Роман

Нина Ивановна стояла у окна поезда — ей скоро выходить — с небольшой дамской сумкой в руках, а большая дорожная сумка и чемодан стояли у ее ног. Глядя на мелькающие за окном пейзажи, она вспоминала слова, прозвучавшие в споре с детьми:

— Тебе уже за шестьдесят и пора бы остепениться и нянчиться с внуками, а не разъезжать по курортам в поисках приключений.

Слезы обиды навернулись ей на глаза.

— Что значит «остепениться»? Я всю жизнь вам отдала. Я никуда не ездила уже десять лет, с тех пор как умер муж. Вам ваша Турция дороже, чем здоровье матери! — и Нина Ивановна заплакала.

Ведь она не виновата в том, что больна, что врач назначил ей санаторное лечение и что путевка совпала с отпуском детей.

Тут Нина Ивановна заметила в окне отражение смотревшего на нее мужчины. Ее окатило волной смущения, и она зарделась, как юная девушка. Мужчина улыбнулся приятной улыбкой и спросил:

— Вы тоже в санаторий едете? Меня зовут Виктор Михайлович.

— Нина Ивановна, — и она зарделась еще больше, добавив: — Только я не знакомлюсь с незнакомыми мужчинами.

Виктора Михайловича растрогала ее девичья застенчивость. Он мягко пошутил, что и не нужно ей знакомиться с какими-то еще незнакомыми мужчинами, когда один знакомый у Нины Ивановны уже есть — он.

Виктор Михайлович галантно донес ее чемодан до автобуса, ждущего пассажиров на станции.

Нине Ивановне нравился этот мужчина, но она растерялась от его решительных ухаживаний. Его напор и пугал, и волновал ее. Она чувствовала себя двадцатилетней девушкой и вела себя соответственно: сделала серьезное лицо, изобразив неприступность, и в автобусе выбрала одиночное место.

А Виктор Михайлович не отступал. Не докучая расспросами, он помог Нине Ивановне оформиться в санатории и позаботился о том, чтобы их поселили в соседних номерах. Утром он разбудил Нину Ивановну на завтрак, постучав в дверь, а после процедур пригласил ее на прогулку.

Виктор Михайлович был обаятелен и не был фамильярен, как некоторые мужчины. И вообще он совсем не походил на некоторых мужчин.

Нина Ивановна продолжала тактику, проверенную и оправдавшую себя уже сорок лет назад. Она прикидывалась наивной простушкой и делала вид, что не замечает ухаживаний Виктора Михайловича, и сказала ему, что хорошо, когда у нее есть защита в его лице, благодаря ему никто не будет к ней приставать, ведь она приехала лечиться, а не романы заводить.

Виктор Михайлович влюбился, как мальчишка, в эту очаровательную и скромную, не знающую себе цены женщину.

Он был генералом в отставке, вдовцом, вся его семья погибла в автомобильной аварии. Создать новую семью он не смог, потому что посвятил себя целиком службе в армии.

Он спросил, отчего плакала Нина Ивановна в поезде. Что могло ее заставить плакать, такую красивую и такую приятную? Нина Ивановна рассказала о ссоре с детьми. Слушая ее, Виктор Михайлович понял, что Нина Ивановна — это шанс его жизни, шанс, который нельзя упустить, и сказал:

— Вы еще интересная и совсем не старая женщина. Нельзя вам похоронить себя ради тех, кто вас не ценит и не уважает. Я предлагаю вам руку и сердце. У меня хорошая квартира в Москве и хорошая пенсия. Вы переедете ко мне в Москву. Вы ни в чем не будете нуждаться.

И он нежно поцеловал Нину Ивановну. Поцелуй пробудил что-то в душе Нины Ивановны, и она заплакала от радости. Она нашла свою любовь и спутника жизни, который будет любить ее и заботиться о ней…

— Простите, — услышала она вдруг мужской голос. — Вы случайно не в санаторий едете? Нам выходить.

Нина Ивановна очнулась от грез, вытерла слезы и, с усилием подняв чемодан и сумку, потащила их из вагона и к автобусу.