настроен. И он начинает требовать с Затойчи, не просто отпустить его руку, что было бы логично, а он от него требует катану. Поясняя свои нелепые требования тем, что так будет справедливо. И что к большому сожалению и удивлению для людей со стороны сейчас начинает происходить, так это то, что Затойчи-сан счёл все эти доводы Такаши уместными.
И Затойчи зажимает свою катану между рукой и грудью, после чего освободившейся рукой достаёт из-за спины ещё одну катану и со словами: «Это катана мастера Горо Нюдо Масамунэ. Ей цены нет», вручает её Такаши-сану, ясно, что незаслуживающего такой чести, но когда дело касается справедливости, то Затойчи-сан готов пойти и на такие жертвы. – Бесчестие смывается только кровью. – А вот чьей кровью, то взгляд Затойчи на Такаши более чем красноречив.
Хотя в случае с Такаши-саном это будет крайне сложно сделать по причине его беспредельной заносчивости и агрессивности в сторону бесчестия. Ему тут, видишь ли, сравняли на ровном месте шансы на свою жизнь, а он не только не проявляет благочинной благодарности в ответ, а он ещё и начинает насмехаться на Затойчи, задаваясь каверзными вопросами-рассуждениями.
– Цена ей чья-то безмерная самонадеянность. – Вот такую дикость и неуместность заявляет Такаши-сан, как только катана великого мастера Горо Нюдо Масамунэ оказалась в его недостойных руках. И совсем не трудно догадаться в чью сторону подлый Такаши-сан отпускает все эти свои недостойные настоящего микадо язвительности.
И первым, кто обо всём этом догадался, то это Затойчи, тут же своим ударом по запястью руки Такаши, выхваченной из подмышки катаной отреагировавший на эти его неуместные и агрессивные слова. И как в таких случаях говорится, больше дела, меньше слов. И Такаши-сану, как и было сразу о нём всё понятно, никакая, даже мастера Горо Нюдо Масамунэ катана не поможет. И если справедливость в руках Затойчи, то она так и останется в его руках. А вот Такаши-сан, никогда в руках не державший эту правду жизни, теперь на всё своё будущее отсечён от всего этого катаной Затойчи, и тем самым, как бы сказать по проще, облегчён теперь перед своей совестливостью. Ему теперь нечем нести правду, вот он может её и нести.
И на этом Затойчи, перехвативший катану мастера Горо Нюдо из оставшейся в единственном экземпляре руки Такаши, здесь всё им задуманное заканчивает, переводя свой взгляд от Фудзико в зал. Где его ждут и другие зрители, уже более чем взволновавшиеся от такого его представления себя.
– И одно из главных измерений реальностей. – Синхронно с голосом из динамиков говорит Затойчи, что и перестаёшь понимать, кому на самом деле принадлежит этот голос из динамиков. – Это точки опоры, окружающей нас и определяющей опять же нас и среду нашего существования реальности. И нас интересует прежде всего именно та самая точка опоры, которая не просто опирает нас во взаимодействии с миром, а она даётся нам, чтобы перевернуть этот мир. «И что же это за точка?», – задамся я вопросом. – Выйдя на середину зала, обращается ко всем гостям Затойчи, принявшись обводить взглядом округу. И как с тревогой всеми понимается, то не просто так, а в поиске ответа на этот свой вопрос.
– Эта точка, как понимаете, для каждого своя. – Говорит Затойчи, вдруг замирая на одном месте, устремившись своим слепым взглядом в одну точку. Куда вслед за ним устремились и все взгляды людей в ресторане. А смотрит Затойчи сейчас туда, куда про себя всё это время нервно ожидал от него Умник – на ту самую девушку, кто стала для него открытием столько всего пока что непонятного и кто его привела сюда, на этот пол рядом с каким-то странным мужиком, называющим себя реквизитором.
Что заставляет Умника начать сильнее нервничать и бить локтем реквизитора, вопрошая его. – Он её увидел? – А реквизитор, что за сволочь, и не собирается отрицать факта очевидности о котором он его уже ранее предупреждал, и всё, что сейчас произойдёт с этой девушкой будет полностью лежать на его совести.
– А як же, Асуки-сан. – Вот так паскудно соглашается с Умником реквизитор, так беспредельно подло перевирая даже не его имя. Что и какой ещё Асуки-сан?! К этому имени Умник не имеет никакого вообще отношения. Хотя он отлично понимает аннаграммическую ловкость и хитрость ума реквизитора, решившего его таким образом поддеть. И Умник сейчас бы ему переставил порядок зубов, чтобы он впредь больше не ошибался в порядке расстановки букв в словах, но события в зале так неумолимо быстро развивались, – Затойчи выдвинулся в сторону столика с той самой современницей, – что он не успевал под рихтовать разумение реквизитора.
– Что сейчас будет? – с уже истеричной нервностью спрашивает Умник.
– То, что и должно случится. – С невозмутимостью самурая отвечает реквизитор, и Умнику ничего другого не остаётся, как внимать происходящему у знакового столика.
А там Затойчи уже стоит у стола с той самой девушкой, кто так и осталась притягательной загадкой для Умника, продолжая нагнетать в его сторону интригу, сидя к нему спиной. И Умник только и может видеть в ней спинное смущение при подходе Затойчи, плюс она демонстрирует в себе храбрость современницы, которую не испугать даже своей слепотой и равнодушием ко всему тому, что в ней ценно. При этом Затойчи начинает нагнетать жути на современницу своим впитыванием этой вокруг неё реальности. Он уставился на неё своим незрячим взглядом и теперь пытается её осознать. Что недопустимо никак без спросу того человека к которому выдвигаются вот такие странные движения души, которые себе тут начал позволять Затойчи, прикрывая всю эту недопустимость своим особым развитием своего мировоззрения.
И люди, находящиеся в зале и всё это сейчас видящие, видимо пребывая в растерянности, и не могут вмешаться в этот ход событий, чтобы защитить беззащитную перед таким целеустремлённым вмешательством в свою личную жизнь Затойчи. Кого бы одёрнуть сейчас в самом деле не мешало и стоило того, но все испытывают страх, даже не перед его вооружением, а перед дисциплиной ума, считающего, что одёргивать человека с особенностями своего развития от его неприличного поведения не может никто и не вправе, и будет полезней для себя постоять в стороне.
А вот Умник на всё это смотрит с других позиций. Ему не даёт возможность вмешаться во всё там происходящее его дальнее расстояние до Затойчи. Что есть, конечно, оправдание своего малодушия, а так-то он боится того, что реквизитор был прав и он стал той самой причиной, которая должна привести…Да что он собирается, гад, делать?! – заистерил уже открыто Умник, наблюдая за Затойчи.
А Затойчи ничего пока что опасного не делает. А он, держа руки на рукояти катаны, закончив свой осмотр современницы, обращается к залу с вопросом. – Как считаете, она достойна того, чтобы быть для кого-то точкой опоры?!
На что после совсем короткого умолчания зала, следует гул согласия, указывающего на то, что тут дураков особых нет, чтобы так открыто нарываться на противостояние с Затойчи, чей выбор этой современницы всеми тут уважается, а также на то, что эта современница вполне отвечает тому, что на её счёт Затойчи задумал.
Что, как оказывается, не устраивает Затойчи, ожидающего от зала большей активности. Вот он и обращается к залу с большей требовательностью, где к своему грубому голосу он прибавляет выхваченную катану, выставленную им вверх и вперёд.
– Я хочу видеть того человека, кто будет готов перевернуть этот мир, оперевшись на эту точку опоры. – Вот такое заявляет Затойчи, угрожая залу катаной. А если он бросает такие угрозы всему залу, то, что будет ждать того глупца, у кого не выдержат нервы и он сорвётся на желание выделиться из общей массы зрителей и дерзнуть обозначить себя героем. Само собой не менее жалкая участь, чем у того же Каташи-сана, зализывающего свои раны где-то в подсобке.
Вот зрительный зал и сидит, притихши, чтобы не вызывать со стороны уж слишком распоясавшегося Затойчи не нужной эмоциональной реакции. А так он посмотрит на эту инертную массу человечества, да и плюнет себе под ноги с досады на то, что он так и знал и тут одни только паскуды, не желающие спасти от безголового будущего свою современницу.
Но до такого всех устраивающего развития событий ещё далеко, и сейчас Затойчи решил брать людей на понт, принявшись в окружающую себя обстановку вглядываться своим слепым взглядом, с намерением там выявить, даже не героя, а человека с нервами и неуравновешенного. На кого Затойчи сейчас посмотрит, а он этого принципиального взгляда на себя не выдержит и каким-нибудь шумным образом, – громким заглатыванием слюней страха или же дребезжанием посуды на столе, который он пошевелит своей дрожью ног от страха, – себя выдаст.
Но сегодня публика в зале очень хладнокровная и всё состоящая из самурайского сословия или на крайний случай из якудзы, и ни один человек из гостей себя не выдал в качестве человека, возмутимого при одной мысли о последствиях противостояния с Затойчи. И Затойчи с потерей надежды на своём малопроницательном лице пришлось раз за разом отводить свой взгляд от впереди лежащего пространства, переводя его в сторону по секторальному кругу. И так до тех пор, пока его взгляд вдруг не оказался направлен на Умника.
А Умник уж точно не из самурайского сословья, да и к якудзе он не имеет никакого отношения, так что от него можно ожидать всякой глупости в плане его не такой как требуется от всякого сана невозмутимости и стойкости его хладнокровного характера. И Умник, стоило ему только обнаружить, что Затойчи его обнаружил, как начал выдавать себя своей нестойкостью к чужим взглядам.
– Дарэ дэска? – прорычал со всей своей грубостью и жестокостью Затойчи, направив в сторону Умника свой меч.
А Умник, хрен вас тут всех знает, как он должен понимать и реагировать на такое вот к себе точно обращение Затойчи, сука, ещё прикрывающегося той самой современницей, за которой он пространственно к Умнику оказался. И со стороны Умника его к нему обращение виделось через призму образа современницы, через которую он, гад, и тыкал свою катану в Умника. Что по-своему взбесило Умника, увидевшего в этом подходе Затойчи к своему агрессивному поведению в свою сторону, его подлость. – Япона-девушками прикрывается, сволочь!
Ну а понимая, что от Затойчи не стоит ждать благородства, Умник решает подождать, что дальше будет, не предпринимая активных действий. Ну и Затойчи, естественно, этот его разумный подход счёл за его слабость.
– Значит, вот как ты понимаешь точку опоры. Ты, трус и подонок, привык прятаться за спины женщин! – вот уж и не думал Умник, что Затойчи дойдёт до такой гнусной подлости, так подлейше интерпретируя его молчание. Тогда как всё не так, как внутри себя осознаёт и чувствует Умник. А всему виной стечения неизъяснимых обстоятельств, и он стал жертвой удивительного совпадения, и в самом деле, если с пространственной точки зрения Затойчи на него посмотреть, то он и в самом деле сейчас находился со стороны спины этой современницы. Но только и всего. И тут нет места нравственно-моральному нарративу, позволяющему объяснять такое его нахождение со стороны женской спины, как его самоцель и
