у него сигарет. Мы разговорились. Он сказал, что живет один и пригласил меня к себе.
- Кто может подтвердить, что Вы были в баре в это вре¬мя? - быстро спросил полицейский.
- Не знаю, - сказал Ахмад, - может быть бармен. Мы с ним говорили минут пять.
Ахмад был уверен, что бармен его запомнил. Он долго рассказывал бармену об иранских девушках и, кажется, порядком ему надоел. А был Ахмад в баре потому, что весь вечер следил за профессором, "довел" его до дому и "расстался" с ним в 10:30, затем до часу ночи катался в сабвее, а потом подошел снова к особняку профессора и начал свой недолгий разговор с замками наружной двери.
- Вы действительно были в баре у Юнион-сквера? - обратился полицейский к профессору.
- Молодой человек, кажется, оказался большим негодяем, чем можно было ожидать. Очевидно, он следил за мной. Да, я действительно был в баре "Голубая роза" и действительно ушел оттуда примерно в 10:15.
- Тогда продолжайте, - сказал полицейский Ахмаду.
- Продолжать почти нечего, - ответил Ахмад. - Мы приехали с профессором вот сюда, к нему домой. Он был очень гостеприимен, - Ахмад усмехнулся, - напоил меня горячим кофе с печеньем, показал свою великолепную библиотеку, а потом... потом этот старый козел, - Ахмад с наслаждением повторил услышанные им недавно ругательства, глядя прямо в лицо профессору, - предложил мне провести ночь в его постели. Меня чуть не стошнило. Я сказал ему, что ненавижу все это, и хотел уйти. Но он достал из ящика своего стола пистолет, заставил раздеться и вытолкал меня в бейсмент. Он пригрозил мне, что если я вздумаю пожаловаться, он обвинит меня в ограблении. И мне, вшивому иранцу, так он точно выразился, никто не поверит. А у него, профессора криминологии, бывшие студенты работают в каждом нью-йоркском суде, в каждой прокуратуре, в каждом полицейском участке.
- Какой негодяй, - удивленно воскликнул профессор, - я его, кажется, недооценил.
- Вы и сейчас меня еще недооцениваете, - со злой иронией сказал Ахмад. - Вы полностью оцените меня тогда, когда я подам на Вас в суд: сексуальные домогательства, сопряженные с жестокостью и насилием.
- Какой негодяй! - снова удивился профессор, затем он обратился к полицейскому. - Вы обязаны найти и осмотреть его одежду. Там...
Молодому полицейскому профессор явно не нравился. Не нравился его покровительственный тон, манера разделять слова на слоги, шутовство и сухие злые губы.
- Не беспокойтесь, профессор, - сказал он, - я все сделаю как надо.
Ни в сумке, ни в карманах Ахмада ничего особенного не нашлось. После тщательного осмотра полицейский снова обратился к профессору:
- Сейчас я вызову машину и заберу вашего "гостя" в полицейский участок. Там с ним будут разбираться опытные люди, а к вам завтра придет детектив.
3.
В эту ночь в 110-ом полицейском участке дежурил Фил Донован. Он уже три года работал в отделе расследования грабежей и уже считался там чуть не ветераном. Ахмад ему-то и достался. Донован еще раз осмотрел все содержимое карманов Ахмада, которое молодой полицейский положил в специальный полиэтиленовый мешок. Долго и бережно перебирал всякую карманную дрянь, словно центы и никлсы были отлиты из золота. Потом отодвинул в сторону какую-то штуковину.
- Долго я гоняюсь за этим! - наконец произнес он.
Ахмад посмотрел на его руку и понял, что обречен.
- За чем Вы гоняетесь? - почему-то спросил он.
- Да вот за этой сломанной иглой.
- За ней гоняться? - попытался шутить Ахмад, но белые его губы едва шевелились. - В любом магазине можно купить.
- Это ты не прав, парень, - сказал Донован миролюбиво, - такую иглу нигде не купишь. Такая игла дорого стоит.
Он достал небольшую картонную коробочку, высыпал из нее десяток тоненьких скреп для стейплера и поднес к ним толстую иглу с обломанным концом. Скрепы словно ожили и побежали к игле, которую детектив водил по столу.
- Игла намагничена, -
