никак не могла повлиять на них.
Было видно, что новый нубийский царь уснул слишком счастлив. Он постоянно улыбался во сне, что-то бормотал, а Софонисба чувствовала, как её бросает в дрожь.
Единственное, что могло принести ей радость – это последние слова предсказательницы — она отправиться с любимым в долгое плаванье, чтобы навсегда оставить земли, где родилась.
Теперь настала очередь царицы улыбнуться.
Ей суждено наконец обрести счастье. С этими мыслями она закрыла глаза и уснула счастливой, только для этого у неё была уже другая причина.
Чувство самого счастливого человека на свете, жило в Массиниссе только одну ночь.
Едва наступил рассвет как пришло понимание того, что его победа всё-таки зависела от Сципиона и от римлянина Лелия.
Что-то подсказывало ему, что эти оба могли бы сейчас вмешаться в его решение взять в жёны жену его соперника, который в данное время пребывал в заточении, в кандалах.
Его предположения не подвели – неожиданно двери распахнулись со страшной силой и в покои царей влетел разъярённый мужчина, лет пятидесяти, в костюме легионера.
Это был Лелий.
— Это то, о чём предупреждал меня Сципион! Ты всё-таки не устоял перед этой женщиной! Она и из тебя сделала послушного раба, как и с Сифакса! – Вскричал он.
Софонисба приподнялась на локти на кровати и ощутила сейчас жуткий страх.
Было понятно, что она стала совершенно беззащитной – как первый, так и второй царь не имели уже ни власти, ни силы, чтобы оградить её от Сципиона.
Массинисса подорвался с ложа, как ужаленный.
— Лелий! Умоляю, защити наш брак! Я не могу представить, чтобы ты дал приказ забрать мою жену и отправить её вместе с Сифаксом в Рим, где её ожидает рабство! Она ведь знатная карфагенянка и дважды царица! Прошу тебя, убеди Сципиона проявить милосердие! Неужели ли тебе было неведомо это чувство?
Римлянин бросил недобрый взгляд на прекрасную женщину, глаза которой просто пленили, а вьющиеся волосы рассыпались по всему ложу и его охватила дрожь.
— Ничего не должно препятствовать Риму на пути к победе. – Глухо проронил он и тут же повернувшись покинул царские покои.
Среди молодожёнов наступила пауза….. Массинисса был раздавлен.
— Не смотри на меня сейчас, Софонисба. – С горечью проронил царь – Мне стыдно, что я так долго ждал тебя, столько познал страданий и войн, а теперь чувствую, как беспомощен, чтобы защитить мою жену! — Как он легко признал своё поражение.
Молодая женщина встала с ложа, откинула волосы назад и спокойно сказала:
— Я об одном только могу просить тебя! Не при каких обстоятельствах не позволяй им сделать меня их рабыней.
С этими словами она покинула покои……на этот раз её дорога вела только к одному человеку – Сципиону.
Царица больше не боялась, что стража может схватить её, заковать в кандалы и привести к её первому мужу.
Отныне ей было всё равно.
Кто в сущности мог бы заступиться теперь за неё?
Никто.
Великий консул разместился во дворце Сифакса совершенно в отдалённом месте, по дальше от суеты, но в более живописном месте дворца – это были покои для гостей, окружённые садами и водоёмами.
Царицу даже не остановила ни одна стража, подобно сам Сципион предупредил их, что она пожалует сюда…..
Софонисба застала консула за чтением корреспонденции.
Римлянин был так поглощён изучением написанного, что даже не заметил вообще её присутствия.
Однако ей хватило времени, чтобы рассмотреть этого человека, от которого зависела судьба и её и двух царей.
Внезапно её глаза остановились на фонтане, размещённом прямо по среди салона под открытым небом, который заливал солнечный свет. Однако вместо фонтана стояла украденная скульптура Софонисбы, которая была тысячу раз изувечена…..от ударов хлыста, валяющегося на мраморном полу.
— Ты так меня ненавидишь, что решил вымести злость на моём изваянии? — Голос царицы был как никогда непоколебим.
Сципион вздрогнул и подняв глаза на неожиданную гостью внезапно оцепенел….. она была ещё прекраснее, чем статуя мастера. Как бы он не старался, но передать блеск её очаровательных глаз, молодость, чистоту и на редкость дивную красоту ему было бы это не под силу.
— Ты в жизни ещё красивее, чем эта примитивная работа бездарного каменотёса. – В голосе никогда непоколебимого консула была ощутима дрожь. – Когда я допрашивал твоего мужа и спросил его что побудило предать меня, в преданности чьей он клялся, то он сказал мне следующее: «Софонисба, дочь Гасдрубала, которую я полюбил себе на гибель. Она сильно любит свое отечество и способна всякого склонить к тому, чего она хочет. Она меня из вашего друга сделала другом своего отечества и из такого счастья ввергла в это бедствие»
(Аппиан Александрийский передает диалог римского военачальника и поверженного врага)
— В нём родилась ненависть. Он проиграл своему сопернику, и тот отобрал у него трон, женился на его жене, и живёт в его дворце. Но разве спросил меня кто за всю мою жизнь, хочу ли этого всего я? Ни отцу, ни совету старейшин, ни двум моим мужьям не было дела до моих чувств. Они получали всегда то, что хотели. – В голосе царице сквозило полное безразличие.
Консул как-то странно смотрел на неё, когда молодая женщина говорила.
В один момент царице показалось, что он не слышит её голоса, а просто не может налюбоваться её красотой.
— Когда я увидел скульптуру – стал осознавать, что двигало царями предавать меня один за другим, но, когда увидел сегодня тебя живую – понял, что готов и сам предать весь Рим и стать на защиту Карфагена, только ради твоих прекрасных глаз. Ты ещё слишком молода, чтобы понять какой силой обладаешь и что способна творить с мужчинами. Мне самому стоило огромных усилий, чтобы не думать о тебе, даже если передо мной была не ты, а твоё жалкое изваяние. Твой образ манил к себе, притягивал с десятикратной силой и тогда я брал в руки кнут и с силой Геракла нещадно хлестал скульптуру, оставляя на её «теле» глубокие «шрамы», которых было больше на моём сердце, чем от ударов кнута.
— И потому ты был готов меня направить в Рим и сделать одной из миллиона рабынь? Такие как я заслуживают либо достойную смерть, либо достойное почитание. Я потомок Дидоны, которая прибыла сюда однажды и из клочка земли со шкуру быка создала процветающую империю. Ты предложил царице недостойное место. Но самое ужасное то, что все, кто воспылал ко мне страстью в конце концов предали меня…. Прощай Сципион! Ты остаёшься со своей холодностью и черствостью, только то, чему великий консул так трепетно служит будет наказано. Великий политик останется оклеветан и отправиться из Рима в добровольное изгнание. А знаешь кто станет причиной твоего падения? Тот, кто однажды всколыхнёт Рим и уничтожит с лица земли Карфаген уже навсегда.
От услышанного консул заметно побледнел, но тут же взяв себя в руки чуть слышно проронил.
— Всему приходит начало и конец.
— Но ты ведь не это хотел сказать. Ты хотел спросить откуда известно мне о доле великого консула. В день, когда за мной пришли старейшины, чтобы забрать меня и отправить в Нумидию к Сифаксу в мой дворец пожаловала предсказательница. Тогда я не поверила ни одному её слову, и страшно разозлилась. Но доселе она не ошиблась ни в чём, что сказала. Нужно ли сомневаться в том, что женщина напророчила о тебе?
Царица повернулась и молча покинула место пребывания Сципиона, так больше ни разу и не оглянувшись.
Она чувствовала, как всё это время он провожал её взглядом. Он так, как и другие был сражён её красотой, но оказался сильнее своих чувств, которыми не могли руководить ни Сифакс, ни Массинисса.
Софонисба понимала, что её больше уже ничего не спасёт. Сципион победил Массиниссу, оставалось всего лишь немного, чтобы он стал твёрже в своём решении выбрать покровительство римского консула, вместо нумидийской царицы….
Но давить на нового царя Нумидии было бы непростительной ошибкой, поэтому Сципион начал очень осторожно….
«Я думаю, Масинисса, что еще в Испании, при первой встрече, ты увидел во мне что-то доброе и потому вошел со мной в дружбу; в Африке все свои надежды связал со мной; но среди всех моих хороших свойств, которые побудили тебя искать моего расположения, ни одним я так не горжусь, как умением владеть собой и не поддаваться страсти. Я бы хотел, Масинисса, чтобы ты к своим превосходным качествам добавил и это. В нашем возрасте, поверь мне, страсть к наслаждениям опаснее вооруженного врага. Тот, кто ее укротил, одержал большую победу и заслуживает большего уважения, чем мы, победившие Сифакса.
Ты действовал в мое отсутствие энергично и мужественно – я с удовольствием об этом вспоминаю и хорошо помню. Об остальном подумай сам: я не хочу, чтобы ты краснел от моих слов. По милости богов Сифакс побежден и взят в плен. Значит, он сам, его жена, его царство, земля, города, население его страны – все, что принадлежало Сифаксу, – добыча римского народа. И царя, и его жену, если бы даже не была она карфагенянкой, если бы даже не знали мы, что отец ее вражеский военачальник, следует отправить в Рим. Пусть сенат и народ римский решат судьбу той, о которой говорят, что она отвратила от нас царя-союзника и заставила его безрассудно взяться за оружие.
Победи себя: смотри, сделав много хорошего, не погуби все одной оплошностью; не лиши себя заслуженной благодарности, провинившись по легкомыслию»
«В ПЛЕНУ СТРАСТЕЙ. ЖЕНЩИНЫ В ИСТОРИИ РИМА» Геннадий Левицкий
Безусловно, сердце Массиниссы разрывалось от боли, когда он покинул Сципиона.
Но у него уже был пример выбранного пути Сифаксом от царя до пленника.
Теперь новый царь не смел положить на жертвенный алтарь ради любви всё в своей жизни.
Софонисба заперлась в своих покоях и смиренно ожидала своей участи. Она никого не впускала, и с каким-то странным безразличием слушала, как в соседней комнате её муж громко рыдал. Все, кто подходили к его покоям уже не помнили, когда царь хранил молчание.
Внутри опочивальни, когда-то принадлежавшей Сифаксу слышались вздохи, стенания, а потом рыдания опять начинались и продолжались очень долго.
Он не приходил к жене. Царица вряд ли его бы и впустила. Да и что он мог сказать ей, если до его полного предательства оставалась почти незаметная грань.
Он выбрал покровительство Рима.
Софонисба отказывалась есть и пить. Всё время она сжимала в руках кулон, в котором хранился порошок с ядом, но, наверное, последние слова прорицательницы Хилиды всё-таки заставляли её верить, что это не конец, что её будет ждать корабль, любимый человек рядом и долгая дорогая по морю к неизведанным землям, на встречу новым берегам и новой жизни, как потомка Дидоны.
Всё произошло рано утром, когда на пороге появился раб Массиниссы.
Этого человека средних лет царица уже видела ранее.
Он низко поклонился и поставил на столик серебряную чашу.
Кртина, серебряная чаша в руках уцарицы
— Это яд, моя царица. – Раб тут же потупил взор. – Твой муж боялся прийти и попрощаться, так как любит тебя безгранично. Боялся твоих глаз, которые повелели бы моему царю поступить так, как поступил когда-то царь Сифакс. Мой царь выбрал жизнь с Римом на троне Нумидии. Но он выполняет твою просьбу, и ты
