майору-гвардейцу и орденоносцу, без-печная столичная жизнь уже в ином стала видеться свете - пустом, без-смысленном и безыдейном, ненатуральном, потешном и насквозь фальшивом. В чём, кстати сказать, он когда-то супругу свою шалопутную обвинял. В такую жизнь ему не хотелось вписываться категорически, добровольно себя губить.
К тому же, и денег он привёз из Афганистана немерено в сравнение с заработками столичных инженеров - причитающееся годовое жалование офицера, плюс премиальные и боевые, - что мог бы долго на них праздно жить: столько бы он в своём КБ и за несколько лет не заработал.
В это-то отпускное время, свободное и счастливое для него, он почти ежедневно встречался с однополчанами, офицерами и солдатами из бывшей кабульской авиачасти, как и он уволившимися в запас и болтавшимися в Москве без дела. Пьянствовал с ними сутками напролёт в ресторанах, банях и на квартирах, вспоминал войну и убитых боевых товарищей, матерился грязно и грубо в сильном подпитии, плакал от горя, целовался с друзьями в засос - и прежнее брежневское руководство нещадно клял, пославшее их на бойню... А протрезвев, телевизор регулярно смотрел и газеты читал запоем, следил за политикой партии и нового её лидера Горбачёва, от которого поначалу многого ждал и на лучшее, как и все, надеялся.
Но тот, законченный краснобай и пустышка, лакей мировой закулисы, мировых финансовых спекулянтов с Ротшильдами во главе, дёшево всех в итоге надул, обвёл страну и народ вокруг своего поганого пальца. С трибуны говорил одно в течение семи лет, засранец купленный и балаболка, красивое, яркое и привлекательное для народа, а делал, как и Никитка Хрущёв, обратное - анти-имперское, безответственное и деструктивное, анти-патриотическое в основе своей, анти-русское. И это приводило лишь к всеобщему хаосу и бардаку, к ослаблению, а потом и к развалу могучего сталинского Советского Союза, что случилось уже при Борисе Ельцине. Боевому офицеру Мальцеву, не порывавшему с Армией связь, с пылающим, обугленным Афганистаном - где продолжали находиться и гибнуть некоторые его сослуживцы, воевавшие там непонятно за что и кого, да ещё и получавшие на Родине информационно-пропагандистские оплеухи, - ветерану-Мальцеву это особенно остро и ярко бросалось в глаза во второй половине 1980-х, больно било по сердцу и нервам - такая насквозь лживая, двойственная и гнилая горбачёвская политика.
Рядовой состав и сержанты, офицеры и генералы из Ограниченного контингента войск, как действующие, так и ветераны-запасники, довольно быстро почувствовали, что новый Генсек не их человек, не отец родной для Солдата, какими были на фронте те же генералы Родионов или Дубынин, легендарные командармы 40-й. И о нуждах истекающей кровью Армии он не заботится, не радеет совсем, не печётся. И вооружённый конфликт не останавливает, и воевать как следует не даёт, и порядок не наводит в воюющих частях и в тылу, не налаживает без-перебойное снабжение и оснащение посланных в Афганистан военных качественным оружием и боеприпасами, как и новейшей современной техникой, отвечающей вызовам времени. Отчего невозвратные боевые потери при нём только множились год от года, как и количество раненных и калек. Как и казнокрадство и плутовство интендантов, к слову, почувствовавших слабость Центральной власти и кинувшихся во все тяжкие за спинами воевавших солдат. Они, жуликоватые и плутоватые армейские снабженцы, прапорщики и офицеры, пускали налево всё, что только можно было пустить; уже даже и боевое оружие противнику продавали из-под полы за валюту, из которого “духи” потом убивали и калечили советских десантников и пехотинцев. Ну и куда такое годилось, куда!
Они-то, нечистые на руку тыловики, и плодили своим воровским поведением в различных частях и соединениях Вооружённых сил страны всеобщую злобу с ненавистью, разложение, загнивание и бардак, тотальный пессимизм и уныние, наркоманию, пьянство, азартные игры и упадок нравов. А блудливый и словоохотливый Горбачёв в это время по миру с любимой супругой мотался, премии и медальки там собирал как дурачок махорку, красиво и пафосно тусовался за государственный счёт, Запад на все лады славил. Армия Михаилу Сергеевичу была не люба, не интересна, не важна и не нужна: это было видно и невооружённым глазом. Она для него, чистоплюя плешивого, Богом меченого, с первого дня была словно бельмо в глазу, или как кость в горле…
7
Правда, в начале 1989 года он наконец-таки смилостивился и прекратил войну, вернул измученные, смертельно-уставшие части на Родину - подальше от пуль и снарядов душманов. Радуйтесь, мол, солдатики, бравые песни горланьте во всю свою мощь - и его, миротворца и гуманиста “Горби”, громко повсюду славьте, пойте осанну ему… Да только вот не успел ещё последний воин-интернационалист пересечь афгано-советскую границу по мосту «Дружба» 15 февраля, пленённых товарищей на произвол судьбы подло бросив в чужой и враждебной стране, на растерзание озлобленным боевикам по приказу генерала Б.Громова, последнего командующего 40-й, самого из всех худшего, масона высокого посвящения, как утверждали, - как на Армию опять налетели враги - уже внутренние, “родные” якобы. Перед ними финансовые воротилы Запада поставили другую задачу, не менее важную в стратегическом плане, - морально добить уцелевшие боеспособные части, дезорганизовать и дискредитировать их в глазах общества по самое “не балуйся”. Целая доктрина была разработана за океаном по уничтожению могучей советской военной машины ещё сталинского образца, которая, доктрина, планомерно и предельно напористо претворялась в жизнь. И всё при том же обласканном и зацелованном Западом “Горби”.
Первым делом на Армию тогда языкатые журналисты набросились из гнусного и мерзопакостного “Огонька”, из газет “Аргументы и факты”, “Московские новости”, “Московский комсомолец”, “Комсомольская правда”, “Известия” и других, из популярной телепередачи “Взгляд” - все эти молодые да ранние, предельно-амбициозные бездари, трусы, ничтожества и сопляки с мозгами курицы, дешёвка на армейском жаргоне, отбросы человеческие, мусор, изгои, жаждавшие больших барышей, почестей и славы! Они-то и принялись откровенно и подло Армию унижать и пинать, подрывать престиж и авторитет воистину-каторжной и святой во все времена армейской суровой службы.
Её, если уж быть совсем точным, уже и в Афганистане потихоньку и исподтишка клевали: уже и тогда называли воюющую родную Армию чуть ли ни виновницей третьей мировой войны, которая, мол, на пороге; и всё - из-за советского бездумного милитаризма якобы и откровенно-захватнической политики. Упрекали, что она-де высасывает все силы из общества, все ресурсы, нагло сжирает весь стратегический национальный запас страны. Уверяли, ничтоже сумняшеся, что Армия - источник гниения, насилия и пороков, что она - тормоз развития и прогресса; ну и остальную и прочую на военных вешали дребедень.
С весны же 1989 года к этому клеветническому анти-армейскому набору добавились ещё и протекционизм, что якобы процветал в советских войсках пышным цветом, карьеризм вперемешку с очковтирательством, незаслуженные повышения в должности и награды. Писали, что там уже, дескать, плюнуть в штабной курилке нельзя, чтобы не попасть на сапог сродственника-протеже какого-нибудь зажравшегося генерала или адмирала: сына ли, зятя ли, либо племянника… Всё это безусловно имело место быть, как и повсюду в стране, - но не в таком гротесковом виде, в каком армейское кумовство - которое тяжело отличить, согласитесь, от наследственности и традиции, от семейной древней профессии Родину защищать! - подавалось народу...
Представляете, каково было выслушивать чуть ли ни ежедневно такую мерзость и гнусь про себя, про свою смертельно-опасную работу и сослуживцев бывшим воинам-интернационалистам, поучаствовавшим в афганском вооружённом конфликте по приказу командования и чудом уцелевшим в нём. Очень тяжело! невыносимо даже! Поверьте! У многих мужественных мужиков, прошедших огни и воды, изрезанных осколками вдоль и поперёк в глухих афганских ущельях и насквозь прошитых пулями, от безысходности опускались руки и горькие слёзы обиды текли из глаз! Боевые профессиональные офицеры со стажем уходили в глубокий запой, потом подавали рапорта и увольнялись к чёртовой матери! Бежали со службы как угорелые, понимай, куда их глаза глядели!
Про молоденьких солдат-срочников и говорить не приходиться, что чувствовали и испытывали они, когда им, вернувшимся с фронта, в военкоматах и ЖЕКах чиновники открыто смеялись и плевали в лица, взашей выталкивали из кабинетов, бросая брезгливо вдогонку как самым последним сутяжникам и попрошайкам:
«Мы вас туда не посылали, слышите! И не надо претензии нам предъявлять, к нам сюда постоянно шляться за помощью и за справками, за пособиями по инвалидности! Идите, вон, и костыли и деньги на лечение и реабилитацию просите у тех, кто эту войну затевал! Пусть они с вами нянчатся и разбираются, ветеранами и калеками, а мы не хотим! Нам это всё не надо, такая лишняя головная боль и геморрой на заднице!...»
Про все эти без-конечные унижения ветеранов-афганцев Юлия Друнина, великая русская поэтесса и человек, замечательное стихотворение написала по горячим следам, которое Мальцев увидел однажды в газете «День», раз всего пробежал глазами - и тут же и запомнил слово в слово. Так оно ему понравилось и полюбилось сразу же, за живое его зацепив своей голой обострённой правдой. Вот оно. Послушайте и подивитесь, уважаемые читатели и друзья, красоте и точности слова.
“Там было легче!...”
Как ни странно,
Я понимаю
Тех ребят,
Кто, возвратившись из Афгана,
“Там было легче”, - говорят.
“Там было легче, -
Одноглазый
Спокойно повторял земляк, -
Поскольку ясно было сразу:
Вот это - друг,
А это - враг”.
Я так вас понимаю, дети, -
На бэтээрах колесить
Сподручней всё ж,
Чем в райсовете
Благодеяния просить.
А этих сытых военкомов,
Что оскорбить посмели вас…
Боль в сердце.
В горле ярость комом.
И не поднять
Тяжёлых глаз.
Но не теряйте гордость, дети.
В житейской темноте всегда
Пускай до старости вам светит
Солдатской верности звезда.
А
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+