Кто дал тебе имя богини, красавица муза?

Руины города Ктесифон. 1928 год
Солнце было уже не в зените.

Оно медленно скатывалось с небосвода и его лучи теперь просачивались сквозь красивые руины белого дворца в городе Ктесифон.

Это теперь от него остались величественные развалины с неподражаемой аркой Хосрова и он пребывал в одиночестве, а когда-то это была столица великого Парфянского царства.

По вечерам тут было пустынно, если сюда и приезжают туристы, то только днём, а когда на город наступают сумерки он остаётся наедине с собой и тысячи духов, которые тут когда-то проживали свои жизни полные всех радостей и горестей, что могут только сопровождать в мире каждого человека.

— Интересно! А какими они были? — Внезапно раздался звонкий голос незнакомки, да так, что её эхо пролетело сквозь стоящие тут стены и колонны.

Молодая женщина лет тридцати в зелёном костюме, скорее подходящим для охоты на дикого зверя и в огромной широкополой шляпе подняла голову к верху, смешно прищурившись, разглядывая дворец или вернее всё, что от него осталось.

Её можно было скорее назвать непрошенной гостей, чем незнакомкой.

Худенькая, высокая и с рыжими вьющимися длинными волосами, что выбивались из-под огромной шляпы.

— Ты о ком? – Послышался ещё один голос, правда уже мужской.

Нет. Вот какая непочтительность по отношению к этому месту!

Они явно неместные!

Что тут забыли два иностранца?

Молодой человек улыбнулся приближающейся женщине, на которой одежды охотника и вправленные штаны в высокие сапоги выглядели, мягко говоря, комично.

Вся одежда была на ней уж очень велика.

Другое дело на нём.

Мужчина лет сорока с прекрасным телосложением выглядел в таком же стиле облечения, но уж точно не как охотник, а военный.

— Ну вот те, кто жили во дворце! Представляешь сколько там были интриг, политических заговоров, уловок, женской ревности…у царя было много жён.

Она задумалась и на её прекрасном личике промелькнула тень какой-то грусти.

Мужчина тут же угадал её настрой.

— Они не могли себе позволить того, что можем позволить мы, дорогая Флоранс. Им приходилось мириться с множеством соперниц, убирать их с дороги, плести против них интриги, это была не жизнь, а ад. – В его голосе почему-то звучало такое безразличие, что его прекрасная спутница заметно вздрогнула.

— Жистен. А чем тогда наша жизнь рай? Мы вынуждены скрываться не только от всей Франции, но и от всего мира. Именно поэтому ты наврал своей титулованной жене невообразимую сказку, а я бросила свой университет, сославшись на придуманную болезнь, чтобы две недели провести в Богом забытом месте. И нигде ни будь, а в Иране. Даже не в каком–то комфортабельном отеле, а среди руин, которым даже не понятно сколько тысяч лет. А мой муж? Промышленник, известный человек не только во всей Франции, но и далеко за её пределами. Поверил ли он мне, что я одна из пассажирок лайнера по Средиземному морю? Неужели ты полагаешь, что наши жизни заслуживают на то, чтобы сказать, что нам намного проще, нежели тем, кто сражался за достойное место под этими уже несуществующими сводами? Как бы не так! Мы такие же, как они. Ходим по лезвии ножа, безмерно врём, а у самих трясутся поджилки, а вдруг нас раскроют…

Жистен отвёл глаза в сторону.

— Ты полагаешь, что у нас нет выхода.

— Есть, но мы не примем это решение. Мы тихо будем страдать, проливать горькие слёзы тайком, но не сможем переступить через разводы, скандалы, не позволим пошатнуться устоям, на которых прочно уже обосновались. Нам будет ни к чему общественная огласка, потеря полезных связей, и все прочие ненавистные нормы, которым мы вынуждены следовать, чтобы соответствовать той прослойке общества, к которым принадлежим. Вот и всё. – Флоранс Монморанси просто села на камень и обняв колени руками спрятала в них своё лицо. Она не любила показывать слёзы своему возлюбленному. Никогда не позволяла себе плакать, когда её кто-то мог видеть.

Жистен хранил завидное спокойствие. Странно, что он в этот момент не выдавал никаких эмоций.

— Значит я оказался сильнее тебя, потому, что перед отъездом встретился с моим адвокатом и передал ему документы о разводе. Я больше не могу и не хочу быть заложником статусов, помпезных приёмов, как и не желаю рядом видеть больше Амалию, которой вот уже пятнадцать лет искривляю лицо в милой улыбке на всевозможных приёмах, изображая из себя заботливого и счастливого мужа.

Мужчина подошёл к женщине, спрятавшей лицо на своих коленях, подобно страусу, учуявшему опасность и положил ей руку на плечо.

— Я приехал сюда не для того, чтобы скрыться, а чтобы начать жизнь за ново, с тобой. Поэтому мы счастливее тех, кто однажды обитал под этими царственными сводами, потому что у нас есть право жить так, как мы хотим.

Флоранс подняла голову и посмотрела на него глазами, в котором читалось одно изумление.

— Мы можем прожить остаток своей жизни вместе впредь ни от кого не пряча наши чувства.

— Ты хочешь, чтобы я бросила вызов одному из влиятельных людей Европы? Мне легче исчезнуть среди этих разваливающихся дворцов нежели оставить на столе моего мужа документы о разводе. Я согласна провести жизнь рядом с тобой здесь, забыв дорогу домой, но не бросить тень позора на человека, у которого неограниченные возможности и слишком большие руки, чтобы сотворить невозможное.

Жистен крепко обнял свою возлюбленную и томно закрыл глаза.

В душе он понимал, что она права, однако внезапно Флоранс вздрогнула и тут же ослабла в его сильных руках.

Мужчина тут же подхватил её на руки, и со страху оглянулся. Она была бесчувственная и уже бездыханная.

Он тут же положил женщину на землю и стал её оглядывать, не понимая, что с ней произошло, пока не увидел маленькую ранку в боку – в неё кто-то выстрелил.

И вскоре стало понятно кто это был – принц Керим племянник иранского царя Реза Пехлеви.

Он подъехал на своём открытом красном амилькаре почти к самому Жистену и выйдя из машины демонстративно забросил винтовку на плечо с ужасающим безразличием бросив взгляд на лежащую рыжеволосую молодую женщину, опустившую веки.

Жистен тут же подорвался с корточек и подбежав к принцу со всей силы ударил его кулаком по лицу.

Керим каким-то чудным образом удержался на ногах, вытер кровь от побитой губы и даже сделал попытку улыбнутся.

— Ты прав. Я лишил тебя любви всей твоей жизни дружище, но теперь у тебя уже нет причины совершать необдуманные поступки, как и нет нужды продолжать бракоразводный процесс, а твоя жена не против, если ты будешь тихонько в уголочке оплакивать свою Флоранс. Плачь, но продолжай криво улыбаться ещё пятнадцать лет Амалии. Кто против? – Пожал плечами ехидно он.

— А ты меня спросил хочу ли я быть с Амалией? Я хотел попросить убежища во дворце твоего дяди и провести хоть немного времени с Флоранс. А теперь мне нужно только одно. – И Жистен направил дуло ружья себе в грудь.

— Можешь выстрелить в меня тоже и похорони нас где-нибудь. Ради неё я готов был стать даже нищим, а теперь ради неё не хочу задержаться на этой земле ещё хотя бы на час. Давай. Стреляй.

Принц отвёл винтовку от «друга» и как-то бесшабашно бросил.

— Не дури. Я спас тебе репутацию, твоё имя….

— А чего ты так печёшься о моём имени? Что тебе с того что было бы со мной? Испарился бы я из высшего общества или нет? Какое было твоё дело до наших отношений? — Вскричал Жистен схватив принца за шиворот.

Неожиданно молодого человека осенило:

— Какой же я глупец! Ну конечно, этого не могло бы произойти без длинных рук мужа Флоранс! Что он тебе дал, что ты так легко лишил жизни человека и разрушил мою жизнь?

— Я скажу тебе правду после того, как мы уедем отсюда. Мне известно одно красивое место. Будучи ребёнком, я как-то наткнулся на него, прячась от других детей. Это заброшенная гробница одной никому неизвестной царицы. Вот там ты и останешься вместе с Флоранс.

Не сказав ни слова Жистен подхватил на руки любимую, и они сев в машину поехали по одинокой дороге.

Автомобиль мчал довольно быстро, оставляя за собой просто столб пыли.

Молодой человек бросил какой-то безразличный взгляд на своего спутника, ведущего амилькар.

Его выражение лица не выдавало никакого сожаления, подобно ничего и не произошло, и на заднем сидении на покоилась голова бездыханной Флоранс на коленях её возлюбленного……

Жистен потерял счёт времени.

Он не мог точно сказать сколько они так ехали, а когда машина оказалась между какими-то опять древними руинами – молодой человек грустно улыбнулся месту — тут они с его Флоранс обретут последнее пристанище.

— Ну вот мы и приехали. – С непонятным весельем осведомил «друга» принц. – Прошу. Тут не далеко.

Это были руины явно какого-то дворца, стены которого ещё покрывали каменные, витиеватые узоры, однажды выполненные искусными мастерами с помощью самых примитивных инструментов.

Жистен подхватил на руки женщину и понёс её в след за принцем, который тут же стал быстро продвигаться по широким коридорам.

Далеко идти не пришлось.

Они вскоре оказались на огромной площадке, ещё залитой солнцем, пол которой повторял такие же великолепные узоры какие однажды мастера оставили на стенах.

— Тронный зал, однако до сих пор никто не знает какому царю он принадлежал. Сведений не сохранилось. Складывается впечатление, что возник он сам по себе.

Керим расставил руки и залюбовался покинутым и полуразрушенным дворцом опять при этом забросив мечтательно голову назад.

— Похоже убийство человека для тебя представляется чем-то обычным Керим, тем более что сейчас ты сделаешь это опять. Тебе так легко спускать курок на живую особь? — Жистен не верил своим глазам, во что за год превратился его близкий «друг».

Принц посмотрел на него в упор.

— Ты должен видеть это место, что какой-то сумасшедший архитектор выбрал для моей незнакомки, которой не пойми сколько уже лет. – Принц явно был не в себе, так как совершенно оставался безразличен, что только что стал причиной гибели женщины, с которой у него не было никаких личных счётов.

Этот худой и невысокий человек, в дорогом парадном костюме с совершенно уже седыми волосами тут же подошёл к каменному трону, стоящему у стены и повернув голову к Жистену воскликнул:

— Видишь место царя? Только лишь, когда ты сядешь на его трон и посмотришь с высока вниз ты увидишь, что каждый раз твои ноги становятся на какую-то надпись. Год назад я сделал слепок с написанного и показал нашему другу семьи, профессору античной истории – оказалось, что это имя и имя женское. Никто не знает чья это была воля ступать на названье моей незнакомки и чем она так провинилась, либо же нарочно царь, который занял её трон хотел унизить её…этого нам уже не узнать, однако то, что мне удалось обнаружить…- Принц подошёл к плите, на которой было написано имя властительницы и стал изрядно шаркать ногами, подобно вытирая подошвы своей обуви перед входом…

— Вот только представь это! Новоиспечённый царь пытается осквернить имя царицы, он вытирает свои сандалии перед троном, на котором выбито имя ….

Неожиданно каменное строение накренилось назад, а расступившаяся на две стороны стена открыла взору скрытую от людских глаз залу…трон тут же рухнул на