девках. После рождения второго ребенка, ее муж, как выразилась Зденка, "успокоился" и изменил ей с "одной наглой девахой, которая имела обыкновения ходить без лифчика". (Сама Здена всегда носила деталь этого туалета, чтобы подчеркнуть наличие груди).
Зденка не подала на развод и не стала читать брачные объявления в "Руде право", в которых господа, "материально обеспеченные" и "без вредных привычек", желали по-знакомиться с миловидными дамами в возрасте до 40 лет "для оформления серьезных отношений", причем "дети не были бы препятствием".
Она просто изменяла мужу.
Иржи было неприятно сознавать, что Зденка связалась с ним, чтобы отомстить сво-ему благоверному. Но еще неприятнее было то, что Иржи являлся, как в приступе рас-каяния выразилась Зденка, "еще одним" из тех, с кем она наставляла рога неверному супругу. Сколько любовников насчитывалось четверть века назад у Зденки, Иржи точно не знал, но ненавидел только одного - Александра Берана.
Вот кто мог расстроить планы Иржи Фабиана! Этот субъект был примерно одного со Зденкой возраста, несколько лет проработал в Индонезии, что придавало ему в глазах Зденки известную значительность. Был он, правда, совершенно лыс (но бабам нравятся лысые!), занимался вольной борьбой и умел втираться в доверие. Офис, в котором работал Александр, располагался рядом с закопченным зданием юридического факультета Карлова университета (неподалеку от моста Сватоплука Чеха) в А О "Инвеста".
По признанию Зденки, этот Беран был у нее до него, Иржи. Почему Зденка увлеклась занудным докторишкой и знатоком римского права и на время оставила молодого и перспективного сотрудника «Инвесты», Иржи не понимал. Он вообще плохо понимал мотивы ее поведения.
В себе он, однако, еще в детстве открыл одно качество: Иржи инстинктивно находил пути к сердцам женщин, которых боялся. А боялся он почти всех женщин в Чешской Республике! Это тоже было внушено его матушкой. Его отец умер, когда Иржи был еще ребенком. Матушка, женщина властная и суровая, полностью подчинила себе сына и наказывала его даже за извинительные его возрасту и полу шалости. Он панически боялся матери, старался ей угождать и довольно скоро нащупал ее слабые струны. Она любила, когда ей дарили цветы (почему-то белые розы), слушали вместе с ней музыку Дворжака, в частности, его симфоническую поэму на сюжет «Золотой прялки» Эрбена, точно выполняли ее мелкие поручения и вели размеренный образ жизни. Матушка изводила Иржи зубрежкой положений кодекса Юстиниана (когда он демонстрировал Зденке свои познания в латыни и цитировал ей римского юриста Гая, а также Цицерона, Сенеку и Требониана, Зденка потрясенно шептала "Гений!"), ибо с 13 лет определилась с профессией сына.
Жену Иржи Фабиану выбрала также его матушка и выбрала, надо сказать, удачно: будучи всю жизнь большим ребенком, он нуждался в жене-матери, которая бы его поила, кормила и опекала. Божена - эта святая женщина - даже завязывала ему галстуки! У него никогда не получались узлы! Кроме того, уже тогда супруга профессионально разбиралась в международной торговле и зарабатывала неплохие деньги в А О "Тузекс". Наконец, внешне она была отнюдь не дурнушкой и любила радости секса. Правда, после рождения Адама и Эвы, Божена сильно растолстела и, увы, утратила привлекательность. К сорока пяти годам она вдруг охладела к плотским утехам, а женщины, хоть и пугали доктора, но всё-таки кое-чем и притягивали его.
...Когда завкафедрой Власта Земанова впервые, т. е. почти 30 лет назад, привела Зденку, свою протеже, в отдел Иржи и попросила "любить и жаловать" новую сотрудницу, он, боявшийся Власту, которая была замужем за членом руководства ЦК КПЧ, делал всё, чтобы понравиться молодой кареглазой Зденке. Для этого оказалось достаточным сквозь пальцы смотреть на ее опоздания на работу, регулярно дарить конфеты (летом - мороженое) и помогать ей в учебе, делая за нее задания по латинскому языку и римскому праву.
И случилось так, что когда роман Иржи и Зденки достиг апогея, а Беран был отодвинут на второй план, на авансцену неожиданно вышла приснопамятная Власта Земанова.
Однажды на, так сказать, корпоративной вечеринке, которая завершала празднование "Дня персонала" на факультете, Иржи выпил лишнего и сдуру стал цитировать рискованные места из "Искусства любви" Овидия. Заключительной цитатой - отнюдь не из Назона - было пошловатое penis erectus non habet conscientiam (у стоящего члена нет совести - прим. автора). Как потом передавали доктору, Власта была впечетлена этой декламацией и обратила внимание на сутулого докторишку.
Вскоре она, зеленоглазая энергичная дама с высокой грудью и тонкими ногами, тогда ей было лет тридцать, вызвала Иржи к себе в кабинет и, пристально посмотрев на него, предложила доктору поехать вместе с ней в Женеву на очередную конференцию по правопреемству государств в отношении договоров. Он должен был там, дескать, выступить с докладом на одном из симпозиумов, проводимых в рамках конференции. С усмешкой Власта заметила, что один из его сослуживцев отказался.
- Трус, - процедила она и еще раз значительно и пристально уставилась на Иржи своими бесстыдными изумрудными глазами.
Иржи где-то вычитал потом, что радужная оболочка такого цвета встречается всего у двух процентов людей. Отказываться было нельзя, и он согласился. Вот тогда и пробежала между ним и Зденкой черная кошка.
- Я знаю, чего она добивается, я работала вместе с ней в Союзе молодежи, - сказала как-то Зденка. Сказала глухо и угрожающе.
- Зачем ты согласился? - обиженно спрашивала она.
За пару недель до командировки Иржи стал часто видеть Зденку в компании блиставшего лысиной, приторно улыбавшегося Берана.
- Правда, наша (наша!) Зденка как вишенка, - как то раз сказал этот фрукт доктору, глядя на Зденку масляными, влюбленными глазами.
Иржи попытался бороться за Зденку, она принимала его ухаживания, но об объятиях и близости доктор с той поры мог только мечтать. К тому же Беран умело и планомерно оттеснял Иржи от пьедестала кареглазой "богини". Он встречал ее в вестибюле факультета, чтобы проводить домой, приходил на кафедру в рабочее и нерабочее время, даже с утра. А ведь Беран был женат и имел двух дочерей! Иржи его возненавидел, но доктору лишь оставалось бессильно сжимать кулаки. Его счастливый соперник был моложе и хитрее. К тому же атлетически сложенный Беран при желании мог бы свернуть доктора в бараний рог. Командировка в Женеву довершила разрыв.
В старомодной женевской гостинице Hotel de la Paix, расположенной на набереж-ной, неподалеку от того места, где шумела Рона, Власта вызвала Иржи к себе в номер, прочитала проект его доклада и процедила:
- Пойдет, хотя слишком много латинских цитат.
Затем она стала невозмутимо раздеваться. Снимая юбку, Власта процедила еще раз:
- Налей мне мартини... и себе что-нибудь из минибара... Да не стой ты, как чурбан, в самом деле!
Он повиновался.
Почему-то на ум ему пришли слова из зачина к "Тысяче и одной ночи": "Вонзите, да покрепче, а не то я разбужу джинна".
В огромной резной кровати с малиновым балдахином ("мебель" у нее в номере, наверно, в стиле Людовика XVI", - пронеслось в голове у доктора) Власта повела себя, на взгляд испуганного Иржи, странно. Для начала она отвесила своему партнеру звонкую пощечину, а затем начала царапаться, кусаться и награждать бедного доктора тумаками. Слава Богу, он вспомнил туманные намеки сослуживца на сексуальные капризы "одной дамы", а также цитату из бессмертного произведения Гашека ("Сначала она посопротивлялась, чтобы было интересно..."). Иначе у него вообще бы ничего не получилось.
Он выполнил свои обязанности. В "первом круге" не слишком уверенно и как-то невразумительно. Не то, чтобы доктор допустил осечку, но от чрезмерной застенчивости ему сначала никак не удавалось приступить к исполнению своей "партии", а когда он наконец взял вступительные аккорды, то не сумел развить главную тему и бездарно смазал концовку. К тому же голая Власта не слишком возбуждала его: ее груди показались ему обвислыми и великоватыми, а ноги слишком тонкими.
"Вот у Зденки - другое дело..." - не к месту подумал Иржи, сконфузился и пал духом.
- Не переживай так, - раздраженно сказала Власта. - Соберись, у тебя еще есть вторая попытка. Если будешь плохо работать, - уволю!
Иржи так и не понял, шутила она или говорила серьезно. В четыре часа утра она выставила его из номера, сказав, что ставит ему "неудовлетворительно".
На следующий день, после того, как он выступил на симпозиуме с докладом, Власта заставила Иржи сопровождать ее в поездке по женевским магазинам и достопримечательностям Монтре и Лозанны. Она лихо водила взятый на прокат "Мерседес" и хорошо ориентировалась в незнакомой для Иржи стране. В машине ему страшно хотелось спать, но он крепился и время от времени ласкал колени Власты, что воспринималось его партнершей-начальницей вполне благосклонно. Более того, она уверенно направляла его руку.
Однако и это "дело" у него не слишком получилось. Во всяком случае Власта недовольно морщилась и несколько раз раздраженно замечала: "Ну, смелее же, черт тебя возьми! Активнее!.."
Вечером они вернулись в отель, и повторилось вчерашнее с той лишь разницей, что "работал" он как автомат, а оценка его трудов выросла до "не так плохо, как вчера".
В шесть утра следующего дня его, не проспавшего и двух часов, разбудил телефон. В трубке прошипел нервный голос Власты:
- Зайди, скорее.
Иржи готов был убить ее. К тому же он боялся, что не сможет выполнить свои "обязанности" - силы его были на пределе, болело в области сердца и ниже.
Власта взволнованно ходила в халатике по комнате. Он попытался обнять ее, но она резко оттолкнула доктора.
- Умерла моя бабушка, - наконец раздраженно сказала Власта и закурила. - Я лечу до-мой, ты остаешься за меня в делегации.
"Господи, какое счастье, что у нее была бабушка и что она так своевременно умерла!"
Иржи в душе ликовал, но изобразив скорбь, выдавил из себя что-то о своих искренних соболезнованиях.
После женевских ночей Власта оставила Иржи в покое и никогда больше не давала понять, что желает продолжения отношений. Ни кар, ни поощрений не последовало. Зато Зденка отвернулась от него. Он потребовал объяснений, Зденка недоуменно пожимала плечами: "между нами н и ч е г о не было! Мы н и к т о друг для друга." Тут он с дуру назвал ее Боженой (доктор начал путать имена жены и любовницы), и Зденка устроила ему сцену с криком и заламыванием рук:"Ну да, мы же в с е т а к похожи!.."
И тогда ему показалось, что он не может без нее жить.
Он заморочил голову Либушке, странноватой одинокой факультетской аспирантке, только чтобы досадить Зденке. Иногда ему казалось, что Зденка ревнует, а иногда, что ненавидит Иржи. А он перестал здороваться со Зденкой и ее плешивым хахалем Бераном. Именно тогда он обратился к услугам жриц любви. Именно тогда его жена, которую он однажды назвал Зденкой, - эта святая женщина! -
