Билет в один конец

…Что-то огромное, оглушая жутким стрекотом пролетело над самой головой. Я вжался. Нет, увидеть меня не могли, в этой норе я и сам себя не мог разглядеть, просто инстинкт. Нора была не очень глубокая и опасения были не беспочвенны. Хотя, как говорится, что есть и привередничать не стоит – не нашли пока и прекрасно! Если я буду осторожен и терпелив, им никогда меня не найти! Есть проблема еды и, самое главное, воды но, думаю, смогу перетерпеть некоторое время, пока не стихнет шумиха.
А ведь это все из-за меня! Не то чтобы сильно горжусь, но что-то такое в этом есть. Приятно, когда понимаешь, сколько людей тебя ищут, как ты им нужен! Представилось: вот они разговаривают в свои хитроумные устройства, все друг друга спрашивают, не видел ли кто, Непутевого…
Кстати, Непутевый это я. Сложно сказать, почему у меня такое имя и что именно оно означает. Думаю, связано с дорогой, выбранным путем, что-то в этом роде. Видимо есть во мне что-то от тех, кто не любит путешествовать, пускаться в путь или, скажем, сворачивать с него. Мне нравилось это имя, особенно когда Семеныч, да и другие тоже, кричали: «Здоров, Непутевый! Как жизнь, Непутевый? Ну и хитрющая у тебя рожа, Непутевый!»
В темноте вдруг мелькнули глаза Семеныча – теплые, смеющиеся. Могу поклясться, я даже увидел хитрые морщинки вокруг его глаз, но вряд ли кто поверит. Да вся история такова, что в нее вообще верится с трудом, но самое странное, что это правда. При желании я бы мог найти кучу свидетелей, которые рассказали бы даже больше, чем знаю я, но и у меня своя правда. А верить или нет – сами решайте…

Все началось пару лун назад. Я водил дружбу (хотя, может это сильно сказано) с местной шпаной, занимавшейся в основном тем, что гоняла пришлых, да так, что только вой стоял. Это было страшно весело, но в погоне я принимал участие как наблюдатель – издевающихся над несчастными и так хватало. Странно, что в банду меня приняли как своего, уж я-то точно пришлый, но огорчаться по этому поводу было глупо. Приняли и здорово, одной дракой в жизни меньше.
В свободное время мы рыскали в поисках еды. Ее было не так много, но несколько точек функционировали бесперебойно – у кафе, например, всегда можно было чем-нибудь поживиться или на бойне. Там, конечно, гоняли нас, почем зря, но мы не гордые, можем и потерпеть. Иногда уходили в степь и устраивали настоящую охоту, с охотниками, дичью. Охотники это мы, а дичь все, что видя нас, пыталось убежать как можно быстрее. Сказать, что охота всегда завершалась пиршеством, вранье – случалось, дичь ускользала от нас и, несмотря на многочисленность охотников или благодаря этому, приходилось констатировать – сегодня спим натощак…
Главным в шайке был «Смелый». Конечно, тогда его звали совсем не так, но он запомнился именно таким: крепким, жизнерадостным и смелым. Он почему-то покровительствовал мне, хотя причины я не знаю до сих пор. Был у «Смелого» помощник Боби, сильный и очень злой. Так вот этому Боби я не понравился с самого начала, он несколько раз пытался меня выгнать и кто знает, может и убить. Но «Смелый» не позволил, защитив меня своим телом, в прямом смысле встав между мною и озверевшим Боби. «Смелый» не показывал ярости, злобы, но одного взгляда на его позу хватало, чтобы понять – шутить не станет. И Боби отстал. Иногда я замечал на себе его злобные взгляды, но мне было все равно – пока «Смелый» главарь, я в безопасности.
«Лису» я увидел не сразу. Наверное, на второй или третий день пребывания в шайке. Несмотря на ее слегка обшарпанный вид, я обратил на нее внимание, как только увидел. Она стояла рядом с главарем, положив ему на плечо свою маленькую голову, и мне вдруг стало грустно. Понравилась она мне, очень понравилась, но кто я против «Смелого»? Даже самому смешно. К тому же я был ему должен. Так что мысли о ней пришлось засунуть куда подальше, и я даже и представить себе не мог, что с нами очень скоро случится такое, что сегодняшние мои переживания покажутся детскими, да что там - просто щенячьими обидами!
Каким же глупым и недальновидным я был! С другой стороны, чего бичевать себя? Образование получил самое, что ни есть уличное, родителей своих не помню (а может, и не знал никогда), всю жизнь бродил неприкаянно туда, сюда – куда глаза глядели, туда и шел. Ну, конечно, не совсем так, но что-то в этом роде. И глупость, и недальновидность тем и объясняются, заодно и оправдываются – я был необразован. Опыта, если честно, тоже было немного, иначе я смог бы найти возможность удрать еще во время облавы, когда люди в комбинезонах окружили нас, вялых и слабых от белого дыма, который появился чуть раньше странно одетых людей. Я помню, как голова налилась непомерной тяжестью, и все время хотелось лечь на землю, закрыть глаза. Впрочем, глаза закрывались и без моих желаний. В странно пахнущем дыму люди в комбинезонах казались неземными существами - холодными, опасными, пахнущими резиной и еще какой-то гадостью. Серая мгла уже обволокла меня, когда я почувствовал прикосновение чего-то большого и мягкого. Собрав последние силы, я смог приподнять веки и увидел огромную маску, в глубине которой весело горели глаза Семеныча….
То, что его зовут Семенычем, я узнал позже. А тогда мне было совершенно наплевать, кто это и чьи глаза. Я никогда в жизни не засыпал так стремительно, буквально, валясь на пыльную землю. Слышались затихающие крики, а потом наступила тишина. Клянусь, никогда ни до, ни после этого я не спал так много и так крепко. Настолько, что совершенно не помнил, кто и когда перенес меня в разделенное металлическими сетками помещение с высоким потолком.
Очнулся в маленькой клетке, со всех сторон сетка, поднимавшаяся на три, а то и четыре моих роста и заканчивалась идущей по периметру трубой. В соседних клетках не было никого, но через одну я заметил мелькнувшую в углу рыжую шевелюру. Подскочив, сердце сбилось с ритма. Неужели… «Лиса»?! Нас что, всех взяли?
Что-то ожгло правый бок. Я обернулся и увидел два горящих глаза в клетке напротив. Это был «Смелый». Он молча смотрел на меня, но по его взгляду и так было понятно: нам конец, но так просто он не дастся. Я услышал какое-то шевеление справа от себя и, взглянув туда, скорее почувствовал, чем увидел - через одну клетку от меня сидел Боби. Какой, однако, оскал судьбы: слева «Лиса», та, которой стоит лишь поманить меня, справа Боби, мой самый страшный враг. А напротив «Смелый», друг, защитник и так далее. Словно нарочно, хотя, думаю, этого просто не могло быть!
А потом появился Семеныч. Он подошел к клетке, посмотрел, хитро усмехнулся и открыл маленькую дверцу, выпуская меня из заточения. Я не дурак, и похлеще фокусы видал, но что-то подсказывало – этот не будет подличать. Я выждал некоторое время, глядя ему прямо в глаза, а потом медленно вышел из клетки. Услышал движение слева от себя, но не повернул головы – надо было разобраться с этим человеком, который вдруг присел и протянул ко мне свою огромную руку. Зря он это…
Я укусил его. Не до кости, но кровь почувствовать успел. Как и силу, и тяжесть другой его руки – Семеныч ухватил меня за шкирку, приподнял, грозно посмотрел мне в глаза и… засмеялся.
- Смотри, какой кусачий! Дикарь, просто! Ничего, мы тебя окультурим, отмоем, приведем в божеский вид. А потом и обучением займемся. Еще благодарить будешь.
Так или примерно так он говорил, точно уже не вспомнить. Я смотрел на этого странного человека, который никак не наказал меня за укус (и болезненный – я видел, как он несколько раз поморщился, глядя на укушенную ладонь), слушал его негромкую, без всякой злости речь и успокаивался. Мне уже не хотелось набрасываться на него, делать ему больно. Странно, но я почти жалел, что укусил его.
- Ну, давай, познакомимся. Меня зовут Семеныч, а тебя как? Не знаешь? Непутевый, ты наш, даже имени нет, - он задумчиво посмотрел на меня, и на его лице вновь появилась хитрая усмешка, - а так и назовем – «Непутевый»! Красивое, главное, говорящее имя! Согласен? Ну, ладно, парень, давай, пока иди на место. Нам еще много предстоит работать. 
Он закрыл за мной дверь ненавистной клетки, и мне снова захотелось укусить его. Что он там плел своим умиротворяющим голосом, которому хотелось верить? Зачем? Чтобы потом запихнуть меня обратно в эту клетку?! В чем смысл?!
Я чувствовал, как во мне нарастает гнев и с трудом сдерживался, чтобы не выдать себя. Семеныч стоял слева, у клетки, где металась «Лиса», смотрел на нее и я видел, как шевелятся его губы. Наверное, тогда он и назвал ее «Лисой». Не знаю, не слышал, а «Лиса» никогда не придавала этому значения.
Семеныч вернулся уже после того, как нас покормили, просунув под сетку миски с едой и водой. Удивительно: я никогда не ел ничего вкуснее того, что лежало в миске. Никогда! Судя по вкусу, это было мясо и еще что-то, чему в моем лексиконе не было названия, но мне было все равно – я с удовольствием съел все до крошки и съел бы еще, несмотря на наполнившийся желудок.
Я видел, как уплетает «Лиса», целиком поглощенная этим занятием, «Боби», который тоже ничего не замечал, кроме своей миски и, взглянув в сторону клетки «Смелого», замер от удивления: он не ел! «Смелый» стоял, широко расставив ноги, и смотрел то на «Лису», то на меня. Наши взгляды встретились, и я почувствовал немой укор. Он укорял меня за то, что я принял еду от врагов, заточивших нас в эти клетки! И если уж быть честным до конца, где-то глубоко внутри я чувствовал, что он прав, но ничего поделать не мог – слишком уж вкусной оказалась еда…
А на следующий день началась совершенно другая жизнь. Сначала Семеныч отвел меня в очень маленькую комнату и, оставив там, запер за мной дверь. И сразу же со всех сторон пошел… дождь! Странный это был дождь – вода била отовсюду, и я не знал, в какой угол бежать, чтобы спастись от холодных, пронизывающих струй, заливающих глаза, уши, рот. Я был в бешенстве, но выход находил лишь в беспорядочном метании в тесном пространстве. Я готов был разорвать этого Семеныча за его подлость и сделал бы это, но вода вдруг прекратила лить, а вместо нее подул сильный, теплый ветер, быстро высушивший и слегка успокоивший меня. А в довершении меня ждала миска со вчерашним блюдом! Огромная миска с вкуснейшей в мире едой!
Семеныч стоял неподалеку и, посмеиваясь, поглядывал, как я быстро поглощаю е. Я решил не обращать внимания на его смех – какая разница?! Смеется, ну и пусть! Зато как вкусно и как много!
Я чувствовал, как переполняется желудок, но оторваться от миски был не в силах. Это сделал Семеныч. Он подошел ко мне, присел на корточки и, похлопав по плечу, сквозь смех произнес несколько странных слов:
- Ну, хватит, дурашка, лопнешь. Пошли, нас ждет врач.
Кто такой врач, я тогда не знал – я вообще, многого не знал и сейчас, прокручивая в памяти свою жизнь, могу с уверенностью сказать, что общение с Семенычем и его друзьями изменило меня. Причем так, как и представить не мог: я стал умным, узнал то, чего никогда бы не понял, останься я вольным…
Врач оказался высоким, выше Семеныча, человеком в белом, говорящий быстрыми, отрывистыми фразами. Первое, что я услышал, было непонятно, но звучало угрожающе:
- Сделаем ему томограмму легких и головного мозга, - врач держал в руке какие-то сверкающие предметы непонятного мне назначения,