представился Адмус.
- Тогда первый бокал за знания. Лучше вовремя узнать то, чего ты не знаешь, чем не вовремя. Был у меня случай…
Рассказ бывалого воина
Я еще ходил в рекрутах, но уже умел тянуть носок и браво отвечать: «Есть!», когда случилась небольшая война. Кто-то кому-то в верхах сказал, что он не прав, а тот другой весомо возразил. Чтобы узнать, кто виноват на самом деле, послали солдат пострелять друг в друга. Приказано – сделано. Заняли мы одну деревеньку. Она располагалась на горе, и с нее хорошо и далеко наблюдались окрестные дороги. Противника не было, и мы несколько дней отдыхали в свое удовольствие. А жил в той деревне старик лет за сто возрастом. Смотрел он на меня, смотрел, потом подозвал и спрашивает:
- Сынок, знаешь ли ты как выжить на войне?
Отвечаю:
- Конечно. Для этого надо слушаться командира.
Он согласился, но тут же возразил.
- Командир один, а вас много. Каждому в бою он подсказать не сможет.
- Ну и как выживать на войне в таком случае?
- А ты приучи себя работать на нее, как пахарь в поле. Работай каждый день, даже когда никто не воюет.
Посидел, потом, уходя, добавил:
- Побеждают те, кто имеют привычку к постоянной работе.
- Я принял сказанное, как руководство к действию, и потому выжил в пяти войнах и еще в отдельном сражении за винный погреб в харчевне «Три пескаря». Для меня формула жизни звучит следующим образом: действие, нацеленное на победу, руководствуется разумом и проверяется чувством. А для этого надо развивать свой ум и закалять характер. Как видите, все просто. Осуществить сложно.
- Ну, это всегда так, - утешил Адмус тоном опытного наставника.
- Тогда выпьем?
Выпили.
- А Вы, Ваша Светлость, чего один в дороге?
- Послан за инициацией.
Воин уважительно помолчал. Потом спросил.
- Чего?
- К невесте иду. Ее ухажеру морду бить.
- Теперь понял. И запомнил. Если что, так и скажу жене: извини, мол, это инициация, даже принцы не брезгуют рукоприкладством.
- Да нет, я фигурально выразился. Если у них любовь, я с тропинки сойду, чтоб не мешать встречному движению. Значит, быть мне одиноким волком.
- Золотые слова! За это надо поднять!
Подняли, выпили.
- И я такой же – рыскающий волк. Всю жизнь в походах, даже не знаю, какая половина детей моя. Зато есть, что вспомнить. Мой девиз – ищи бой!
- Хороший девиз. А почему, собственно, мне не найти обожателя моей невесты, не набить ему то, что полагается бить и тем отохотить от будущей жены?
- Верно. Найти, и в бой! Главное - разнести замок, тогда в любом случае не так обидно будет. Выпьем за бой?
Выпили.
- Может, меня за этим и послали, чтобы посмотреть, каков я в деле?
- Верная мысль. Вы принц или не принц?
- Принц…
- Себя уважаешь?
- Уважаю.
- А меня уважаешь?
- Уважаю.
- Тогда слушай сюда. Мой совет: в бой! На штурм! Военное искусство знаете?
- А то, с трех лет маршировал.
- Тогда вам повезло: есть повод подраться с достойным противником. Выходит, перст судьбы!
Адмус тяжело задумался.
- Может, и вправду это демиург меня надоумить пытается? А то мои друзья, кажется, нашли себя, а я вроде как сбоку. Но и у меня есть козырь!
- Тогда выпьем за то, чтобы демиург нам побольше в рукав козырей подкладывал, а мы не плошали, обнаружив туза.
Адмус чокнулся и выпил под мобилизующий тост.
- Есть у меня еще козырь. Это Авочка, - сообщил он. – Она – тигр! Только я могу в клетку входить. Только меня слушается. А других туда не пустим. (Адмус стукнул по столу.) Игра еще не проиграна!
- Куда там! Конечно, нет! – отозвался сосед. – Только пить начали.
- Тогда продолжим, наливай…
И они вновь наполнили бокалы.
Часа через два с ними сидело еще двое. Наверное, они подошли позже и, не найдя хозяина, присоединились к ним. А может, что-то другое… Адмус не помнил точно, когда диктовал летописцу. Но запомнил, что один из вновь подсевших был толст, важен и говорил веско, а второй худ, непоседлив и нервен. Говорили о политике. И, кажется, давно.
- Нет, вы только вдумайтесь, - втолковывал худощавый, - тащат все: и то, что плохо лежит, и то, что хорошо, казалось бы, припрятано. Зачем я ворую – понятно: мне надо. Но они-то почему, когда у них все есть?
- Люди от своего не отказываются, а от чужого - тем более. Таков закон жизни, - заметил Киаксар.
- Это безысходная ситуация, когда пороть некому и, в сущности, не за что, а хочется и надо, - проговорил Адмус, изо всех сил напрягая свой ум.
- Я не пойму, чего он говорит, - возмутился худой и нервный. – Я уже час не могу понять, что он говорит. Мне обидно.
Второй, дородный мужчина, был иного мнения на суть поднятой проблемы, поэтому он обратился к худому с дружеской критикой:
- Я тебе скажу прямо, без затей - дубина ты!
- Сам сучок! – вскипел тот.
- Ты что, обиделся? Напра-а-сно. Я привык честно о людях говорить. Всё, как есть. Вот я какой. За это меня надо ценить, а не ругать обидными словами.
Он огладил свой выдающийся живот и заскучал.
- Да разве ж люди оценят правду о них самих? Налей мне вина, видишь, я расстроен.
- Тогда скажи, в чем соль этого высказывания?
Полный господин выпил и принялся обстоятельно излагать свою философию жизни:
- Вся соль в способе соления. Смотри. Ты живешь теми заветами, что тебе мама в детстве внушала. А она говорила: смотри, сынок, не воруй, это нехорошо, а будешь воровать - не попадайся, а попался - веди себя со следователем смирно и не забывай поздравлять маму с днем рождения. Так? Так. Она учила тебя правильно. Она учила тебя хорошему, чтобы ты маму любил. Так? Так. А ты когда ей в последний раз открытку посылал? Во-о-т. Давно. Так зачем ты воруешь? Чтобы на себя и на других женщин тратить? Мама тебя воспитывала, воспитывала, а ты ее забываешь. Нехорошо.
- Да я... да я… - пытался вставить слово худой, но неудачно. Его не слушали.
«Вот еще одна правда жизни, - подумал Адмус, – а мы все высшую истину ищем».
- Пойду, вздремну перед сном, - сообщил он приятелям. И уснул тут же за столом.
_______
Адмус очнулся от того, что кто-то его усиленно толкал.
- Давайте вставайте. Вы, как мой племянник - тот пока глаза протрет - день прошел.
Адмус открыл неясные очи и узрел пред собой свежайшего вида Киаксара. Лежал же Адмус в постели на чистом белье, как и подобает принцу.
- Как я сюда…- начал было Адмус.
- Не важно. Подите лучше искупайтесь.
И Киаксар указал на приготовленную бочку с водой. Адмус поднялся, сунул в нее палец и ужаснулся.
- Вода холодная, аж боязно топиться.
- На войне, как на войне, - отвечал старый воин, и привычно погрузив новобранца в купель. – А вдруг переправа…
После завтрака и отдохновения, Киаксар стал объяснять, как побыстрее добраться до места, но Адмус прервал его:
- Я не могу двигаться слишком быстро, мне по дороге надо узнавать про всякие умные вещи. Короче, мне надо искать истину. У нас, принцев, так принято. Может кто-нибудь о ней знает?
- А-а, так Вам, Ваша Светлость, надобно по мудрецам еще пройтись? Знаю таких. Недалеко есть одна обитель. Зайдете к ним, а они уже направят вас дальше по эстафете.
После чего Киаксар и Адмус дружески расстались.
- Буду следить за прессой, может, где какая межгосударственная заварушка с Вашим участием случится, так я сразу же прибуду, - пообещал ветеран.
Адмус лишь вздохнул, выслушав эти надежды.
К вечеру Адмус добрался до приюта мудрецов. Им оказался уютный домик с садом и хозяйственными пристройками. Меж деревьев по тропинкам чинно гуляли благополучного вида жрецы мудрости. Адмус напросился на аудиенцию к их главе. Просьбу уважили, и Адмуса ввели в кабинет, загруженного шкафами с манускриптами всех мыслимых размеров и расцветок. За столом сидел поседевший над фолиантами господин в неброской одежде, но алой ленточкой на шее. Просторная рубаха скрывала предмет, что держала лента, но, похоже, что сделан он был если не из золота, то из брильянтов, ибо даже сквозь ткань струился легкий свет. Хозяин любезно пригласил Адмуса сесть в кресло, выслушал его просьбу и охотно поведал о своих проблемах.
- Истину сложно установить, но еще труднее доказать всем умам, что это и есть искомая истина. Я слышал, что в иных землях твердо верят, что наша Земля – шар, висит ни на чем и, более того, Солнце восходит и заходит потому, что Земля крутится вокруг Огня, да так ловко, что мы не замечаем этой бешеной скорости. Каково в это поверить? Но ведь верят, и самое удивительное, если это все - правда! Мы делаем ошибки, затем по мере сил, исправляем их. Но сколько бы ни исправляли, все равно делаем новые. И так из поколения в поколение. Никакой опыт не помогает. Логично предположить, что человек существует для создания ошибок. Значит, это кому-нибудь нужно? Да, считаем мы, нужно! Некто специально следит за нами, отмечает наши ошибки и делает выводы. Значит, наши ошибки угодны Высшим Силам, и мы должны совершать их с чувством осознанного долга и класть их к подножию алтаря. Отсюда наша мораль: совершил ошибку? Радуйся! Ты угоден! Исправил ее? Радуйся еще больше. Ты угоден вдвойне!
- Хорошее вероучение, - одобрил Адмус. – Это по мне. Совершать ошибки – моя стихия. Значит, зря я огорчался по их свершении?
- Совершенно зря, - подтвердил жрец. – Так что впредь не огорчайтесь, сын мой, а сохраняйте дух твердым, настроение бодрым. Главное, чтоб талант был. У вас есть талант?
- Не знаю… Способности есть. Наверное. Но не уверен.
- Не страшно, если нет способностей. На «нет» и спроса нет. Страшно, когда способности есть, но нет таланта! Это все равно, что быть мужчиной наполовину. Вроде, все на месте, и спрос есть, а что делать с поступающими предложениями – непонятно.
- Как вы доходчиво объясняете. А что если не понятно к чему есть талант, но видно, к чему способности?
- Я человек хоть и малограмотный, но с высшим образованием, потому могу судить о некоторых предметах, как-то: экономика, юриспруденция и метафизика. Причину вижу в следствии, и тем спасаюсь. Талант – число единственное, значит - целое, а способности – число множественное, значит - дробное. Что лучше? Дробью не убьешь, а целым – запросто. Целое бьет в точку, но можно и промахнуться, а дробное бьет в рассыпуху, но шанс попасть возрастает. Это понятно?
- Вроде бы, да.
- Тогда идем дальше. Продолжением силы молодости является талант, что выражается в гениальности. Гениальна только молодость. С возрастом талант изнашивается, мельчает и переходит в способности. Затем и они выгорают, остаются навыки. В старости от них остается лишь опыт. С ним человек и подходит к последней черте. Я нахожусь как раз в стадии опытности.
- Значит, мы гениальны? – обрадовался Адмус за себя и своих друзей.
- Я высказался в том смысле, что «молодость гениальна», а не все молодые гениальны.
- И на добром слове спасибо. Тезис все равно окрыляет.
- Успехов вам на поприще обретения.
На этом беседа прервалась, ибо хозяина обители призвали иные дела, но он дал карту, на которой были отмечены последующие пункты бытования искателей мудрости. Сверяясь с нею, Адмус отправился дальше.
Еще через день он имел честь пройти через ворота, над которыми красовался девиз: «На то мы и существуем!» Адмус сразу попросился на прием к старейшине сего места. И его просьбу вновь уважили без промедления. Старейшина сидел в кресле и задумчиво оглаживал белую длинную бороду. Перед ним на высоком пюпитре лежала
