Морской царь ЧАСТЬ 2 (1)

здесь имелось и обширное пастбище, и хороший взгорок, и вдосталь любого размера камней. С запада полуостров омывался самым восточным рукавом Итиля, приносившим чистую пресную воду, а с востока у перешейка имелась закрытая бухточка на добрый десяток бирем. Теперь все двухтысячное войско здесь занималось земляными работами, укрепляя, прежде всего, западную сторону городища двухсаженным рвом и трехсаженным валом. На придирчивый вопрос Корнея: зачем нужен ров в полусотни шагах от берега, Окинос невозмутимо ответил, что это обезопасит городище от внезапного ночного налета тудэйских лодок, заставит противника преодолевать ров, давая возможность расстреливать его в упор из камнеметов, пращей и луков. Янар добавил, что тудэйцы и так из камышей наблюдают за их работами и по ночам и вовсе к самому полуострову несколько раз приближались:
– Строили бы вал на самом берегу, непременно кого из ратников и украли, а так собаки вовремя лай подняли, ну их лазутчиков только и видели.
Позже, когда на военном совете решалось, что делать дальше, Корней предложил:
– Может нам самим к ним сплавать? Сказать, что строим городище для торговли, а не для войны.
Дарник с ним не согласился:
– Сначала стоит как следует укрепиться здесь, а уж потом гостей принимать.
Решено было, как только подойдет кутигурская конница, в Заслоне оставить гарнизон из двух хоругвей, а другие две хоругви вместе с кутигурами отправить вдоль Ахтубы обустраивая Ватажную гоньбу на Ирбень вежами в сто мечей каждая.
– Так мы будем воевать с тудэйцами или нет? – допытывались у князя воеводы.
– Ну да, войдем в воду на конях и поплывем захватывать их острова, – шутил Дарник. Он и раньше не больно-то откровенничал о своих походных задумках, а тут еще Сунь-Цзы так вообще в «Искусстве войны» прямо указывал, что никто не должен знать до последнего момента намерения военачальника. – Будем воевать или не будем, но торговая дорога от Хазарии в Хорезм для нас в этом походе самое главное.
Через два дня, когда подошла кутигурская подмога, морской отряд в составе двух бирем и четырех лодий отплыл от городища. В Заслоне оставили одну лодию для прибрежного плаванья. Все в отряде полагали, что им предстоит рыскать по рукавам и протокам устья Итиля, пока не наткнутся на какие-либо тудэйские селища.
Однако Дарник повел суда не в камышовые протоки, а по морю вдоль островков дельты. Размеры устья великой реки поражали, островков было не десятки и не сотни, а тысячи, и все они были на одно лицо: сплошная стена камышей и кустов с редкими купами деревьев, непонятно было где даже берег у этих островков и выступает ли они вообще над поверхностью воды. Какие две биремы, тут нужны были их две-три сотни, чтобы только прочесать сие островное обилие.
Три дня они плыли, останавливаясь лишь по ночам и то на воде, не приставая к берегу. Днем вокруг было пустынно, лишь множество непуганых птиц, зато ночью слышались тихие всплески, которые пропадали, стоило собакам на биремах поднять лай. Никто не сомневался, что это тудэйские пираты пытаются приблизиться к их флотилии.
На четвертое утро вдали между островками показались две фелуки.
– Это береговая хазарская стража, – определил, хорошо присмотревшись, Буним.
– А разве не персидские фелуки? – усомнился Рыбья Кровь.
– Персидские и есть, только теперь они хазарские… Купленные, а не захваченные, – пояснил визирь на безмолвный вопрос князя. – У персидских по восемь весел с каждого борта. Для большей скорости у нас добавили еще по четыре весла с каждой стороны. 
Фелуки стояли на одном месте, словно поджидая дарпольцев. Биремы не спеша, чтобы не отставали лодии, направились к ним. По приказу Дарника все камнеметы зарядили каменными «яблоками», а лучники натянули на луки тетивы и изготовились к стрельбе. Видя это, не на шутку заволновался Давуд, взывая к носовой башенке, где находился князь:
– Если ты нападешь на них, тебе конец! Не спасут никакие переговоры. Хазарское войско будет преследовать тебя, где бы ты ни был!
Увы, эти его слова слышали и понимали все гребцы и лучники, находящиеся на палубе. А прямые угрозы могли побудить Дарника как раз к обратному действию, что знал Буним и чего не понимал тудун.
Небрежное движение княжеской руки и ратники упрятали Давуда в трюм.
По мере сближения судов хазарские фелуки разделились: одна осталась на месте, другая отошла к островку с шапкой из высоких кустов, где ей легко было укрыться.
Дарник подозвал к себе Бунима:
– Будешь вести переговоры. Скажешь, что мы идем по приказу вашего кагана в Итиль с торговой и союзнической целью и что нам нужны два моряка-проводника, чтобы без промедления и блужданий попасть туда.
Визирь не очень ему поверил:
– Неужели у тебя хватит дерзости напасть на нашу столицу?
– В другой раз, не в этот? – насмешливо осклабился Рыбья Кровь.
– А если они потребуют, чтобы в Итиль плыла только одна бирема, а остальные дожидались здесь?
– Скажешь, что это будет бесчестием и хазарскому кагану и яицкому князю.
– А почему не хочешь называться Князьтарханом? – удивился Буним.
– Вашим стражникам хватит и яицкого князя.
– А если они захотят осмотреть твои товары на биремах?
– Пускай смотрят, нам скрывать нечего, – совсем развеселился Дарник, помимо оружия в трюмах имелось немало рулонов дарпольского сукна на обмен или продажу.
Наличие дополнительных пар весел придавало хазарским фелукам слегка нелепый вид, корма и нос судна заметно возвышались над срединным бортом, поэтому новые пары весел были на аршин длиннее остальных, и при гребле ими приходилось двигать вдвое быстрее. Отсутствие на стражниках доспехов объяснялось просто, при падении в воду они бы утащили своих владельцев на дно. Поэтому только деревянные щиты, кожаные шлемы, луки и сулицы. Решительный и грозный вид был только у кормщика фелуки, три десятка стражников его команды явно робели при виде шести судов и множества хорошо вооруженных дарпольцев.
– Кто плывет и зачем? – громко прокричал кормщик.
– Плывет яицкий князь Дарник со своей свитой по зову кагана Эркетена, – откликнулся Буним.
– Нам про это неизвестно. Через нашу водную стражу никто на Яик не проходил.
– Каган Эркетен отправлял на Яик посольство по Левобережью из Ирбеня, а назад велел плыть на судах, чтобы увидеть морскую силу своего союзника князя Дарника.
– У нас есть быстроходный струг, мы пошлем его в Итиль, чтобы удостовериться в правильности твоих слов. А сейчас вы должны последовать за нами.
– Очень хорошо, – согласился князь. – Пусть показывает куда плыть.
И все шесть дарпольских судов следом за фелукой двинулись вверх по речной протоке. Плыть пришлось версты три. Стоянка хазарской стражи располагалась так, что любое чужое судно могло пройти мимо, ничего не заметив. Но вот один поворот направо и второй налево и вся флотилия оказалась в узкой бухточке с песчаным берегом в окружении кустов и деревьев. Вторая фелука, которая последовала другими протоками, была уже здесь. За полоской песка имелась обширная поляна, покрытая густо-зеленой травой, с десятком небольших домиков на сваях и большим огородом обнесенным плетнем. Повсюду ходили куры, свиньи, козы. Гребцы второй фелуки, сбившись в кучу, с тревогой смотрели на слишком многочисленных гостей. Разглядывая свиней, Дарник вопросительно глянул на Бунима, тот неопределенно передернул плечами, мол, еще не все несчастные идолопоклонники вошли в наше богоизбранное иудейство.
С запозданием сообразив, что высадка на берег несколько сотен вооруженных воинов для его немногочисленного гарнизона слишком рискованное дело, главный стражник решительно объявил, что яицким командам запрещено сходить на берег и надлежит оставаться на судах, куда им будет подано все необходимое. Это уже не лезло ни в какие ворота, Дарник так Буниму и сказал, мол, или высаживаемся и пируем вместе с хазарскими стражниками, или даете проводников на биремы и мы плывем дальше, а челн с гонцами пускай себе вперед отправляется, если каган откажет, то биремы по пути и назад развернуться могут. Первая настороженность у стражников прошла, а уверенность в своей силе и праве, с которой держался Дарник, произвела нужное воздействие, поэтому и возражений особых уже не возникало.
И прямо на виду у Охранного острова, яицкие суда развернулись и, приняв проводников, двинулись по реке дальше. Течение хоть и было совсем незначительное, но грести против него все же оказалось труднее, чем по морю. И прежде чем достигнуть хазарской столицы пришлось дважды приставать к берегу на ночь. Впрочем, проводники знали свое дело и находили в этом паутине речных рукавов, озер и болот вполне надежную и открытую землю. Несколько раз им встречались рыбачьи челны и персидские суда, наполненные главным образом живым товаром: рабами и молодыми женщинами, дважды к дарпольцам подходили фелуки других речных стражников с расспросами.
Рыбья Кровь с жадным любопытством впитывал все окружающее. Весной прошлого года он в своем Гребенско-Липовском княжестве всеми помыслами рвался на морскую службу к ромеям. Всего-то и хотел, чтобы ему дали две биремы или два дромона, дабы он с ними прошелся по всему Нилу, наказывая арабов за их захват Египта. И теперь невольно примеривал те свои замыслы на сегодняшний день и место. Достаточно ли тех боевых построений, которые он выстраивал у себя возле Ставки? Сколько у хазар имеется персидских фелук для речного боя и не устремятся ли они ночной порой на его флотилию на бесчетном количестве лодок и плотов? А если они пустят по течению реки на его суда зажженные завалы из деревьев и снопов соломы? Или  будут с берега без устали обстреливать их зажигательными стрелами? И как поведут себя неуловимые тудэйцы? В общем, было о чем тревожиться и беспокоиться.
О приближении столицы Хазарии возвестил большой конный разъезд по правому берегу Итиль-реки. Два десятка вооруженных всадников в одинаковых стеганных кафтанах и железных шлемах с султанами из конских волос приблизились к самой воде, прокричали несколько вопросов и ускакали в сторону столицы. Когда показался сам город, там уже все было подготовлено к «встрече»: несколько сот конных и пеших лучников, два десятка боевых фелук, до тысячи любопытных горожан. Дарника, однако, больше интересовало другое – городские укрепления. Они еще только строились. Двухсаженная стена из белых тесаных камней уходила вглубь берега, вдоль же реки ее высота пока не превышала одной сажени. Башен и вовсе не было. Множество саманных домиков окружали фруктовые сады и свои каменные ограды. На левом берегу реки имелись лишь редкие домики на сваях хазарской стражи – там уже подступали владения «камышовых людей». По давнему договору между ними и каганом хазарам в речной пойме принадлежало лишь правый берег Итиль-реки всей дельты, не удивительно, что при переносе сюда столицы кагану потребовалось стать хозяином всех речных владений.
По сигналу, поданному с «Милиды», колонна дарпольских судов перестроилась: «Романия» пошла вровень с княжеской биремой, а четыре лодии втиснулись в промежуток между ними. Для сильной стрельбы это было не самое лучшее построение, зато все суда