Если судить - то как?..

всё чаще радуя маму бодрым настроением и радостью жизни в глазах. А спустя год после развода, узнала Зинаида: стал захаживать к её дочери, доселе с никакой другой девушкой не замеченный, двумя годами старше Иринки,  с виду суровый и немногословный местный парень Игорь Степанов.
Вновь зацвела Ирина  своей былой красотой. Не могла Зинаида унять бурной  радости, на дочку глядючи.
Извечная суровость и молчаливость Игоря, казалось, совершенно не мешали Ирине быть... ну, если не счастливой, то вполне  своей  новой жизнью довольной. Видимо, сверх всякой меры и разума "разговорчивый" Олег завалил её уши словесным мусором основательно и надолго.

Так или иначе, но всё у детей шло ладно и складно, в полном понимании и согласии.
Лапочку-внучку подарили, а с ней и укрепили веру Зинаиды, что счастье Иринки -  вот оно! И навсегда! .
В спокойном этом русле прошли годы. Вот уже дочурке пять годочков.  И, вдруг....
Какая чёрная кошка перебежала дорожку спокойной Ириной жизни, и по сей день неведомо. Но, в одно мгновение, мирное молчание Игоря стало всё чаще разряжаться совершенно непонятной агрессией, в момент которой из уст его, как из горнила проснувшегося вулкана,  неслась на головы жены и детей грубая, всех мастей матерщина.
Было дело. Попала однажды под такую раздачу и Зинаида. Её бедные уши сворачивались в трубочки от летящих в них трёхэтажных и выше, самых отборных и тяжеловесных матов. Ужас в тот момент испытала мамаша не меньший, чем от бредовых "шуток" первого зятя.

Ставшая извечно чем-то недовольной физиономия и неподъёмная, как каменная глыба, отрицательная энергетика мужа, его категорическое игнорирование жены, как женщины  вообще... медленно, но верно убивали её и морально, и физически.
К сорока годам своей, если можно так сказать, жизни подошла Ирина с истрёпанной в клочья нервной системой, с трясущимися, как у древней старухи, руками и, казалось, навсегда потерянной надеждой на что-то для себя лучшее.

- И за что же мне всё это, Господи?! - с болью вопрошала Ирина в гнетущую тишину ночи, укутывая в одеяло истосковавшееся по мужской ласке, ещё жаждущее горячей, страстной любви тело, пытаясь  успокоить, утопающую в слезах незаслуженных обид и унижений, душу.
Находиться, в качестве половой тряпки, под одной крышей с мужчиной, о которую он при входе даже не соизволит вытереть ноги - становилось всё  невыносимее.

А время, между тем, бежало-торопилось, о кочки Ириной судьбы спотыкаясь. Вот уже и дочурке - десять.
Однажды, после очередного показательного выступления папаши, отыскав безутешно плачущую в укромном уголке маму, не по-детски строго спросила:
- И сколько ещё ты намерена всё это терпеть, мамочка?!

              И мамочка решилась...
... Разошлись быстро и тихо, без истерик и делёжки имущества.

Больно! Ах, как больно было Зинаиде видеть дочь такой: до предела опустошённой горькой долей своей, полностью утратившей весь к жизни интерес.
Но, смилостивилась судьба! Дала  Ирине  ещё одну попытку испытать хоть малую толику того счастья, какое  ей, как женщине,  положено  по праву.

-  Мамуль, Серёжка сегодня на обед заедет, - объявила Ирина, как-то гостившей у неё Зинаиде.
- И что с того?
- Предупреждаю, чтобы его визит не стал для тебя неловкой неожиданностью. Ты же давно хочешь с ним познакомиться. Он мужчина неординарный. Так что будь готова к встрече! Не волнуйся!
- Ой! А с чего бы мне волноваться? Я давно уже к встрече с ним готова.
- Ну и славненько! Я так и думала.

А,  и в самом деле, что было волноваться? Касаемо внешности и черт характера мужчины, рядом с которым её дочь засияла неудержимым женским счастьем, у Зинаиды ни малейших сомнений не возникало: высокий,  красивый, умный, надёжный...
Словом - НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА!
Лишь одно очень удручало женщину  - был ОН несвободен. Мысль о том, что её кровиночка, вступила в любовную связь с женатым мужчиной, серьёзно отравляла Зинаиде радость бытия:
- Господи, доченька, ну как ты могла?! Женатый, ведь. Ты же знаешь, что о тебе скажут люди.  И грех это - от живой жены мужа уводить.
- Ой, не сыпь мне соль на рану, мама! И успокойся! Нет в моих планах его из семьи уводить. Нам очень хорошо и так. Он меня к жизни вернул! Понимаешь?! И пусть нам никогда не жить вместе, но я точно знаю: и в беде, и в радости - он всегда рядом. И крепкое плечо подставит, и больную душу исцелит.
  И могу я, мамочка, хоть чуточку побыть счастливой? Или мне это на всю мою жизнь Богом не предусмотрено?
Не нашла тогда Зинаида, что ответить на слова дочери. Только горестно вздохнула.
И сегодня, прямо сейчас, ей предстоит первая встреча с этим волшебным садовником, сумевшим вернуть к  жизни, казалось безнадёжно увядающую на пике цветения, розу.
А, вот и ОН!..

Глянула на него Зинаида и!... В мгновение ока поняла, как крепко промахнулась в своём представлении Ириного друга. Перед ней стояла и несколько смущённо улыбалась живая копия доцента из фильма "Джентльмены удачи." Только не первого, злобного бандюги, а второго - неказистого с виду добряка, с озорными зайчиками в глазах.
Едва удержавшись от изумления вслух,  про себя воскликнула:
- Ну и ну! И надо же!...
Однако:  Оставшись наедине (пока дочь хлопотала у плиты) с  так поразившим её  персонажем и несколько приглядевшись к нему, не удержала всё же  Зинаида, занозой сидящий  в сердце, вопрос. И задавала она его не с робкой надеждой что-либо изменить в сложившемся положении дел, а скорее всего - для очистки собственной совести. Ведь, как крути не верти, а грех при живой -то жене с другой шашни заводить:
- Ответь мне предельно честно, Серёжа: при столь добром и внимательном отношении к нашей дочери не обижаешь ли жену свою законную?
- Нет! Как можно? Жену я не обижаю. Нет! - мигом ответил Сергей,  будто давно предвидел и ожидал этого естественного, его заочной тёщи,  любопытства. И тут же продолжил:
- Всем необходимым я её сполна обеспечиваю. А, что часто из дома отсутствую - так ей это только на руку. Неможется моей жене, когда я путаюсь у неё под ногами.
Такое положение дел сложилось у нас давно, с момента приобретения этого увлекательного чуда - компьютера. С тех пор ОН для моей жены вся любовь и отрада. С раннего утра и до поздней ночи она целиком там, в этом дьявольском ящике. А, что происходит вне его - ей совершенно без разницы. Так что, мамаша, женатым я только числюсь.
Лишь рядом с Вашей дочерью свою нужность, радость и желание жить ощущаю. Позвольте, мамаша! Не гоните!

Дааа!.. Растрогал Серёга своим искренним ответом чувственную душу Зинаиды до самых слёз. Едва удержав их у краешек глаз, сказала мирно:
- Ну и ладненько, коли так. Видно, неслучайно вас пути Господни свели. А потому- живите! Живите на радость друг дружке и всем нам.
- И о чём это вы здесь, голубки мои, воркуете? - прозвенела веселым колокольчиком, возникшая в двери зала раскрасневшаяся хозяйка. - А-ну бегом на кухню! Кушать подано!

С того памятного дня прошли годы.
Неугомонный, он и сейчас налетел, как освежающий, лёгкий ветерок, с весомым пакетом в руках:
- Вот Вам, мамаша, дары природы! - и не дав ей возможности ни слова сказать в благодарность, нарочито строго добавил, - вернёте пирожками!
С чем и скрылся за дверью.
- Ох, и озорник ты у меня, сынок! -  вслух высказалась Зинаида, определяя дары природы в холодильник:
- Вернуть пирожками, значит. Да запросто! А мне и в радость!- и добавила с улыбкой:
- Да, неисповедимы пути твои, Господи. Неисповедимы!

Р.S  Вот я и спрашиваю: - И как же судить её -  Ирину? И можно ли? А,  если всё же судить, то каким судом и кому?