Билет в один конец

хвостом, но отвечать не стал – очень хотелось спать. Я видел «Лису», лежавшую в углу своей клетки и, мысленно пожелав ей хороших снов, мгновенно провалился в глубокую, тихую тьму…
На следующий день мы снова гуляли втроем: Семеныч, «Лиса» и я. Семеныч снял поводки, приговаривая при этом странные слова, предназначенные, по всей видимости, только мне:
- Вы, это, только не хулиганьте, а то Сергей Палыч увидит, и мне влетит. Ясно?!
Тогда я еще не знал, кто такой Сергей Палыч, и тем более не мог знать, какую роль в моей судьбе сыграет этот человек. Но слова Семеныча, произнесенные суровым тоном были понятны, и я не собирался хулиганить. Если, конечно, на моем пути вновь не окажется «Боби».
Мы с «Лисой» разбежались в разные стороны – каждый по своим делам, но вскоре я нагнал ее и мы вместе побежали вдоль сетки забора, пытаясь найти в ней дыру или хотя бы маленькую щель, в которую можно было бы пролезть. Ни дыры, ни даже щели мы не обнаружили. Сетка начиналась от самой земли и была укреплена столбами, врытыми в землю через каждые шесть-семь моих шагов. Я приподнялся на лапах, испытывая на прочность, и понял, что ее хватило бы выдержать еще сотню, таких как я! Или даже больше. «Лиса» внимательно наблюдала и, видимо, сделала те же выводы, потому что побежала дальше. Ну, и я побежал за ней. Я не унывал – решение должно быть, просто его надо было найти. Или придумать. Но так как в голову пока ничего не приходило, я просто бежал за «Лисой», которая уже разрешала приближаться к ней. И я был почти счастлив!
Следующие несколько дней были заполнены тренировками, проверками, общением с множеством людей, каждый из которых что-то надевал на меня, смотрел, слушал, простукивал, проверял. Я проходил процедуру за процедурой, все более спокойно перенося и процедуры, и людей их проводящих. Периодически видел «Дезика» - его «тягали» не меньше моего, и почти не видел «Лисы» - ее тоже водили по тем же кабинетам, но в другое время. Ее запах я учуял бы из тысячи, поэтому всегда знал, где она сегодня была, и на душе становилось теплее. Встречались только на прогулках, которые становились все короче. С ней гулял незнакомый человек, который иногда о чем-то разговаривал с Семенычем. Только в такие моменты мы с «Лисой» могли находиться рядом – человек никогда не спускал ее с поводка, да и Семеныч в последнее время, почему-то стал забывать проделывать это со мной. Вряд ли они могли что-то знать, но другого объяснения не было, и поэтому следовало быть осторожней, чтобы не выдать наших планов. Когда нас сажали по клеткам, «Лиса» по обыкновению забивалась в уголок своей клетушки, и могла находиться в этой позе сколько угодно. «Дезик» тоже не казался  радостным. Его смешная мордашка выглядела уставшей, да и сам он с каждым днем становился не вялым, а каким-то равнодушным. Он уже не пытался со мной поиграть, и его хвост если и вилял, то всего лишь разок, приветствуя. Остальное время он проводил лежа, периодически переворачиваясь с боку на бок. На «Боби» я старался не обращать внимания, но краем глаза всегда видел его – белая повязка на шее была слишком заметной.
Во время одной из прогулок я обратил внимание, что «Лиса», сильно натянув поводок, куда-то пристально смотрит. Я повернул голову и увидел какое-то маленькое животное, быстро перебиравшее лапками, отчего во все стороны летели маленькие комочки земли. Животное рыло нору, и делало это так ловко, что я невольно залюбовался этим зрелищем. Внезапно, я почувствовал чей-то напряженный взгляд и, повернувшись, увидел, что «Лиса» смотрит прямо мне в глаза…
И я понял! Это было просто и гениально! Я даже не расстроился, что эта мысль не пришла в мою голову раньше, чем она осенила головку «Лисы». Какая разница, кто придумал? Главное, воплотить придуманное в жизнь!
«Лису» увели, а я, поскольку Семеныч сегодня лениво отдыхал, прислонившись к стене нашего ангара, пробежал вдоль сетки, пытаясь определить, где земля мягче. Таких мест была парочка – я еще раз пробежал по ним, проверяя, не ошибся ли. В  одном земля была влажной от протекавшего неподалеку ручья с грязной и вонючей водой, а в другом был песчаник, кое-где проросший редкой травой. Оглянулся, обозревая местность – здесь я был как на ладони, но ведь сейчас день! А ночью люди видят очень плохо, не то, что я! Так что задача сводилась к одному – попасть сюда ночью. Что казалось невозможным.
В один из дней, когда с меня сняли вконец надоевшую повязку, приятель Морфея осмотрел мое плечо, кивнул и, обернувшись к стоящему позади Семенычу, сказал:
- Зажило, как на собаке!
И засмеялся своей глупой шутке. Семеныч улыбнулся, но скорей из вежливости, подхватил меня на руки и осторожно поставил на прохладный пол.
- Все, мы пошли, - Семеныч погладил меня по голове, - Сергей Палыч приехал, выбирать будет.
«Привет Морфею», - подумал я, покидая стены белого, как халат доктора кабинета.
Сергей Палыч оказался невысоким, плотным человеком, с лысой головой. Он громко разговаривал, размахивал руками, и вел себя очень уверенно. Другие люди, которых я также видел впервые, были тише и скромнее. Все они проходили мимо нас, оглядывали, оценивали, что-то говорили. Я почти ни слова не понимал из разговора, а их эмоции были такими странными, что сложно было понять: радуются они или… боятся. Наконец, группа остановилась рядом с нами, и Сергей Палыч наклонился, разглядывая «Дезика».
- Ну, привет, - Сергей Палыч протянул руку и потрепал «Дезика» за ушами, - спокойный, это хорошо. Как его зовут?
- «Дезик», Сергей Палыч, - ответил Семеныч, стоявший за нами, и державший в своей огромной руке два поводка.
- «Дезик»? - Удивленно повторил Сергей Палыч, - Что это за имя?
- Это кличка, Сергей Палыч, - голос Семеныча звучал невозмутимо, но я готов был поклясться, что он еле сдерживается, чтобы не засмеяться.
Сергей Палыч быстро поднял голову и посмотрел на Семеныча, на лице которого не было и тени улыбки, усмехнулся, и произнес:
- Ну, да, конечно.
Он посмотрел на меня, вытянул руку и спросил:
- А этого как… кличка?
- «Непутевый», - Семеныч слегка погладил меня по затылку. Так, на всякий случай, чтобы успокоить меня.
Сергей Палыч наклонился ко мне, посмотрел на мое плечо, на Семеныча:
- Это кто ж их так называет? – И не дожидаясь ответа, - А это что? Лишай?
- Покусали его. Уже заживает, Сергей Палыч.
- Так он нервный, значит? Нет, нам нужны спокойные.
- У него лучший результат на центрифуге, Сергей Палыч. Он быстро учится! – Мне показалось, что Семеныч просит о чем-то.
Сергей Палыч еще раз посмотрел на меня, на «Дезика».
- Нет, вон тот, как там его…?
- «Дезик», - подсказал кто-то из группы людей, и все засмеялись.
- «Да, «Дезик», - Сергей Палыч внимательно смотрел на «Дезика», - это кандидат номер один. А этот драчун пусть пока зализывает раны. Там видно будет.
Зализывать раны я умею, но откуда он может знать об этом?
- Та-ак, а это что за красавица?
Группа людей подошла к «Лисе», спокойно стоявшей рядом с тем невысоким мужчиной, что в последнее время гулял с ней. Сергей Палыч присел на корточки, погладил «Лису» по голове, взглянул на бирку, прикрепленную к ошейнику.
- «Лиса»! А что, и впрямь, лиса! Сколько она весит?
- Пять с половиной, Сергей Палыч, - ответил невысокий мужчина.
- Пять с половиной, - повторил Сергей Палыч, - это хорошо. А этот?
Все посмотрели на «Боби», которые стоял чуть дальше «Лисы».
- «Боби», почти шесть килограмм.
- Шесть – это предел, больше нельзя. А лучше - меньше. Вон, как «Лисичка». Так, и последний. Как зовут?
- «Цыган», - ответил кто-то.
Вновь раздался дружный смех.
- Так, товарищи, вы тут поосторожнее с этими имен… кличками, а то нас могут не понять. А так, ничего, подходящий экземпляр.
- Он новенький, его только пару дней назад привели.
- Ну и что? Вы составили кардиограммы? Вот, вижу что есть…, так, здоров, как бык. Все, готовьте обоих. «Дезика» и этого «Цыгана». Запуск завтра, если еще не забыли.
Снова смех, и группа вместе с Сергеем Палычем исчезла из поля зрения. Я почувствовал руку Семеныча (как ее не почувствовать!), и услышал:
- Даже не знаю, хорошо это или плохо, что не тебя выбрали, - Семеныч громко вздохнул, погладил меня, - наверно хорошо…
На следующий день я видел, как уводили «Дезика» и «Цыгана». «Дезик» шел спокойно, даже равнодушно как-то, а «Цыган» упирался так, словно его на смерть вели. Скулил, упирался всеми ногами, но тащивший его человек был намного сильнее. Их увели, и в воздухе остался запах страха. Повернувшись, я увидел смотрящую на меня «Лису». Чего только не было в ее взгляде! У меня просто не хватит слов, чтобы описать все, что я в нем увидел! Это было, как гром, как вспышка, отогнавшая последние страхи и сомнения! Надо бежать! Бежать немедленно, пока не случилась беда!
«Дезик» так и не вернулся, а трусливого «Цыгана» я видел однажды и издалека. Его зачем-то привезли через несколько дней, потаскали по кабинетам и он пропал. А затем пришел и наш с «Лисой» черед. Нас отобрал все тот же Сергей Палыч, долго и критически оглядывавший мою зажившую рану. Он не стал трепать меня за ушами, просто сказал, без всяких эмоций:
- Ты не дурень, хоть и прикидываешься. Надеюсь, тебе повезет больше остальных.
Потом он погладил «Лису», ласково назвал ее несколько раз «Лисичкой», и приказал нас готовить. Правда, я так и не понял, к чему.
Семеныч долго и усердно мыл меня каким-то вонючим, едким веществом, тщательно смывал водой из длинной и гибкой, как змеи трубы, а после старательно обтирал большой тряпкой. С «Лисой» проделывали то же самое. Потом нас отвели в клетки, где уже стояли миски с чем-то неописуемо вкусным, очень похожим на мягкое, обработанное мясо.
А потом была вечерняя прогулка. Мы и раньше гуляли вечерами, но сегодня, из-за множества процедур, которым нас подвергли, прогулка случилась гораздо позже обычного. Это был шанс. Семеныч отпустил поводок сразу, как мы оказались на площадке, но «Лису» отпустили лишь на длину поводка. 
Я подбежал к ней, в темноте вглядываясь в ее посверкивающие глаза. «Лиса» казалась спокойной, но я знал, что это не так. Нужно было что-то делать, как-то использовать представившийся шанс, и я побежал туда, где был песчаник. Оглянувшись, я с трудом смог определить, где сидит Семеныч – я был уверен, что оттуда ему точно ничего не видно. Подбежав к сетке, я с разгону принялся рыть песчаник, разбрасывая песок за собой. Рыть было легко, песчаник поддавался, и вскоре я вырыл яму, в которой вполне могло уместиться мое тело. Я стал рыть под сеткой. Не привычные к этому делу лапы, быстро уставали, но я только наращивал темп, понимая, что времени мало, и не позволял себе расслабиться ни на секунду. При этом надо было прислушиваться, не идет ли кто в мою сторону, что было довольно затруднительно.
Наконец, я пробился под сетку, и смог немного просунуть голову. Тесновато. Я с остервенением набросился на сереющую в темноте землю и почувствовал, что еще немного, и можно будет вырваться на свободу. Внезапно донесся какой-то шорох. Я резко обернулся и увидел идущего по площадке Семеныча. Перед ним бежал лучик света, которым он освещал себе путь. Я выскочил из уже глубокой ямы, и побежал навстречу – нельзя было дать ему увидеть то, чем я тут занимался. Он все поймет и это конец нашим планам!
Семеныч навел на меня лучик, нацепил поводок, и