слушать сводки. Однажды сообщили, что советские войска по всему московскому фронту перешли в контрнаступление. Он не знал, где находится линия фронта — никаких боёв рядом с посёлком не было, и немцы не приходили. Но однажды, отправившись с санями к роднику за три километра, увидел там немецких солдат, набиравших воду в бидоны. Подошёл, подождал, пока они уйдут, набрал воды в свою флягу, погрузил её в сани и двинулся обратно. Потом ещё несколько раз ходил туда, дважды видел немцев, а после их, видимо, отогнали.
В начале апреля он ненадолго приехал в Москву. Врага отбросили от столицы на две сотни километров, и она почти вернулась к мирной жизни. Авианалёты стали редкими и не такими разрушительными. Много людей возвратилось из эвакуации. На улицах ещё были укрепления и баррикады, а в небе — аэростаты. Соблюдался комендантский час. Но в ночь на 5 апреля он был снят и москвичи широко отметили Пасху, в храмах было много народа. Леонид Константинович тоже сходил в церковь и помянул сына.
Он вернулся на дачу, но через несколько дней был вызван по телефону в Москву. 16 апреля вышел указ о награждении участников новгородского подполья. Леонид Константинович думал сначала, что здесь какая-то ошибка, ведь Новгород ещё не был освобождён, как же стало известно о подполье? Потом понял, что могла сыграть свою роль разведка. Он узнал, что в Москву прибыла одна выжившая подпольщица и соседи, похоронившие Филю. Леонид Константинович встретился с ними и за всё поблагодарил. Он понял, что погибший был точно его сыном — соседи сразу узнали его, хотя парень и был весь в крови, подобрали, обмыли, сколотили гроб из досок и похоронили на кладбище. Посмертную награду Фили — орден Красного Знамени — отдали отцу вместе с Грамотой о награждении и письмом М. И. Калинина. В Грамоте говорилось, что Филипп автоматной очередью уничтожил большинство членов немецкого штаба.
Леонид Константинович вновь собрался ехать на дачу, где теперь было много дел. Он написал письмо бывшей жене в Ворошиловградскую область, которая была под угрозой оккупации — просил её и тёщу эвакуироваться к нему. Но так и не дождался их. Перед отъездом он долго гулял по городу, греясь под весенним солнцем, представляя, как скоро деревья и кусты оденутся в листву, зазеленеет трава и Москва будет так прекрасна в этом наряде — любимая, родная, великая... В одном журнале профессор нашёл стихотворение Марка Лисянского «Моя Москва», которое очень полюбилось ему, особенно слова:
Никогда врагу не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
***
По приезде на дачу Леонид Константинович выкопал колодец: вода в колонке стала мутной, а до родника путь был неблизкий. Потом посадил картошку и другие овощи. Летом он ухаживал за огородом, собирал урожай, закручивал его в банки. А зимой — запасался дровами, убирал снег, делал кормушки для птиц. Каждый день по приёмнику слушал сводки: немцы двинулись в южном направлении, но были разгромлены в Сталинградской битве и в битве на Курской дуге. Часто вспоминал он Галину, беспокоился за неё. Знал, что их пути уже давно разошлись, у каждого своя жизнь, но не мог забыть её...
В ночь на 6 августа 1943 года в доме раздался телефонный звонок. Леонид Константинович уже отвык от этого звука и поначалу не сообразил, что это такое. Потом поспешил взять трубку.
— Слушаю вас...
— Лёнечка, дорогой, здравствуй! — прозвучал знакомый голос. — Я уж и не знал, где тебя искать. Только потом вспомнил про твою дачу...
— Лукьян, это ты? — обрадовался профессор. — Здравствуй, братишка... Ты что, вернулся из эвакуации?
— Да, ещё несколько дней назад. В Куйбышеве был. А здесь, в Москве, вот только давали салют: наши освободили Орёл и Белгород. К тебе приехала Анна Степановна, но, так как ты сейчас не дома, остановилась у меня...
— Кто? Анна Степановна?
Услышав имя бывшей тёщи, Леонид Константинович насторожился. Неужели что-то случилось и с Марией Фёдоровной?!
— Что произошло, Лукьян?
— Ничего. Она хотела побывать на могиле у Фили, думала, что Новгород скоро освободят, ведь линия фронта проходит близко к нему, и собиралась поехать туда с тобой. Я сам только вот узнал о его гибели. Бедный мальчик...
— А Маша? Что с ней?
— Она работает медсестрой на фронте.
Профессор схватился за сердце: если с ней что-то случится, он не переживёт...
На следующий день он приехал в Москву и встретился с братом и бывшей тёщей. Анна Степановна сильно постарела с тех пор, как они в последний раз виделись четыре года назад, лицо её покрыли морщины. Леонид Константинович повёз её к себе на квартиру.
Дома он расспросил старушку, как они с дочерью жили всё это время. Узнал, что после известия о гибели двух внуков она тяжело заболела и думала, что тоже умрёт, но Мария Фёдоровна своей заботой и поддержкой вернула её к жизни. Когда немцы подошли к Ворошиловградской области, Анна Степановна не захотела бросать хозяйство и эвакуироваться и они с дочерью остались дома. Оккупанты забрали у них весь урожай с огорода и молоко, много пьянствовали, один приставал к Марии Фёдоровне, уговаривал ехать к нему на родину, когда закончится война. Потом они уехали, оставив вместо себя полицаев.
Мария Фёдоровна устроилась на работу уборщицей в электромеханические мастерские, где сложилось подполье. В нём состояли десятки взрослых людей, юношей и девушек, и организация называлась «Молодой гвардией». Подпольщики нападали на немецкие машины, писали и распространяли листовки, помогали семьям красноармейцев, освобождали военнопленных, устраивали диверсии на шахте и в мастерских, сорвали угон населения в Германию поджогом биржи труда, собирали оружие. Но из-за предательства одного участника организация была раскрыта. Большинство молодогвардейцев арестовали, страшно пытали и казнили: одних расстреляли, а других сбросили в шурф шахты. В живых осталось лишь несколько человек, которые смогли скрыться от палачей.
— Маша не состояла в подполье, но помогала участникам, — вспоминала Анна Степановна. — И Филя знал многих ребят из «Молодой гвардии», встречался с ними, когда приезжал ко мне.
Они с Леонидом Константиновичем поехали к нему на дачу и там стали заниматься хозяйством, ухаживать за огородом. Когда профессор позже приезжал в Москву, он видел в газете «Правда» статью о награждении молодогвардейцев и портреты пятерых из них, удостоенных звания Героя Советского Союза — Ульяны Громовой, Ивана Земнухова, Олега Кошевого, Сергея Тюленина и Любови Шевцовой.
Однажды за обедом Анна Степановна сказала:
— Когда Маша жила со вторым мужем, я очень тревожилась за неё — он был пьяницей и гулякой. Хорошо, что они расстались... А все те годы, что она жила с тобой, я была спокойна и радовалась, что у неё такой муж — ты ведь очень добрый человек, надёжный... Может быть, когда она вернётся, вы снова сойдётесь?
— Нет, нет, об этом не может быть и речи, — покачал головой Леонид Константинович. — Если вы будете в чём-то нуждаться — помогу, но жить с ней больше не стану.
— Я понимаю, что моя дочь слишком гордая, но вы так хорошо заботились друг о друге раньше... Ты уже немолодой, одному жить трудно...
— Я сам о себе позабочусь. И не говорите больше об этом. Если нас и общий сын не удержал, то зачем нам теперь быть вместе?
И профессор встал и ушёл, не доев обед.
Однажды они приехали в Москву, Леонид Константинович оставил Анну Степановну дома и ушёл в какой-то магазин. Вскоре в дверь позвонили. Старушка открыла и увидела на пороге темноволосого паренька, потом пригляделась и поняла, что это коротко подстриженная девушка.
— Здравствуйте...
— Здравствуйте.
— А Леонид Константинович дома?
— Нет, он уехал.
— Мы с ним не виделись два года. Он был моим преподавателем. Когда я уезжала в эвакуацию, он оставался в Москве, но говорил, что тоже уедет. Всё это время я беспокоилась о нём... Передайте ему, пожалуйста, когда вернётся, что приходила Галя.
Анна Степановна застыла от удивления. Дочь когда-то рассказывала ей об этой девушке...
— Галина, он насовсем уехал. Не ищите его больше тут. Они с женой вновь сошлись и уехали неизвестно куда. Теперь здесь живу я. У них ведь сын погиб...
— Филя?!
— Да.
Галина опустила голову и прошептала:
— Простите, я не знала...
И, попрощавшись, быстро ушла.
***
Леонид Константинович вернулся на работу в университет, но пока не читал лекции студентам, а руководил ремонтом нескольких аудиторий.
Анна Степановна ещё несколько раз пыталась заговорить с ним о том, что им с Марией Фёдоровной нужно вновь сойтись. Но он отмалчивался или уходил.
20 января 1944 года Новгород был освобождён от оккупантов. Однако Леонид Константинович из-за многочисленных дел в университете смог поехать туда вместе с Анной Степановной и Лукьяном только в марте. Сразу по прибытии в город он посетил могилу сына, на которой был деревянный крест, возложил на неё цветы и сказал:
— Ты так любил жизнь, столько хорошего мечтал сделать... Но многое не успел. Проклятая война забрала тебя... Спи спокойно, дорогой, мы помним и любим тебя...
Он долго стоял возле могилы, и слёзы катились по его лицу. Анна Степановна и Лукьян тоже плакали.
Потом они пришли на братскую могилу отряда Фили — в ней были похоронены одиннадцать человек, повешенные немцами на городской площади 28 октября 1941 года. В их числе был и Гена — двоюродный брат Фили.
Гостей приютила у себя его мать Наталья. Её муж Матвей (сын Анны Степановны) был на фронте. А дочь Тоня теперь училась в восьмом классе. Они встретились и с Дашей — выжившей участницей подполья, одноклассницей Фили. В те страшные дни, когда предатель назвал немцам имена подпольщиков, она ухаживала за больной матерью дома и он не видел её, не знал про неё. Девушка провела гостей по улицам города, рассказала, где что происходило.
Когда они пришли в один узенький переулочек, Даша указала на старенький трёхэтажный домик:
— Здесь жили Филя с мамой. В этом переулке он погиб ночью. Наткнулся на немецких солдат и офицеров, возвращавшихся с какого-то застолья, те пытались арестовать его, но он начал стрелять в них и сам был убит.
Потом они были на площади.
— Здесь повесили наших ребят и взрослых. Они вели себя очень мужественно. Горожане, которых сюда согнали, волновались, кричали что-то немцам, пытались прорваться к виселицам, и солдаты еле сдерживали толпу... Валерий Петрович сказал, что немцы всё равно не испугают советских людей пытками и казнями, не сломят их дух, что оккупантов всё равно прогонят... Его, командира отряда, повесили первым. Потом — ребят. А после них — взрослых подпольщиков...
Гости были в школе, где учился Филя, общались с учителями, пионерами, комсомольцами. И все, кто был знаком с ним и Геной, вспоминали их добрым словом.
На могилу Фили поставили гранитный памятник с его фотографией, на которой он так светло, по-доброму улыбался...
Затем путники вернулись в Москву и разъехались кто куда: Леонид Константинович — на дачу, Лукьян — к себе домой, а Анна Степановна — к себе, в Ворошиловградскую область.
***
Прошло несколько месяцев. Леонид Константинович вновь стал читать лекции в своём университете. На фронте погибли многие преподаватели и учащиеся, и каждое известие о смерти он тяжело переживал...
