Семендера?
– Так я и думал, что ты это спросишь! – усмехнулся своей догадливости Корней. – Верст триста, да все по горам! А сейчас ты скажешь: «Давно я по горам не ездил»!
– Умный когда не надо! – не принял его шутку Рыбья Кровь.
Больше они в этот день об этом не говорили. Прошли на новую бирему смотреть что там и как. Кормщик «Макрии» давал все нужные объяснения, заметно было, как он гордится своим судном. Кормовая камора поразила своими размерами: полторы на две сажени. Тут не только было большое ложе, но и стол, за которым могли усесться десять человек, лари и сундуки для вещей и оружия, и три окошка-бойницы на три стороны. Рулевые весла были намертво закреплены скобами из белого металла на задней стороне кормы. Мостик на нос был хоть и не привычен, но весьма удобен, предполагалось, что в случае абордажного сражения с него можно метать топоры и сулицы, если противник ворвется на палубу. Носовая баллиста тоже была с секретом. Кормщик показал четырехлапую «кошку» на тонкой белой цепи, которой из баллисты можно было выстрелить на двадцать-тридцать саженей, а потом прочно закрепленной лебедкой подтягивать к «Макрии» зацепленную «кошкой» фелуку или лодию.
– А ты пробовал уже это делать? – спросил у него князь.
Кормщик чуть смутился:
– В море нет, в Затоне пробовали. Из десяти выстрелов три раза лодию зацепили. Главное, цепь прочная, ее простым топором не перерубить.
Агапий с Ратаем, снаряжая «Макрию» в плаванье, оказались на редкость предусмотрительными, помимо харчей, воды и вина, были не забыты зимняя одежда и одеяла, кузнечный горн и железные печки, товары на продажу, целая шкатулка самоцветов (мол, меняй их, князь, на дирхемы, если сочтешь нужным) и пять тысяч дирхемов для походных расходов. С удовольствием похвастал кормщик и двумя кожаными челнами, которые легко поднимал один человек. Просмоленная кожа была натянута на деревянный каркас, усиленный железными стержнями. Челны могли перевозить по два человека и в затопленном виде оставались на плаву.
– Это очень хорошо для береговой разведки, – пояснил кормщик.
– Я понял для чего, – улыбнулся князь. – Жаль, что только два челна, а не шесть. Один передашь на «Романию».
Что и говорить – всем была хороша новая бирема! Вот только привезенным товаром и шкатулке с самоцветами Дарник радовался ничуть не меньше. С ними уже можно было не только оставлять в Заливе зимовщиков, но даже купить для каждого из них по рабыне.
На вопрос кормщика, сгружать ли привезенные в разобранном виде повозки и колесницы, князь приказал пока с этим повременить. И сказав так, понял как ему3 дальше действовать. Поездка в Дамаск последнее время нравилась ему все меньше и меньше, он понимал, что съездить туда и не принять магометанскую веру уже никак не получится, а принимать не хотелось, особенно пугало обязательное обрезание крайней плоти – целое измывательство над собственным телом. Поэтому похищение старшего сына было наилучшим поводом отказаться от «похода за верой».
О полученных посланиях из Дарполя и о своем решении отправляться за княжичем в Хазарию он объявил воеводам на следующий день, уже все хорошо продумав.
– Здесь останется «Милида» и двести ратников, каждому из них будет куплена рабыня. Не знаю, как сложатся дела в Хазарии, поэтому не могу обещать, что до зимы я сюда вернусь. В Макарсе останется «Калчу». Зимы тут говорят почти нет, поэтому совсем брошенным Залив не будет.
– Боюсь, твоему отъезду эмир Анвар не слишком обрадуется, – заметил на это Корней. – Халиф наверное уже все глаза проглядел, ожидая тебя. Может лучше эмиру говорить о нападении на Дарполь Большой Орды? Ведь это почти так и есть. За сына выкуп и княжеский казначей может заплатить.
– А кто сказал, что я собираюсь платить выкуп. Я сыновей на невольничьем рынке не покупаю.
Воеводы только крякнули и тревожно переглянулись от такого заявления: уж не собирается ли князь нападать на подвластное хазарам племя дигоров в самом центре Хазарии?! Мрачный вид князя, однако, не располагал к разумным отговариваниям, оставалось только выслушивать распоряжения о подготовке к отплытию.
Особый разговор состоялся у Дарника с тридцатью учениками арабского языка.
– Мой отъезд на север эмир может расценить как коварный и предательский поступок. Я хочу предложить ему, чтобы он послал в Дарполь своих проповедников, но этого может показаться мало. Поэтому прошу вас постоять за честь Дарполя, пойти в Дамаск не с повозками и оружием, как мы собирались, а мирными послами-паломниками. Каждый, кто пойдет, получит чин сотского, а тот, кого вы выберете себе вожаком, нашьет себе нашивки хорунжего. Только учтите, ловчить и обманывать магометан ни в коем случае нельзя. Они это сразу почувствуют, и это для вас закончится плохо. Вы действительно должны стать правоверными магометанами и истово поверить в их Аллаха. Тем самым вы не только отстоите честное имя Дарполя, но и поможете ему обрести Гурган как верного и сильного союзника.
Из тридцати учеников двадцать пять согласились на «поход за верой» и с удовольствием стали нашивать на свои кафтаны знаки сотских, дабы предстать перед эмиром в ранге видных дарпольских воевод.
Три дня в Заливе кипела работа: спешно заготавливался уголь, доски, тесаные бревна, закупалось зерно, крупы, сладости, орехи, фрукты, овцы и козы, на невольничьем набирались рабыни не только для заливцев, но и для Макарса, укреплялся и сам стан, превращаясь в городище с крепостным валом, камнеметными гнездами, деревянными домами и пристанью.
Промашка вышла только с эмиром. Когда флотилия была подготовлена к плаванью, и Рыбья Кровь отправился в Гурган на встречу с Газваном, оказалось, что эмир отправился на дальнюю охоту и вернется не скоро. Пришлось князю ограничиться разговором с визирем Техелом и подробным письменным посланием эмиру.
– Да, – согласился Техел, – отогнать от твоей столицы Большую Орду очень важно и это хорошо, что ты отправляешь в Дамаск своих лучших воевод.
И все же отплывал из Залива Дарник с тяжелым сердцем. Уповать приходилось лишь на трезвый ум гурганцев – с шестью биремами дарпольцы были уже полными хозяевами Хазарского моря.
Свое княжеское знамя Дарник, разумеется, перенес на «Макрию». Как он и предполагал, ход у нее был чуть тяжелее, чем у других бирем. Но в этом имелось и свое преимущество, замешкавшись с маневрами, остальные биремы легко могли наверстать упущенное.
Княжескую камору плотным занавесом перегородили на две половины: днем укрывшись на одной стороне Ырас с Дьянгой, совсем не мешали трапезничать за столом князю с воеводами биремы, ночью же Ырас отправлялась спать на воеводскую скамью.
Плыли вдоль восточного берега только в дневное время, на ночь останавливаясь, развернувшись носами к ветру. На пятый день попали в бурю, но тут же нашли почти полностью закрытую песчаную бухту, где спокойно переждали ненастье. Пока пережидали, ратники сложили из камней курган на десяток саженей с деревянным крестом на макушке. Почитание христианство здесь было не при чем – крест просто лучше всего бросался издали в глаза. Заодно и площадку расчистили под будущее опорное городище, названное Песчаным.
Еще два дня пути с попутным ветром и вот он Макарс! В нем простояли лишь день, нельзя было позволить восемьсотголовому морскому воинству объедать скудные припасы пустынного городища. Да и оставшихся бочек с водой на всех не хватало. Поэтому разгрузились, ночь проспали на земле и, добрав три сотни ратников, снова за весла.
– Ты что решил воевать с Хазарией? – удивлялся перед отплытием Макариос.
– Вовсе нет. С чего ты взял? Просто пройдем по ее земле и накажем князя Карсака.
– Так, как ты наказал тудэйцев?
– Надеюсь придумать что-то другое.
– То-то хазары обрадуются, – с вполне словенской насмешливостью съязвил ромей.
– А не обрадуются, так заставим обрадоваться, – Рыбья Кровь как всегда ни в чем не видел для себя особых затруднений.
– А Гурган?
– Возле Гургана поставлено наше опорное городище и ждет, когда магометане его захватят. Ну не могу же я нападать на них без всякого повода?! Следующей весной Гурган будет наш. Пока собирай и чини брошенные повозки и колесницы и свози из береговых фоссатов часть ратников для переброски в Хазарию. Мне нужна еще одна хоругвь.
Судя по карте, Семендер располагался как раз напротив Макарса, поэтому плыли в три смены гребцов и днем и ночью и смогли уложить весь путь в трое суток. Правда, Семендер был непонятно где, да и «Романия» в последнюю ночь потерялась, но это было как бы и неважно. Пройдя вдоль плоского берега, за которым возвышались верстовые горы, с десяток верст, они увидели остроконечный мыс, за которым волны были чуть слабее и, не мудрствуя, причалили к берегу, только чудом не налетев на выпирающие из воды камни. Здесь же был и небольшой ручей. Чего лучше!
Перво-наперво, нарубили приречных кустов и бурьяна и на самой высокой береговой скале соорудили сигнальный костер: днем в него побольше сырой травы для дыма, ночью хворост посуше для яркого огня.
Затем уже выгрузка повозок и колесниц, установка палаток-бань (наконец-то как следует помыться), возведение ограды из мешков с землей, сбор двенадцати колесниц с установкой на них камнеметов, и собирание для Макарса сухих дров по всей округе – топливо после воды было на восточном берегу вторым наиважнейшим припасом. И «Калчу» с «Хазарией», оставив на берегу две три своих гребцов, легли на обратный путь в Макарс за новым пополнением ратников.
Корней, великий мастер по названиям, решил назвать новый фоссат-городище Бунимском: «А что, это хазарская земля, и их визирь немало для нас сделал!» Для Дарника, после названия головной биремы «Макрией» это было уже сущим пустяком.
Он был рад, что в Гургане как следует поскопидомничал и не все серебро спустил. И когда к их стану потянулись осмелевшие местные жители – мнение о дарпольцах по всей Хазарии уже сложилось весьма благоприятное, у них за звонкие дирхемы удалось купить не только лепешки, фрукты и куриц с овцами, но и три десятка лошадей, а седла с упряжью у дарпольцев и свои имелись в наличие. Выяснилось, что Семендер находится гораздо южнее, но Дарник туда особо и не рвался – пусть сами присылают своих тудунов и визирей. Просто разослал вдоль берега два дозора найти и направить к Бунимску заблудившуюся «Романию». Также несколько надежных таврических хазар и луров были под видом мирных путников отправлены вглубь Хазарии, выведать возможность прохода войска в Дигорское княжество.
Пожелание Дарника увидеть местного тудуна исполнилось уже на следующий день. Правда, сначала прибыл не сам тудун, а поднимая облако пыли с севера пожаловало целое конное войско, не менее двух тысяч всадников в сопровождении тысячи вьючных лошадей, что издали только увеличивало их мощь.
Дозорный на вышке из жердей вовремя заколотил в било, поэтому конников встретили, облачившись уже в доспехи с приготовленными камнеметами, луками, самострелами, пращами и копьеметалками. Что это были не местные пастухи, а опытные обстрелянные воины свидетельствовало то, как конники согласованно распределились вдоль ограды фоссата, соблюдая стосаженную
