переступающего с ноги на ногу, - Большой Огонь?!
- Да, - Ини говорила уставшим голосом, и это было объяснимо, - наступит День Огня. Так сказано в рисунках, которые нашла Ил. Такое уже было, и тогда мало кому удалось выжить.
Мама посмотрела на меня. В ее взгляде была такая беспомощность, что мне стало ее жаль. Я не хотел, чтобы она умирала, ведь она моя мать. Я любил ее и, несмотря на все придирки знал – она тоже любит меня. По-своему, конечно, но любит.
- Ма, я понесу Триса и еще кого-нибудь, - я взглянул на Ини и прочел в ее глазах одобрение своим словам, - и перенесу через реку всех малышей.
- Орсс!
Мне показалось, что ее голос дрогнул. Трудно сказать от чего, может, мне и в самом деле просто показалось.
- И я возьму троих, - прогремел Тир.
Мы стояли втроем напротив нее, растерянной, испуганной, а мама оглядывала нас, не зная, что сказать. Ини первой нарушила затянувшееся молчание.
- Надо предупредить всех и уходить немедленно – никто не знает, сколько осталось времени.
Мама еще раз посмотрела на меня и еле заметно кивнула головой.
- Хорошо. Делайте, что надо…
Собрать ктархов оказалось делом непростым. Пришлось обежать все местные холмы, где питались наши сородичи, и убеждать каждого в отдельности придти к нашему жилищу. Так или иначе, но когда Светило перевалило через половину неба, собрались все ктархи. И взрослые и дети. Все выглядели растерянно, слышались испуганные вопросы «Что случилось? Почему такая спешка? Что происходит?» Дождавшись, пока они угомонятся, я взял слово. Вообще-то, я никогда раньше не выступал перед таким количеством собратьев, внимательно слушавших каждое слово, но все когда-то происходит в первый раз. Я взглянул на стоявшую рядом со мной Ини, и начал:
- Вы все видите Глаз Змеи, который с каждым Светилом становится больше.
Головы ктархов дружно запрокинулись вверх, глядя на огромную змею, уже закрывавшую полнеба. Я поднял камень, который принесла старая Ил, показывая его так, чтоб всем стало видно.
- Здесь, на этом камне, тоже есть Змея. Этот рисунок был сделан очень давно, теми, кто выжил после того, как Змея сожгла и пожрала всех живущих. Этот и другие такие рисунки нашла в пещере старая Ил, и принесла его, чтобы рассказать – День Огня близок! Настолько близок, что он может наступить уже сегодня!
Раздались приглушенные крики, ктархи обеспокоенно зашевелились, глядя то на небо, то на камень, то на меня.
- Старая Ил! Да она давно выжила из ума! – Крикнул кто-то из ктархов.
Я посмотрел в ту сторону, откуда раздался крик и увидел Гриса, большого и неповоротливого ктарха, о котором говорили, что он упрямее вонючего бороха.
- Грис, и все, кто не желает никуда идти, могут остаться, - я старался говорить спокойно, хотя так и подмывало сказать что-нибудь порезче, - я никого не буду упрашивать. Мы возьмем всех детей и тех, кто верит, что опасность близка. Такая, что шаки с кириками по сравнению с ней вам покажутся детской забавой. Мы пойдем через реку и укроемся в большой пещере, в которой есть все для того чтобы пережить Большой Огонь и все последующие дни, которые, судя по рисункам, будут еще страшнее.
- И что же в них страшного?! – Крикнул Грис.
Я почувствовал, как дернулся Тир, и взглянул на него, успокаивая братца взглядом – не время устраивать драки.
- Холод. После Большого Огня наступят дни Холода, и все живое замерзнет. Замерзнет земля, вода, не будет ни дневного Светила, ни ночного. Не будет плодов Чани, травы Хо – ничего не будет. У нас мало времени, чтобы уговаривать всех. Я сказал все, что знаю и те, кто верит мне, пойдут со мной, уговаривать остальных не буду. Думайте, ктархи, еще не поздно присоединиться к нам. Еды и воды в пещере хватит на всех. Но думайте быстро, потому что мы уходим прямо сейчас!
Я посмотрел на Ини, увидел в ее глазах одобрение и еще что-то, но не было времени, чтобы понять, что именно. Я подхватил Триса и еще одного детеныша, увидел, как Тир поднимает троих малышей и зашагал с холма. Мама с Ини шли рядом со мной, и многие ктархи, ворча и охая, понемногу присоединялись к нам. У покинутого жилища остались несколько ктархов, среди которых был и Грис….
Уровень воды в реке, к которой мы подошли большой и молчаливой толпой, со вчерашнего дня опустился еще ниже, обнажив валуны, поверхность которых успела даже подсохнуть. Все сгрудились на берегу, глядя, как я перебираюсь с камня на камень, прижимая к себе детенышей. Сразу за мной шла Ини – она должна была присмотреть за ними на другом берегу, пока я буду переносить остальных. Надо сказать, детей было много, что неудивительно – многие вылупились совсем недавно и если Трис, еще не умея разговаривать, уже смотрел на меня маленькими глазками, то многие были еще слепыми.
Я перебрался на скалистый берег, осторожно опустил восхищенных приключением малышей и взглянул на Ини.
- Я присмотрю, - Ини кивнула мне, и я понял, что все разговоры сейчас будут лишними.
Дождавшись, пока большой Тир, прижав к себе трех детенышей так сильно, что те едва не задохнулись в его мощных объятиях, спрыгнет с последнего валуна, я быстро переправился обратно. Камни торчали так высоко, что теперь была опасность не намокнуть, а разбиться, прыгая с камня на камень, но ктархи умеют прыгать. Даже такой увалень, как Тир и тот переправился без особых проблем. Мои сородичи стали один за другим прыгать по камням. Кто-то держал детей, кто-то перебирался сам. Я подхватил еще двоих и снова побежал по камням. Мама уже была на том берегу и разбиралась с малышами, собрав их вокруг себя.
Вскоре на песчаном берегу не осталось никого. Я окинул взглядом толпу возбужденных ктархов и, снова взяв Триса и еще одного малыша, уверенно направился к скале. Светило клонилось к краю земли, а Глаз выглядел так устрашающе, что никого не нужно было торопить – все понимали, опасность очень близка. К тому же некоторое время уже дул сильный ветер, и казалось, что он все набирает силу. По небу быстро летели темные тучи, словно отгоняемые Глазом Змеи, и с каждым шагом ветер налетал все сильней. Быстро темнело, и Глаз Змеи обрел странный красно-желтый цвет, а хвост был таким длинным, что тянулся от самого края земли. Начиналась буря и, судя по еще только набирающему силу ветру, это была самая сильная буря из всех, что я видел за свою не очень долгую жизнь.
Скала по которой мы поднимались, была не то чтобы крутой, но ветер и начавшийся мелкий дождь делали подъем трудным, особенно для стариков и тех, кто нес детенышей. В воздухе уже давно что-то гудело, страша и без того напуганных сородичей. Ветер постоянно менял направление, то прижимая к скале, то норовя скинуть со скользкой от дождя тропы. Я чувствовал усталость, но не останавливался ни на мгновение – мне надо было подавать пример остальным. Где-то позади шла Ини. Я не видел ее, но иногда чувствовал на себе ее тревожный взгляд. Чувство приближающейся опасности давило, вызывая ненужные в такой ситуации страхи, и я старался думать лишь о том, сколько нам осталось идти.
До вершины скалы, откуда начинался крутой спуск ко входу в пещеру оставалось совсем немного, когда в вой ветра вплелись другие звуки. Они раздавались откуда-то из-за скалы, но я узнал бы их даже если бы услышал с того берега. Так воют шаки! Самые опасные из всех существ, которых я знал. Большие (гораздо больше моего братца Тира), невероятно сильные и кровожадные, шаки даже в одиночку могли справиться с любым ктархом, но память о подвиге отца, убившего одного из них, придавала сил.
Оглянувшись на Тира, я увидел его полные тревоги глаза и понял, что он тоже слышит этот вой. Мама была рядом и, осторожно опустив на камни цепляющихся ко мне малышей, я кивнул головой Тиру. Толстый братец сразу все понял, отдал детенышей кому-то из идущих за ним ктархов и, быстро, насколько позволяла его неповоротливость, устремился за мной, уже карабкающегося по крутому склону в сторону, откуда доносился вой. Я оглянулся всего лишь раз, чтобы увидеть, как Ини возглавила ктархов – она знала дорогу, и вела ктархов к пещере.
Тир упал на камни рядом со мной, прижимаясь огромным туловищем к мокрым от хлесткого дождя камням, и посмотрел на меня большими, полными тревоги глазами. Я сделал ему знак помалкивать, хотя это и не нужно было: ветер, шаки завывали так, что вряд ли кто-то мог услышать даже громоподобный голос Тира, просто не умевшего разговаривать тихо. Перед нами лежал большой камень, обогнув который мы увидели несколько шаков, стоящих на большой, округлой площадке, находившейся чуть в стороне от вершины скалы. Они стояли группой и, вытянув отвратительные морды к небу, жалобно выли на огромный Глаз, закрывавший большую часть неба. Им было страшно и это было неудивительно – я и сам чувствовал небывалый страх, внезапно осознав, что времени почти не осталось. Они не замечали нас, полностью сосредоточившись на горящем огнем Глазе Змеи, и я подумал, что возможно, они не заметят ктархов, которые уже почти перевалили вершину и начали спуск вниз.
Как обычно, я ошибся. Один из шаков, не вовремя опустивший ужасную морду, заметил последних ктархов, самую малость замешкавшихся на вершине и завыл, привлекая внимание остальных хищников. Это был другой вой, полный злобы и ненависти. Я не знаю их языка, но и так было понятно, что сейчас они бросятся за ними, чтобы перед своей смертью убить еще кого-нибудь – тогда и смерть покажется не такой ужасной!
Они побежали. Скала задрожала от их топота, и я понял, что если мы сейчас ничего не предпримем, многие наши сородичи не доберутся до пещеры. Я посмотрел на Тира, и встретился с ним взглядом.
- За мной! – Проорал я в самое ухо своему братцу, и побежал, надеясь перерезать путь шакам которые, несмотря на свои огромные размеры, бежали удивительно быстро, ловко прыгая по таким же огромным камням, трещавших под их весом.
Все, что я когда-то знал и думал о шаках, оказалось глупостью – поняв, что так они могут не догнать ктархов, шаки изменили направление и теперь бежали вниз, стараясь отрезать ктархам путь не на вершине скалы, а где-то посередине ее. Эти злобные и непобедимые твари оказались намного умнее, чем я мог предположить. Нужно было срочно что-то придумать.
Мы были почти на вершине скалы, когда сильный порыв ветра едва не скинул меня в пропасть. Я с трудом удержался, цепляясь всеми когтями за трещины в скале. Когти ломались, как сухие ветки Чани и, казалось, еще немного и меня унесет, но в этот момент кто-то сильный схватил меня за ногу и выдернул на безопасное место. Я оглянулся – это был Тир. Дрожа от страха, ярости и еще непонятно от чего, он крепко держал мою ногу, не позволяя ветру вновь унести меня. Я видел, как качнулся от мощного порыва огромный камень и вдруг осенило.
- Камень! – Я орал во всю силу своего голоса, но Тир, скорее догадался, чем услышал.
Мы вдвоем навалились на огромный, потрескавшийся валун, с трудом отрывая его от скалы. Мощный порыв ветра помог нам – набирая бешеную скорость и снося все на своем пути, камень катился вниз, собирая вокруг и позади себя массу более мелких камней, быстро превращаясь в самую настоящую каменную лавину.
Шаки слишком поздно заметили смертельную опасность. Валун на огромной скорости влетел в середину толпы озверевших шаков и, почти не снижая скорости,
