Невыдуманная история. Лирическая повесть

усаживаясь, продолжая испытывать сладкую дрожь и истому внутри, в районе сердца, как от предчувствия чего-то большого и важного, что ждёт его впереди. - Теперь давайте рассказывайте всё по порядку и чётко: кто Вы? откуда приехали? и что у Вас такое стряслось? - чтобы я всё точно и правильно понял и смог Вам помочь. Вы рассказывайте, а я буду слушать и задавать Вам вопросы по ходу дела, если моменты неясные вдруг возникнут. Договорились? Итак, внимательно слушаю Вас.
- Андрей Павлович! - нервно начала посетительница. - Сразу же хочу извиниться, что осмелилась потревожить Вас, оторвать от дел, которых у Вас и без меня хватает, я думаю. А главное, простите пожалуйста и не гневайтесь, что так всё нескладно и неприятно там внизу получилось, этот дурацкий в вестибюле скандал. Я действительно ещё вчера к Вам сюда приезжала и хотела встретиться и поговорить; прождала Вас до трёх часов дня, пока уж мне не заявили на проходной, эта кичливая дама из бюро пропусков заявила, что Вас не будет, что Вы юбилей отмечаете. От души поздравляю Вас, Андрей Павлович, с 40-летием, желаю Вам всего самого-самого наилучшего! Простите, что без подарка. Но я не знаю, не представляю даже, что Вам удобно будет мне, нищете, подарить.
- Давайте ближе к делу, Оль! Не тратьте понапрасну время, которого у меня мало действительно: сегодня несколько очень важных встреч. И одна из них - в одиннадцать.
- Да-да, извините, я всё понимаю и не задержу Вас. Так вот, о главном. Зовут меня, как я уже говорила, Оля. Фамилия моя - Яковлева. Родом я из Сыр-Липок, повторюсь для ясности, где Вы, Андрей Павлович, на стройке работали когда-то в стройотряде «VITA», дружили с мамой моей, если ещё помните, Натальей Александровной, или Наташей, как Вы её тогда называли при встречах, и о чём она мне потом по секрету рассказывала, когда я стала большой.
- Моей маме теперь очень плохо, Андрей Павлович, дорогой! Она серьёзно больна и нуждается в операции, - переведя дух, продолжила гостья рассказывать далее. - У неё сердце отказывает из-за плохих сосудов, из-за холестериновых бляшек каких-то, будь они трижды неладны! И чтобы её сердцу помочь, нужно делать шунтирование, как наши смоленские врачи объяснили, без которого она долго не проживёт, умрёт от инфаркта, от чего и мой дедушка, отец её, два года назад умер. У нас это наследственное, видать, - никудышное слабое сердце… Нам с мамой врачи это ещё год назад говорили, про операцию-то, когда она впервые в больницу попала после приступа. Мы и начали сразу же деньги копить, скопили приличную сумму, в долг даже заняли у знакомых. Но в августе в стране грянул дефолт: знаете, безусловно. И мы, хранившие деньги в рублях, в одночасье остались нищими. И что теперь делать - не представляем: как дальше жить и на что лечить маму. Несколько лет понадобится, поди, чтобы накопить новые сбережения. А болезнь не ждёт, дорога каждая минута... И ведь что самое-то обидное и гадкое в этом деле, Андрей Павлович, доложу и пожалуюсь Вам. Президент Ельцин буквально за три дня до дефолта клялся и божился в Нижнем Новгороде перед народом, что не допустит, дескать, обвала цен и девальвации рубля: я это лично по телевизору слышала. Он даже и руку обещал положить на рельсы в случае чего, призывая нас всех, простых граждан, жить и работать спокойно и не верить слухам о катастрофе, не поддаваться панике, которую-де распространяют враги. Мы ему с мамой и верили, дурочки малахольные, слушали как родного по простоте душевной. И ничего не делали, чтобы обезопасить и защитить накопленное, перевести в валюту - в доллары те же, как это другие делали, кто поциничней и похитрей… И вдруг такое коварство, такое двуличие с его стороны, первого лица государства. Ужас, ужас, что твориться в нашей стране! Кого теперь тут слушать и кому верить?...
Сказавши всё это, Оля опять заплакала, уткнувшись лицом в ладони, в тоненькие и прозрачные пальчики свои, похожие на восковые свечи. А потрясённый Мальцев смотрел на неё и думал с жалостью:
«Эх вы, наивные деревенские простаки! Живёте там у себя в смоленской глуши - и ничего-то совсем не знаете и не ведаете, что в мире делается, и какие ужасные вещи творятся вокруг! Всё ещё прощелыге-Ельцину верите, запойному алкашу, который не просыхает от водки и скудные мозги свои давно уж пропил, Дьяволу душу запродал, скот! Чего его, пропойцу и христопродавца, слушать-то, верить ему, тем паче? И зачем деньги в рублях держать, которые после развала СССР ничего не стоят, не значат? Неужели ж не ясно, что Запад опять поработил нас, и поработил надолго. Поэтому и сбережения надо в западных денежных знаках хранить, а лучше - в золоте. Тогда и проблем не будет… В Москве это уже и дураку стало ясно после зимы и весны 92-го года, такая немудрёная денежно-финансовая азбука. А вы в Смоленске всё ещё по-старому продолжаете жить, по-коммунистически - доверчиво и без-печно то есть. На государство ещё надеетесь, глупые, на президента…»
Но ничего такого он вслух тогда не сказал - пожалел убитую горем девушку, которая ему страшно нравилась отчего-то, глубоко симпатична была - во всём. И как рассказывала выразительно и чётко, с выговором недеревенским, пристально, не мигая, смотрела ему в глаза, будто бы его оценить и изучить пытаясь за короткое время беседы; как, наконец, в кресле сидела прямо и гордо, но и достаточно скромно при этом при всём, вежливо и тактично… И даже как плакала перед ним, нравилось, набок склонив головку, в точности напоминая этим несчастную “Алёнушку” Васнецова, одну из любимейших картин Мальцева в русской классической живописи, репродукция которой, подаренная родителями по окончании 4-го класса, теперь весела у него дома над рабочим столом… Он сидел напротив плачущей Яковлевой, пожирал просительницу прищуренным цепким взглядом, волновался как молодой - и всё время чувствовал рядом родственную себе душу…

8

- А мама твоя где сейчас? - подождав, пока собеседница успокоится и руки с лица уберёт, спросил он с улыбкой. - Где живёт, я имею в виду, что делает, кем работает?
- Живёт в родных Сыр-Липках по-прежнему, где всегда и жила с родителями с момента рождения, работает директором сырлипкинской школы после того, как дедушка умер, папа её… Сейчас она правда на бюллетене: неделю назад только из Смоленска вернулась, из областной больницы, куда её после очередного приступа отвезли. И сразу же поместили в кардиологию. Там ей и сказали врачи после обследования, что нужно немедленно оперировать и шунтировать, что дальше тянуть опасно. Без операции, предупредили строго, мама долго не проживёт, уйдёт на тот свет быстро: дела-де с сосудами у неё совсем плохи... Но для этого нужны деньги, проклятые деньги, которых у нас нет и которые, кроме Вас, нам больше и взять-то не у кого…

Ольга хотела было опять расплакаться, но Мальцев вопросом её упредил, не дав о плохом начать думать и горевать-само-истязаться от этого.
- А она замужем, мама твоя? - спросил стыдливо и осторожно, весь во внимание обратясь, будто бы от ответа того и остальное его настроение и поведение зависело.
- Нет, что Вы! - простодушно ответила младшая Яковлева, потупившись, и одновременно любовью и нежностью изнутри засветившись к любимой мамуле своей. - Она у меня однолюбка: Вас всю жизнь любит, Андрей Павлович. Не знаю, поверите ли Вы мне или нет? - Ваше право. Но я говорю как есть, и Вас не обманываю ради будущих выгод и помощи.
-…Что ж она, замужем никогда не была что ли, ты хочешь сказать? - недоверчиво переспросил зардевшийся и возгордившийся Мальцев, с луковым прищуром на молодую гостью взглянув.
- Никогда! И никаких мужиков я в нашем доме не видела и не слышала с малых лет. Духа их даже не знаю - точно Вам говорю!
- А про меня ты откуда узнала? Место работы и этот московский адрес?
- Так Вас же по телевизору часто показывают, Андрей Павлович. Забыли? Эту инвестиционную фирму там называют, которую Вы возглавляете и которую найти не сложно: институтские друзья мне быстро её по справочнику нашли… Вы, кстати, такой красивый и важный бываете там, перед телекамерами и журналистами, так складно всегда говорите, с таким достоинством и умом. Любо-дорого на Вас смотреть, честное слово! Я, во всяком случае, с неподдельным вниманием и восторгом на Вас всегда смотрю, жду с нетерпением новых интервью и репортажей с Вами… Вот мамуля моя, видя всё это, мой детский и прямо-таки щенячий восторг, и не выдержала однажды - расплакалась и всё рассказала про Вас и себя. Похвасталась как бы перед дочерью своим славным прошлым, погордилась: что не зря она, дескать, жизнь прожила - вот, мол, какой у неё ухажёр был знатный! Рассказала, не утерпев, какой у Вас с ней красивый роман был летом 1976 года, как она в Вас безумно влюбилась сразу же, с первого дня, ждала потом целый год, ночей не спала, мучилась, все глазки свои проплакала... А потом я у неё весной родилась, и она так мечтала Вам меня показать, плод Вашей с ней внезапной и бурной страсти. Думала и надеялась, святая душа, что Вы непременно обрадуетесь, меня увидев, станете вместе меня растить и воспитывать, вместе жить…
- Но Вы не приехали почему-то в 77-м году в стройотряд. Так мне мама с горечью говорила. Вообще к нам в деревню перестали ездить, хотя по возрасту и могли. Испугались, наверное, ответственности за меня, проблем лишних… И она осталась одна, мамуля моя дорогая. Так одна меня потом и воспитывала вместе с дедушкой и бабушкой, учила, лечила, последнюю крошку мне отдавала, институт заочно уже заканчивала, хотя и училась ранее на дневном... И всё про Вас все эти годы думала, Вас одного ждала и на что-то хорошее для себя надеялась. Я это очень хорошо помню, знаете, как она сидела на улице на крылечке, часами смотрела задумчиво на дорогу, что к нашему дому от автобусной остановки вилась, - и тихонечко плакала при этом, вздыхала глубоко и протяжно, страдала в одиночестве. Вероятно, мысленно Вас призывала, скучала по Вас безмерно, томилась. Честное слово, не вру…
- Но Вы всё не ехали и не ехали, сильно расстраивая её этим, вольно или невольно давая понять, что она для Вас ничего не значит, что оказалась игрушкою проходной, забавой временной и случайной, усладой телу. И теперь я хочу напрямую спросить, пока есть такая возможность: Вы почему так и не приехали к нам, Андрей Павлович, после всего того, что между вами было? почему бросили маму с ребёнком и ни разу не поинтересовались про её и мою судьбу? Для Вас это что, так сложно было, да? Или не интересно совсем? Или же испугались, как и все москвичи, что она станет от Вас алименты требовать, прописку московскую и часть жилплощади?... Зря, зря Вы так про маму мою думали все эти годы: она совсем не такая, поверьте! И ничего ей было не нужно в жизни денежного и материального. Только Вы…

Выговорив это всё на одном дыхании, раскрасневшаяся Ольга затихла, пронзая Мальцева страстным огненным взглядом, в котором столько всего читалось, целый букет чувств - от самых светлых и добрых до самых уничижительных и нелицеприятных! Чувств, от которых пристыжённому хозяину богато-убранного кабинета становилось не по себе: водки немедленно хлебнуть захотелось целый стакан, остудить загудевшую от разговора голову, ослабить нервы…
-…А ты когда родилась, Оль, напомни пожалуйста? Какого числа я