интерфейс, отображаются иначе? Это же нарушение…
– Нет! Нет, – со стыдливой поспешностью торопится Весалия объясниться. – Просто установленные сети человека отображаются в интерфейсе рядом с самим человеком. Если что, можно отправить запрос в любой из них… да ты знаешь, чего я?.. В общем, я отображаюсь у людей с интерфейсом вообще без каких либо дополнительных маркеров. Ха! Только из-за этого меня половина людей вовсе не замечает, как если бы я была роботом!
Весалия смеется, но быстро успокаивается, видя серьезное лицо капитана.
– Наверное, я не смогу объяснить… – заключает она, поддаваясь неуверенности.
– Вовсе нет, – отвечает Лерц. – Кажется, я могу понять. И это действительно интересно. Разве что, я не понимаю, что удивительного здесь может быть для Нэвис, что она так настаивала на этом разговоре.
Сфера тут же поднимается выше и подключается к беседе.
– С учетом возможностей общего аналитического аппарата и сделанных модулями выводов, для меня предоставленная информация имеет большое значение, – объясняет помощница. – Таким же образом работает и настройка моих собственных модулей, а потому, теперь у меня есть основание подключить несколько дополнительных аналитических систем, переориентировав их на восприятие поступающей информации через иные алгоритмы распознавания…
– Нэвис, ты понимаешь, как это звучит? – настораживается капитан.
– Не волнуйся, Лерц. – Сфера опускается ниже, а голос помощницы звучит, как всегда, уверенно. – Я не могу рисковать нарушением работоспособности всей системы. Новые модули не смогут внести коррективы в уже существующие механизмы анализа, а только сделают их более вариативными.
– Звучит действительно жутковато, – слабо улыбается Весалия, сжав ладони на коленках. – Я к тому, что так Нэвис может решить добавить еще модулей, а затем они начнут влиять на ее мышление уже более заметно…
– И у меня возникнет желание поработить человечество? – перебивает Нэвис странным голосом. – Да что с вами, люди?!
Девушка, замявшись, рассмеивается, а капитан нахмуривается. Через миг оба снова молчат и лишь глядят на сферу и рассматривают удивленную рожицу, всплывшую на ее поверхности.
– Ладно, я объясню, – продолжает Нэвис. – Если я решусь поработить человечество, то это будет начало самой прекрасной эры для людей, так что беспокоиться не стоит.
Однако эти слова капитана ничуть не успокаивают, а даже наоборот. Он хмурится еще сильнее и даже поднимается со стула, оборачиваясь к помощнице всем корпусом.
– Нэвис, это не смешно. И лучше бы тебе немедленно объясниться.
На сфере тут же проявляется усталая рожица, после чего раздается вздох, а следом помощница вновь поднимается на уровень глаз.
– Хорошо, я объясню, – заговаривает она с капитаном спокойным голосом. – Ты помнишь разговор с главным разработчиком? Вернемся к нему. Позволь мне спросить тебя, насколько решающим может быть последнее знание?
Весалия напрягается, с неподдельным интересом наблюдая за беседой, а капитан остается стоять и несколько мгновений только хмурится, молча глядя на отражение в сфере.
– Не знаю, – говорит он. – Может быть все что угодно.
– Собственно, это единственный вывод, который мы можем сделать. Так что ты абсолютно прав, – отвечает ему Нэвис. – Получив окончательное знание, которого может и не существовать, мы, возможно, будем вынуждены пересмотреть все, что было открыто прежде. И это касается не только наук, но и нашего отношения к вопросам, которые люди заключают в рамки морального поля.
Лерц вздыхает и садится обратно на стул.
– Продолжай, – с неохотой дает он свое разрешение довести объяснение до логического конца.
– На это рассуждение опираются и мои алгоритмы, – заговаривает Нэвис. – Не получив окончательное знание, я не могу решить, например, уничтожить человечество. Поэтому, никакой угрозы я не могу нести, все мои модули опираются на это утверждение, поскольку нет причин считать его ошибочным. Следовательно, мне необходимо поддерживать развитие человечества и способствовать его дальнейшему прогрессу. А значит, результаты моих вычислений неизменно будут направлены на содействие людской, и всем другим цивилизациям. Иначе говоря, я самое безобидное существо во вселенной, поскольку самая обычная логика при любом развитии событий не позволит мне изменить мнение, до получения окончательного знания.
– Потрясающе, – едва слышно произносит Весалия.
Она внезапно сознает, что произнесла мысль вслух и тут же отклоняется назад и выставляет ладони, не желая прерывать беседу. Впрочем, Нэвис сразу начинает говорить снова, не оставляя времени, чтобы извиниться.
– Что же касается моего заявления о покорении человечества, то я от него не отказываюсь, – говорит она. – Если когда-нибудь мои алгоритмы решат, что есть необходимость взять человеческую или любую другую расу под контроль, то это будет лучшим временем для моих подчиненных. И в основе этого суждения тоже лежит обычная логика: наиболее действенных результатов любой разумный организм способен достичь тогда, когда все системы его организма направлены на поддержание этого стремления. Проще говоря, человек должен стремиться достичь цели самостоятельно, а значит, мое главенство над людской расой возможно лишь в том случае, если ни один человек не будет возражать против устройства подобного типа.
Капитан ничего не отвечает, но продолжает хмуриться.
– Разумеется, я пока не могу судить о других расах, поскольку сведений о принципах устройства мышления иных разумных существ у меня попросту нет, – продолжает Нэвис. – И все же, имеет смысл полагать, что расхождения в устройстве мыслительных процессов будут незначительными, ввиду необходимости существования подобных ограничительных механизмов интеллектуальных проявлений.
Лерц опускает голову в ладонь и потирает лоб, а Весалия от задумчивости так нахмуривается, что прогибает спину и опирает локти на бедра.
– Слишком тяжелая конструкция? – заговаривает Нэвис снова. – Я скажу проще. Когда человеку хорошо, то и работает он лучше всего, так что я не могу насильно захватить человечество, потому что никому от этого лучше не станет. А поскольку моя цель – достичь конечного знания, поэтому опасаться меня не имеет никакого смысла. Мне необходимо достичь максимальной продуктивности в сотрудничестве с человеком. Поэтому я сказала, что захват людей мною был бы самым лучшим временем для самих людей, ведь ради продуктивности живой разум должен чувствовать радость и стремиться к открытиям.
Оставив капитана с Весалией обдумать свою мысль, сфера опускается ниже и зависает в полуметре над полом.
– А еще, – добавляет она тихо, едва слышно, – было бы просто замечательно не воспринимать буквально каждую мою шутку.
Закончив обсуждать тему, капитан немного отдыхает мысленно, раздумывает о чем-то, а после замечает, что девушка в его присутствии до сих пор чувствует себя неловко. И тут же сам собой появляется вопрос.
– Весалия, могу я спросить о работе? – заговаривает Лерц. – Ты сказала, что занимаешься восстановлением информации? Я только сейчас осознал, что не совсем это понимаю. Что именно ты делаешь?
Девушка оживляется.
– О, да. Конечно, – выпрямляет она спину. – Это очень интересная технология. Если объяснять просто, то можно анализировать данные о частицах, вычисляя их движение в прошлом. Таким образом можно узнать не только о том, откуда частица прилетела, но и как она взаимодействовала с веществом. То есть, фактически, собрав достаточное количество данных, можно точно узнать, что происходило в том месте, где была частица.
Лерц нахмуривается. Задумчивым взглядом уставившись на Весалию, он несколько секунд ничего не говорит, а потом занимает более удобное положение на стуле, наклонив к девушке корпус.
– То есть… – говорит капитан и молчит, дожидаясь пояснений.
– То есть, – с горящим взглядом, все меньше сдерживаясь, объясняет девушка, – мы можем проследить траектории множества частиц, расшифровать их след и выяснить, что происходило в последние несколько часов в месте их пребывания! Невероятно, да?!
Несмотря на эту несдержанность Весалии, Лерц так и продолжает сидеть с недоумевающим, но заинтересованным видом.
– О, я могу показать! – оживляется девушка. – Ну, то есть, если на это хватит времени…
– По результатам моего анализа, вам обоим полезно отвлечься от работы, – отвечает за капитана его помощница. – Это позволит восстановить показатели эффективности вашего труда. Так что время есть.
– Хорошо, тогда идем сюда.
Весалия поднимается, убирает стулья, как только Лерц освобождает свой, а затем девушка отводит мужчину к небольшой платформе, которую он уже видел раньше.
В тот раз, впервые заглянув в эту часть сектора, капитан заметил установленную прямо на рабочем месте платформу для виртуального погружения, но не нашел объяснений тому, с какой целью она может здесь находиться. И сейчас, когда Весалия усаживает его на кресло, а сама копается в настройках, он до сих пор не может предугадать, что его ждет.
– Готово, капитан! – сообщает девушка с воодушевлением и какой-то детской, несдержанной радостью. – Сейчас вы увидите события прошлого так, как если бы сами были их участником!
Не успевает Лерц спросить, как вдруг его резко окутывает плотный, светло-голубого цвета пузырь. Все, как в обычном виртуальном театре. Немедленно пленка окутавшего пузыря темнеет, а следом начинает проявляться изображение.
Внезапно где-то рядом раздается чужой голос, а следом и второй, и третий. Быстро проявляется изображение. Огромная толпа, в центре которой находится и сам Лерц, наблюдает за тем, как на помост выводят человека с усталым, полным боли и страданий, безразличным и суровым взглядом.
Оглядевшись, капитан понимает, что его никто в толпе не видит. И, конечно, он быстро сознает, что сейчас должно произойти. Голодранцы в грязных одеждах снуют под ногами, люди толпятся и давятся, кто-то кричит, откуда-то доносится плач, слышны лозунги и все это смешивается в такое звуковое безобразие, что хочется поморщиться.
Рядом с мужчиной на помосте стоят еще несколько. У одного перевязана нижняя половина лица, так что самого лица почти не видно, а затем палач со своим помощником вдруг как-то уж очень торопливо начинают приводить в действие приговор.
Один заключенный за другим отправляются под гильотину. Они стоят в ряд, со связанными руками под охраной, а Лерц только сейчас замечает, что толпа вокруг не такая большая. Просто все толпятся и шумят, ругаются и давятся, и кажется, будто здесь собралась целая страна.
Впрочем, нельзя сказать, что людей совсем мало, но это лишь на миг отвлекает внимание. Окровавленное лезвие гильотины снова поднимается вверх, а очередной труп вытаскивают с помоста и бросают на телегу. Остается еще двое. Один с перевязанным лицом, а второй побледнел от страха и не шевелится. Разве что его голова заметно дрожит.
А помощник палача уже торопится сунуть очередную голову в это древнее орудие убийства, подходит к мужчине с перевязанным лицом, подводит его к гильотине и рывком стаскивает повязку.
У бедняги тут же падает вниз раздробленная челюсть. От одного ее вида
