изгородью.
При входе в особняк полковник предъявляет высокому парню в штатском свое удостоверение и пропуск на дочь. Тот молча кивнул и шагнул в сторону, давая пройти.
В приемной на втором этаже сидел еще один офицер в штатском, который за руку поздоровался с ее отцом, обменявшись с ним пару фразами о житье-бытье.
– Дальше уже ты сама, – сказал отец, секретарь или адъютант, как их там, утвердительно улыбнулся, и Даниловна открыла тяжелую, на трех петлях дверь и вошла в кабинет. Судя по тому, как секретарь на равной ноге общался с отцом, хозяин кабинета был не ниже генерала.
6
Комната была размером со школьный класс. Полированная столешница Т-образного стола, стулья и кресла, обитые желтой кожей, стеклянный журнальный столик, работающий в углу большой телевизор, а позади стола дверь то ли на черный ход, то ли в персональный туалет, или комнату отдыха для ночных дежурств.
Хозяин кабинета, невысокий коренастый толстячок в светлом дорогом костюме и с широким улыбчивым лицом попросил называть его Виктором Львовичем и жестом пригласил ее за журнальный столик. Там лежала телевизионная дистанционка. Генерал, если это был генерал, сделал звук тише, но совсем экран не выключил. Краем глаза Даниловна отметила, что идет СNN.
– Нам стало известно, что вы очень хотели бы работать в разведке, – приступил к делу толстячок. – Надо отдать должное вашему отцу: он никак не пытался использовать для этого свои обширные связи. Чтобы это, как говорится, не было по блату. К сожалению, привычная разведшкола это уже не совсем то, что подходит для действительно ценных сотрудников. Последние провалы и перебежчики яснее всего говорят, что разведчиков нельзя обучать целыми группами. Я понятно говорю?
– Я так понимаю, что мне снова отказывают в разведшколе, – уныло констатировала девушка. – Теперь уже из-за заботы о моей будущей безопасности.
– Не горячитесь, Даниловна. Мне это ваше школьное прозвище очень нравится. Можно я вас буду так называть?
– При условии, что я в разведшколу все же поступлю. Пускай и по блату.
– Ну зачем вам тратить на это еще несколько лет?
– Опять отговорки? – поморщилась она.
– Напротив, уговорки, – «генерал» был сама любезность. – Я вам делаю следующее предложение. Вы поступаете из своего института, естественно с нашей негласной помощью, в хороший американский университет, где будете изучать экономику и право. Просто поступаете и учитесь. Наверняка, благодаря внешним данным и хорошему образованию вы встретите к себе там благожелательное отношение. Воспользуйтесь этим и постарайтесь приобрести популярность в студенческой и преподавательской среде.
– И вы будете говорить, что это не папа подсказал вам такой вариант со мною?
Даниловна встала и решительно направилась к двери.
– Ну если вас не интересует конкретное задание… – почти равнодушно прозвучало за ее спиной.
Она не остановилась, а буквально замерла, уже взявшись за дверную ручку.
– Какое задание?..
– Что?
– Конкретное задание вы сказали?
– Я так сказал? – удивился Виктор Львович.
Даниловну разозлило его желание играть с ней, как с глупышкой.
– У меня со слухом все в порядке.
– Вы знаете, в этом кабинете еще никто так со мной не разговаривал, – вынужден был заметить «генерал», его лицо утратило прежнюю улыбчивость.
Она поняла, что действительно переборщила с дерзостью.
– Извините и простите. Была глупа и невыдержанна. Исправлюсь и заслужу.
– Сядь и три минуты постарайся не раскрывать рот, – Виктор Львович резко перешел на «ты», как бы посвящая ее в свои приближенные.
Даниловна с покаянным видом вернулась в кресло.
Хозяин кабинета выдержал небольшую паузу и стал говорить точные веские слова-распоряжения:
– Там ты запишешься в один, а лучше в несколько литературных кружков и постараешься не пропускать семинары по американской и английской литературе. Покажешь себя фанатом Роальда Даля. Это никого не удивит, ибо он всемирно известный и популярный писатель. Вряд ли ты сможешь перечитать все его многочисленные произведения, тем более что он писал в самых разных жанрах. Ты сосредоточишься на его книгах для детей, таких как «Джеймс и гигантский персик», «Чарли и шоколадная фабрика» и особенно «Гремлины», благодаря которой он попал во время войны в мир большой разведки. Книжку о гремлинах он написал еще в 1943 году, в возрасте 30 лет, когда служил помощником военно-воздушного атташе Англии в Вашингтоне. Книжка настолько понравилась внукам Элеоноры Рузвельт и ей самой, что она ввела Даля в свой дом. В результате Даль стал одной из ключевых фигур в истории второй мировой войны, ибо именно через него поддерживалась неофициальная связь между Рузвельтом и Черчиллем.
Виктор Львович встал и прошел к окну. Даниловна смотрела на него во все глаза, понимая, что это уже никакой не розыгрыш.
– Демонстративное увлечение Далем тебе понадобится для того, чтобы, не вызывая у окружения подозрений, приступить к изучению мощной и до сих пор глубоко законспирированной разведывательной организации, к которой принадлежал Даль, – продолжал толстячок. – Я имею в виду Британскую Координацию Безопасности, сокращенно БКБ, во главе с канадским миллионером Уильямом Стивенсоном, созданную еще в 1940 году Черчиллем.
«Генерал» сделал небольшую паузу.
– Дело в том, что БКБ якобы была распущена после второй мировой войны, а ее архивы сожжены. Однако известно, что перед сожжением архивов была написана история БКБ, в числе четырех авторов которой был Роальд Даль. В узком кругу посвященных ее именуют «библией». Всего было напечатано 20 экземпляров «библии». Десять из них были сожжены. Известно, что одна из оставшихся десяти «библий» была послана Черчиллю, другая лорду Бивербруку. Не вздумай охотиться за «библией». Это опасно. Я рекомендую тебе заинтересоваться Далем и его «двойной» жизнью для того, чтобы ты поняла, что есть разведки официальные (ЦРУ, ФСБ) и есть (во всяком случае, были) другие, неофициальные, несравненно более могущественные, чем первые. Изучая американскую действительность, попытайся понять, возможно ли появление или даже существование в США в наши дни разведки, подобной БКБ. Только не поддавайся мнительности и не торопись с выводами. Кстати, не пренебрегай фильмами о Джеймсе Бонде. Сценарий одного из них, «Живешь только дважды», написал Даль, он был очень дружен с Яном Флемингом. И последнее. Во время пребывания в США связь с тобой мы поддерживать не будем. А наши беседы мы продолжим через год, когда ты приедешь домой на каникулы.
– Это все мне? – все еще не могла поверить в свое везение Даниловна.
– Нет большого задания – нет большого разведчика. Есть такое правило коллекционера. Когда ты постоянно о чем-то сильно думаешь, оно каким-то образом само будет встречаться на твоем пути.
– А фамилия у меня будет другая?
– Нет, та же самая, просто твой папа, полковник ФСБ, превратится в начальника геологического управления в Забайкалье… Еще вопросы есть?
Больше вопросов у совершенно счастливой Даниловны не было.
7
Терехин и Зацепин спустились на речной причал и перешли по мостику на прогулочный катер. Мостик сразу убрали, и катер поплыл дальше по Москва-реке, приставая то к правому, то к левому берегу. Теперь можно было почти не беспокоиться о слежке.
За семь лет их знакомства много чего произошло: девятнадцать трупов предателей, пять громких ограблений с целью пополнения собственной казны, выход на пенсию самого Терехина, присвоение звания майора Петру, выход на след их организации спецслужб, а также полное осознание бесперспективности всей их миссии.
Жалел ли Зацепин, что во все это ввязался? Стоило ли оно того? Отмоется ли он когда от всей пролитой чужой крови? Как ни странно, подобные вопросы совершенно его не затрагивали. Разрабатывая план очередной акции, он всякий раз чувствовал ни с чем не сравнимый душевный подъем, ощущая себя немного даже Горцем из голливудского боевика, словно каждая отнятая жизнь самому ему прибавляла дополнительной энергии и масштабности. Как-то упомянув об этом в разговоре с Терехиным, Петр обнаружил, что точно такие же чувства испытывает и его кровожадный босс. Убивать убийц, что может быть оправдательней! И то, что они делали это тайно, без какого-либо судебного действа, только еще больше давало им почувствовать свою правоту: кто, если не мы?!
На всем катере из-за пасмурной погоды было не больше пятнадцати человек. Терехин с майором прошли на корму катера, где их не мог услышать никто из туристов.
– Это первый раз, когда вы сами принесли мне материалы, – заметил Петр.
– Боюсь, что первый и последний, – печально произнес Терехин.
– Что, действительно так все плохо?
– Плохо, не то слово. Без хорошей финансовой подпитки народ разбегается в разные стороны. Никто за идею не согласен работать, – высказал наболевшее Виталий Борисович.
Его жалобы не понравились Зацепину.
– В принципе их тоже можно рассматривать как предателей.
– Ты, кажется, совсем уже вошел во вкус. Мальчики кровавые в глазах не снятся?
На этот счет у Петра имелась давно приготовленная отмазка:
– Исполнитель, не заказчик. Всегда может спать спокойно.
– Как там, кстати, твой воспитанник, – вдруг вспомнил Терехин. – Алекс, кажется, зовут.
Майор навострил уши: уж не хочет ли Терехин присоединить его протеже в их «Коза ностру».
– Третий курс института заканчивает.
– А по нашей линии?
– Пока со страшной силой упирается, – честно признался Зацепин.
– Да, раньше в Штирлицы очередь выстраивалась, не то, что сейчас.
Такие речи хорошо было вести, где-нибудь на кухне, а не на секретной встрече.
– Вы про бумажки не забыли?
– Держи, энтузиаст, – Терехин передал ему пакет с документами.
– Рыба хоть крупная?
– Про личные КГБ нынешних олигархов слышал?
– А то! – по-свойски отозвался майор.
– Это Трубский, их главный кадровик. Бывший кагэбэшник. Перевербовывает за большие деньги лучших наших людей. Исчезнет он, начнется великий шмон по всей цепочке. Может, и государевы люди проснутся.
– Я слышал, на наш след уже вышли хорошие спецы.
Теперь настал черед уже Терехина сделать замечание:
– Забоялся уже?
– Я детдомовец. Как пришел в этот мир, никого не обрадовав, так и уйду, никого не огорчив.
– Философ, однако, – с непонятным оттенком в голосе резюмировал Виталий Борисович.
А ведь он готов застрелиться, понял вдруг Петр, и эта догадка ничуть его не удивила.
Они молча смотрели, как катер пристает к промежуточному причалу на левой стороне реки. А садились с правого берега у Киевского вокзала. Стало быть, самое время сходить. Не сговариваясь, они направились к перекидному мостику, и были единственными пассажирами, что сошли здесь с катера.
8
Профессор читал лекцию по философии.
– Иммигрировав в 1934 году из Германии в Швейцарию, Иван Ильин уже до конца своих дней жил там. Читал лекции, много писал. Его лекции о русской культуре вызывали у швейцарцев не однозначный интерес. Многие просто говорили: вы нас обманываете, такого на самом деле быть не может. Слишком невероятными казались его слова о России и русском мировоззрении…
Дверь открылась и в аудиторию не вошел, а ворвался запыхавшийся Алекс. Как и Даниловне ему уже почти 20 лет. Он из
