Произведение «Aleks Ross (Александр Цывин) Древний камень на серебряной цепочке» автора AleksRoss - Литературный сайт Fabulae (страница 5 из 8)

Дагона. И пришли в Газу братья Самсона, и весь дом отца его. И взяли его черный, неузнаваемый труп, и похоронили между Цорою и Эстаолом, в гробнице Маноя, отца его.
Спустя несколько дней в дом матери Самсона постучала женщина в черном. В руках она держала ребёнка. И сказала та женщина: - Я – Далила! И сказала мать Самсона: - Как осмелилась ты придти ко мне? Я прокляла тебя в сердце моем! И сказала женщина в черном: - Сними проклятие с меня, ибо ребёнок, что на моих руках – сын Самсона. И я назвала его в память об отце Самсона, в память о твоем муже -- Маноем.
Взгляд матери Самсона остановился на ребенке, прижатом к высокой груди женщины в черном, на глазах её показались слезы. И сказала мать Самсона: - Я снимаю проклятье свое! Заходи в мой дом, да будет он и твоим домом!

16.
Прошло много лет. Стояла ранняя весна. Наступило время сева. По дороге от Цоры шел молодой парень, высокий, смуглый, с правильным, продолговатым лицом и волнистыми тёмными волосами. Его глаза глядели на мир спокойно и смело. Мускулы рук богатырски круглились, через могучее плечо висел на веревке большой тяжелый короб, полный зерна, но он держал его так, будто и не знал, что такое тяжесть. Расстегнутый ворот рубахи открывал широкую, крепкую грудь, на которой раскачивалась в такт шагам, серебряная цепочка с лунным камнем.
Заметки на полях
1. Филистимляне (Пилиштим) - народ в библейском Ханаане. Судя по всему, плиштим пришли в Ханаан с Крита или Кипра. Само название "Плиштим" большинство современных ученых связывают со словом «пеласги», которым древнегреческие авторы именовали народ, населявших Грецию до возникновения Микенской цивилизации. Филистимляне, вероятно, в 11 веке до н.э. овладели четырьмя ханаанскими городами — Ашкелоном, Ашдодом, Гатом и Газой; пятый филистимский город, Экрон, был, по-видимому, ими построен. Филистия представляла собой союз пяти крупных городов-государств. В 1080 г. до н.э. начинается их экспансия филистимлянв глубь страны, сопровождающаяся столкновениями с израильскими племенами. «Партизанская» война израильтян против филистимлян нашла отражение в рассказах о подвигах Самсона (Книга Судей, 13–16).
2. Самсон (ивр. Шимшоон, «солнечный», от ивр. Шамаш, «солнце») – сын Маноаха из колена Дан, «судья» (правитель) древних израильтян, который «судил» Израиль 20 лет (Судьи, 15:20; 16:31).
3. Дагон – западносемитское божество, национальный бог филистимлян после заселения ими Ханаана. Занимал, видимо, самое важное место в пантеоне филистимлян. От западносемитского «даг» – рыба, или «дагон» - злак. Храм, посвященный этому богу, находились в Газе (Суд.16:23).
4. Каждым из пяти фыилистимских городов правил сирен (князь), пять сиренов составляли совет филистимского пятиградия. Главой совета сиренов считался сирен Газы.
5. Филистимская армия была хорошо вооружена и организованна. Она состояла из тяжеловооруженной пехоты, лучников и корпуса боевых колесниц (I Сам. 13:5; 29:2; 31:3). Строительство же регулярной израильской армии, организованное и последовательное сопротивление филистимлянам началось при царе Шауле, значительно позже описываемых здесь событий.

Прощальный поцелуй
Такси остановилось у главного подъезда Grand Central Terminal. Джейкоб рассеянно сунув деньги шоферу, прошел в центральный зал. и с любопытством осмотрелся вокруг... Вокзал был всё тот же, но вроде бы и чужой после нескольких лет разлуки. Здесь, в эти ранние утренние часы было не очень много народу. Пробежал куда-то кондуктор с дымящимся стаканчиком кофе; прошел быстрым шагом седоусый машинист. Поигрывая дубинкой, лениво шел полицейский, преследуемый хлопотливым пассажиром, надоедавшим стражу порядка какими-то нелепыми вопросами. Бледнолицая дама в трауре комкала в руке батистовый платок. Два морских офицера, обжигаясь, пили на ходу чай, две девицы стервозного вида, обе в грязных, дранных джинсах, взволнованно и громко обсуждали какой-то сложный сексуальный вопрос. Джейкоб поднял голову к часам в центре зала. До отхода его поезда оставалось минут сорок. Он зашёл в маленький буфет, взял кофе с круассаном и раскрыл газету. Он пил кофе и размышляя о том, с чего начать свою новую жизнь.
Начался легкий снегопад, легкие снежинки медленно и неуверенно опускались на землю. Джейкоб вышел на перрон, нашёл «Северный экспресс», вошел в третий от конца вагон. совершенно пустой по раннему времени и сел у окна. Бегом провезли последнюю вагонетку почты с обычными выкриками "Дорогу!". У выхода на перрон стоял некто в штатском и внимательно разглядывал немногочисленных пассажиров. Девушка в белом джемпере, разговаривая с каким-то мужчиной и немилосердно кокетничая с ним. Прозвучал сиплый гудок, полицейский вскочил в соседний вагон, поезд тронулся, девица вынула из сумки платок и неожиданно стала плакать.
Когда поезд выезжал из тоннеля, в вагон вошла брюнетка в алом берете и черном пальто. Она осмотрелась и расположилась напротив Джейкоба. Джейкоб быстро спрятал газету, которую держал в руках, и поджл ноги.
- Простите, что потревожила вас, - сказала брюнетка, - но я не могу находиться одна в пустом вагоне. Однажды, лет десять назад, именно в этом экспрессе и именно в это время в совершенно пустом вагоне на меня напало три хулигана. Это было ужасно... К счастью, меня спас полицейский, проходивший мимо. Но минут десять я провела один на один с этим отребьем, и с тех пор... Вы понимаете... Надеюсь я вас не потревожу...
- Разумеется! – галантно ответил Джейкоб. – Мне будет приятно провести время с такой милой леди!
- Благодарю вас, сэр! – сказала женщина, и, вынув из сумочки роман Даниэл Стил в мягкой обложке, погрузилась в чтение.
Ему показалось, что он где-то видал её, эти черные волнистые волосы, чувственный рот и синевато-желтые круги под глазами. На вид ей можно было дать лет тридцать.
Лениво встав, брюнетка сняла пальто, под ним оказалось голубое платье с кружевным воротничком. Дешевые серьги, колечко, недорогая, но красивая заколка в волосах… А вот это... ЭТО... Джейкоба привлекла одна деталь её облика и он посвятил ее созерцанию минут пять.
- Чудесная погода,- любезно сказал он, оторвавшись от созерцания заинтересовавшей его детали.
Она подняла бровь, но промолчала. Джейкоб усилил свой натиск и они разговорились.
Джуди - так звали милую брюнетку - рассказала ему, что работала скромной официанткой в своём скучном Тарритауне. Никаких особенных перспектив. Учиться она не любила, а без хорошего образования, сами понимаете... Но вдруг её заметил известный режиссер, заглянувший в их городок по причине тяжелой болезни его матери, которая жила как раз около ресторанчика, где работала Джуди. Она приглянулась ему и оказалась в Голливуде. Он предоставил ей несколько хороших ролей, конечно не главных, но вполне приличных. Потом на неё обратили внимание другие режиссеры. И пошло... Но теперь, теперь ей нужно отдохнуть… Так хочется отдохнуть в моем родном Тарритауне от этой ужасной голливудской жизнискорей, - завершила она свой рассказ.
По той рассеянной небрежности, с которой она называла имена крупных режиссёров, по её выговору и некоторым другим деталям, Джейкоб понял, что ее голливудская карьера, мягко говоря, не сложилась, а точнее, она в Голливуде потерпела полное фиаско.
- Ну, а мне, - сказал с легкой усмешкой Джейкоб, - повезло меньше, чем вам. Сперва, я имел в Нью-Йорке магазин. Маленький, но на 47-ой. А человек, которому я верил, мой друг, мой компаньон, обманул меня... Тяжело вспоминать... Я разорился, и теперь как-то барахтаюсь... Что делать? Жизнь!
Поезд плавно шел вдоль Гудзона по знаменитой Сонной долине. И, словно, подчиняясь этому названию, небо над рекой было серое и сонное. По нему плыли тяжелые облака. Поезд остановился на станции Грейстоун. Тихо. Звенит лес. Кажется, что город пребывает в крепком зимнем сне. На минутку выглянуло солнце, его приветствовало громкое чириканье воробьёв и резкий крик ворон.
В вагон вошли двое – полицейский и джентльмен лет тридцати пяти в серой спортивной куртке . Они устроились в противоположном конце вагона.
Дама улыбнулась вошедшим, изящным движением мягко скрестила ноги, чуть-чуть приподняв юбку. Её улыбка не укрылась от Джейкоба.
- Да, многие в Голливуде теперь переживают тяжелые времена, - сказала дама тоном много знавшей киноактрисы, - Я тоже много чего пережила... Я рано вышла замуж, это был ужасный брак. Я решила - довольно! Буду жить по-своему... Теперь он в Аргентине, он мне пишет нежные письма, но я к нему никогда не вернусь. Был еще человек, актер, очень солидный, обожал меня, хотел, чтобы у нас был ребенок. Его жена тоже такая сердечная... Гораздо старше его. Мы были так дружны. Ну, вы понимаете... И она, знаете, нисколько не ревновала...
- Она до смешного одинока, - подумал Джейкоб, - я тоже одинок. Она, вероятно, свободна, я тоже свободен. Кто же может нам запретить провести вдвоем в её уютном Тарритауне несколько приятных дней? У меня есть все основания думать, что ни она, ни я не пожалеем об этом... Приедем через полчаса в её дурацкий городок, где мухи и те дохнут от скуки... И я постраюсь немного скрасить эту скуку…
Она соблазнительно молчала. Он сел рядом с ней. Она подняла бровь:
- Не слишком ли быстро? Вы даже еще не знаете, как меня звать.
- Горю желанием узнать!
- Меня зовут Дженифер Крук! Миссис Дженифер Крук!
- Чудесное имя!
То страстное вожделение, с которым он ее поглощал глазами, восхищаясь совершенством ее груди и ног, передалось, кажется, и ей. Он наслаждался ее наивной беззащитностью. Он думал об участи этой женской беззащитности и нежности, которую либо сминают, либо изводят впустую, либо пускают в оборот - покупают и продают...
Он хотел привлечь ее к себе, но она отвела его руки.
- Мне нужно сказать вам кое-что... – загадочно произнесла она.
- Что? - спросил он.
- Мне нужна небольшая сумма денег. Совсем мелочь... Пятьсот долларов.
Молча он пересел на противоположное сиденье,