Монархическая сага. Часть 4.
Часть 4. ЕСЛИ ТЫ ПРИНЦ…
Сказ 21. Обыденность тоже полна сюрпризов
После возвращения из стран Восхода все зажили обыденной жизнью особ королевских кровей. Принцы вновь засели за учение, Авочка уехала домой, Салерия вернулась к пивоварне. Дело под ее руководством успешно развивалось и, можно даже сказать, пенилось. Новый сорт солнечного напитка назвали просто и доходчиво: «Королевское пиво». Его продавали под лозунгом: «Почувствуй себя королем!» Простолюдины всех царств, куда оно поставлялось, охотно его покупали. Отец-король впервые за многие годы своевременно выплатил жалованье фрейлинам. При дворе начался потребительский бум. Портных и дамских шляпных мастеров пришлось выписывать даже из чужеземных окраин.
У королевы Бесмезии принцы застали в добром здравии Урбана Аврелия, испытавшего свои удары судьбы. Принцы полюбопытствовали о его делах.
- Как ни странно, они вполне удовлетворительны. Время, проведенное в игорном доме, перевернуло меня. Мне стало ясно: жизнь – это игра, а мы в ней игроки, и лишь Творец достоин звания крупье, принимающего ставки! Я решил написать роман под названием «Игрок». Это будет роман страстей: о страстях страстных человеков, кои в считанные мгновения возносятся на вершины счастья и в одночасье низвергаются с высот гордыни в пропасть отчаяния и самобичевания. Рай и ад в масштабе один к десяти! Так зачем мне трон? Что мне трон? Быть или не быть на троне – что за вопрос? Я напишу роман, который сделает меня королем страстей! Я буду царить не в удельном захолустном княжестве с вечно просроченными податями, а в огромном мире с подвластными мне персонажами!
Принцы переглянулись.
- Вы решили уподобиться… Писателю?
- О да! Стать царственным властителем душ, которых я создам по образу и подобию своему, и которыми населю свой мир. Пусть это будут мертвые души, но они будут моими! О, я явлю великий дивный мир, населенный умными идиотами и безмозглыми умниками, святыми убийцами и грешными священниками, высокоморальными проститутками и падшими добропорядочными матерями семейств, униженными и слегка оскорбленными, величавыми и искусственно возвеличенными…
- Как ловко склеивает сущности! – восхитился Лотис.
- …чтобы живописать о черных днях и светлых ночах. И над всеми и всем царствовать буду Я, как высший судия творимого! По мановению моей руки будет начинаться война и заключаться мир. Стройные красавицы будут влюбляться в толстых некрасивых мужчин, а красавцы мужчины рыцарственно умирать на поле брани, чтобы не мешать их непростой и в чем-то противоестественной любви. Невыносимая бедность бытия будет расцвечена азартной игрой творца с творимыми! В этой игре деньги будут крутиться подобно зимним вьюгам, но самые высокие ставки, какие можно поставить на красное и черное, будут иные – судьбы персонажей!
Глаза Урбана горели неукротимым огнем, простертая длань, профиль вдохновенного лица и полуоборот напряженного тела явственно предлагали себя в модель для мраморной статуи цезаря.
- Бедные персонажи, - шепнул Одарис Лотису.
- Не будем чересчур строги, может, все обойдется. Хотя, кто знает, вдруг его мир будет поинтереснее нашего?
Но сам Урбан относился к своим словам и накопленному бесценному опыту серьезно. Теперь он целыми днями просиживал в своей комнате, нехотя выходя на зов плоти, и даже ночью алеющая огненной полосой щель под дверью свидетельствовала, что титанический труд по сотворению бумажных душ в разгаре.
- Мне это напоминает деятельность алхимика, - сказал Лотис, взирая на отблеск света на полу. – Ведь, в сущности, он хочет вывести гомункулусов! Вот к чему приводит желание стать знаменитым! И, знаешь, мне тоже этого хочется. Только без опытов с ретортой, а как-нибудь по другому.
- А почему и нет? Каждый имеет право стать мыльным пузырем, - солидаризовался Адмус.
Принцы только что возвратились из кабачка «Друг студиозуса», где беседовали с господином Бахусом, и в итоге были настроены особенно философически.
- Жалко только, что у него не получатся образы девушек, зато неудачники выйдут на загляденье неудачливыми, - добавил Лотис.
Настала очередь сообщить свое мнение Одарису. Но он молчал, сосредоточенно пялясь на полоску света.
- Давай, покажи себя умным. Знаю, трудное задание, однако на кону наша репутация, - подбодрил его Адмус.
- Мма-а-арика… - выдавил из себя Одарис.
- Нет там Марики. Ладно, пойдем баинькать. Она во сне придет.
Не успели. На пороге возник сам Урбан Аврелий. Сумрачный, как северный гений, трезвый как стеклышко кефирной бутылки.
- Сны говорите? Заходите, я расскажу вам нечто на сон грядущий.
Принцы, держась друг за друга, вошли.
- В игорный дом захаживало много разных людей, - начал повествование хозяин, когда гости расселись, - так вот, встретил я одну странную кампанию. Играли они мало, больше смотрели и переживали за других. Познакомились, разговорились. Рассказали, что являются последователями секты игрунов. «Что за благочестивая секта такая?», - спрашиваю. «А мы, - отвечали они, - исходим из постулата ниспосланного одним божеством по имени…»
Урбан задумался, вспоминая. Щелкнул пальцами - не помогло.
- Забыл. На шипящую букву начинается и на твердую заканчивается. Мне трудно запомнить, - я предпочитаю мягкие имена из гласных. Так вот это божество утверждало, что мир есть игра! Отсюда его последователи вывели следующий посыл: когда бодрствуешь - играешь ты, а именно в игру под названием «жизнь». Когда спишь - играют тобой. В игру под названием «сновидения».
- А мне кажется, что и наяву со мной кто-то играет, - заявил Адмус.
- Все возможно. Их теория допускает оба варианта бытия. Главное – быть! И играть в свое удовольствие. Когда же игра прекращается – тебя уносят. Туда… за край ночи. Поэтому их божество сформулировало главный вопрос-загадку: играть или не играть, а если играть, то как и по каким правилам, особенно, если все играющие придерживаются разных трактовок дозволенного? Это и есть ответ на основной вопрос: «быть или не быть, а если быть, то в каком качестве?»
- Значит, игра – ключевое понятие? – спросил Лотис задумчиво.
- Именно!
Урбан Аврелий прошелся по комнате. Поглядел в окно на луну (она, похоже, тоже взглянула на него, потому что тут же спряталась), и вновь оборотился к гостям.
- Тогда я решил: надо придумать свои правила! А как это сделать? Только создав свою игру!
- И как, удалось? – не без трепета спросил Лотис.
Урбан предъявил ему толстенную пачку исписанных лихорадочным почерком листов.
- Работаем!
Принцы пожелали ему дальнейших трудовых успехов, и пошли спать, лишь Лотис долго размышлял над сказанным, но, кажется, так и не пришел к определенным выводам, потому что на следующий день подошел к мэтру Шеруаку и задал свой надуманный за ночь вопрос:
- Игра как модель жизни? Конечно, эта теория нам известна, - отвечал мэтр. - И она используется в практике. Что такое монарх, как не центральная фигура шахматной партии, под названием управление жизнью подданных? Хороший король – это, естественно, игрок, направляющий игру подвластных ему фигур. Великий монарх – творец самой игры, включая ее правила и задуманный конечный результат! Плохой король тот, которым играют другие. Никудышный троноблюститель тот, кто позволяет поставить себе «детский мат» и выбывает из игры в самом начале.
- Значит, игра, собственно говоря, имманентная цель нашего царствования?
- Совершенно верно, мой юный друг. Если не играешь ты - играют тобой.
И тогда Лотис вкратце поведал о своих столкновениях с Барбидоном.
- Его действия понятны. Вы фигуры пассивные, а ему нужно научиться играть в комбинационный хоккей (тут мэтр поперхнулся от непонятного и непонятно как выскочившего слова, затем поправился)… в комбинационные шахматы. Его конечная цель, насколько я понимаю, - гроссмейстерский пояс не ниже восьмой степени зрелости.
- А что это ему даст?
Мэтр почесал кончик носа.
- Наверное, самоудовлетворение, а может… почет в определенных кругах. За него я не могу сказать точно, что он будет иметь, отточив когти на вас. А разве у вас не читают курс «Основы теории интриганства»?
- Будет на третьем курсе.
- Ага, вот там и разберетесь во всех хитросплетениях.
Лотису оставалось поблагодарить профессора за консультацию.
Помимо учебных трудов возобновилась переписка. Адмус ждал посланий от Авы, и когда они задерживались, то проявлял явные признаки нетерпения, но сам писать ленился. Долго маялся прежде чем приступить, как он выражался, к составлению завещания. Писал же большими корявыми буквами, и почти полстраницы уходило на передачу поздравлений родственникам Авочки. Аве даже пришлось заявить, что если он и дальше намерен так интенсивно интересоваться здоровьем будущего тестя и тещи, то она начнет присылать ему официальные бюллетени. Но в целом переписка проходила мирно, правда за ворохом житейских подробностей Ава благоразумно не сообщила о том, что пришло письмо от Лорика… Впрочем, Адмус вряд ли помнил какого Лорика. Зато едва ли не в каждом послании Ава вставляла пару беспокойных вопросов о Лотисе и Салерии. Адмус неизменно отвечал, что по его наблюдению, у них все обстоит благополучно. Лотис тоже регулярно получал письма от Салерии, и также регулярно отвечал ей. В ходе переписки решалось много неотложных хозяйственных вопросов. Получил письмо от Марики и Одарис. Он уединился с ним на два часа. Наверное учил наизусть. Весь оставшийся день ходил пружинистой походкой и выглядел румяным. Но на следующий день загрустил, поник и вновь стал бледным и тихим.
- Цапельку бы ему надо найти, грусть-печаль выудить, - заявил Адмус, взирая на согбенную спину Одариса. И судя по всему, он намеревался действовать решительно. Лотис подумал было, что речь идет о девушке очень легкого, прямо-таки воздушного поведения. Каково же было его удивление, когда спустя три недели с небес во двор замка спустил пузатый, как самовар, шар с гондолой, набитой коробочками, баульчиками, корзиночками, шкатулочками, и среди всего этого багажа гнездилась сама небесная птица… Марика!
Лотис протер глаза. Может быть, Адмус нашел девицу, схожую с девушкой Одариса? Но Одарис незамедлительно признал в приезжей самую настоящую Марику. И тут Лотис увидел на крыше голубку с ленточкой на шее.
- Неужто раджа побеспокоился? – удивился Лотис.
- Он, родимый. Но расстаралась Авочка. У нее при дворе раджи блат есть, - простодушно заявил Адмус.
Королева Бесмезия радушно приняла жену из будущего. Старушки искудахтались, слушая рассказы девушки о порядках при дворах восхода. Даже дворецкий разок упал в обморок. Все остальное время Марика провела возле Одариса. Она с удивительной безошибочностью доставала из груды вещей именно то, что ей было нужно в данный момент, будь-то булавка, флакончик с духами, но чаще всего из недр коробок извлекалась снедь самого разного сорта. И все эти паштетики, крендельки, пирожки, соленья, конфитюры, сушеные фрукты незамедлительно скармливались Одарису под словесное журчание: «Какие мы худенькие, а ну скушаем вот эту ватрушечку… ам-ам… а посмотри какая булочка… За мои глазки скушаем?… А за носик?»
|
