Как Вероника попала в кабалу

спился.

Не Вероника. Переборола робость. Долгий путь прошла – к себе. Узнала, полюбила. И стало получаться. Наверное, есть в ней стержень. Здесь ее вторая родина, и последняя. Здесь приняли, помогли устроиться, обжиться. И пусть не всегда идет гладко, она благодарна этой стране.
И, в общем-то, не против отдать долг – в виде тяжкого труда по принципу штрафного лагеря. Ладно. Потерпит. Все проходит, и это пройдет.

Уверенность приходит, когда что-то умеешь делать хорошо. Необязательно быть великим художником или великим инженером. Будь хорошим шофером, хорошим почтальоном, хорошим продавцом или… хорошей уборщицей.
И будут ценить. Потому что прекрасен трудящийся человек и уродлив лентяй. С Вероники каждый день семь потов сходит, а работает изо всех сил, и совесть чиста. Все эти госслужащие — гордецы и снобы, считающие себя элитой, расступаются, когда она идет, ловят взгляд, чтобы поздороваться.
Нутром чуют – она не зомби.

Когда работа тяжелая, и дума тяжелая, несешь двойной груз. Вступая в пределы пятого этажа, Вероника забывала про боль и прочую несправедливость.
Не стоила «козью рожу», потому что на нее отвечают такой же рожей, а это  собственная стрела, которая тебя же ранит. Не глядела с упреком или тупым безразличием. Наоборот, приветливое лицо, аккуратно заколотые волосы, опрятная одежда.

Кстати, про одежду. Кроме халата-распашонки, общего для всех женщин, требования следующие: брюки длинные – джинсы или другие темного цвета, закрытая обувь, то есть никаких шлепок даже если жарко. Вероника купила себе удобнейшие черные брюки с резинками на поясе и внизу каждой штанины. Герард хихикнул, сказал «гаремные шаровары». Ну и что, что «шаровары», зато свободные, не сползают, когда наклоняешься, и не надо все время поддергивать.

В том, как человек выглядит, заметно его отношение к себе и окружающим. Когда выглядишь хорошо, соответствующее отношение. На неряху легче разозлиться, задвинуть в категорию «низший сорт».
Вероника себя «низшим сортом» не ощущала. Зла не таила на обитателей пятого этажа. По большому счету, на них обижаться не за что. Да, придумали закон, по которому отправили ее на каторгу, но это их работа.
В принципе, очаровательные люди. Замечают Вероникино усердие, стараются показать – да, видим, одобряем, ценим. Показывают каждый по-своему: кто-то поздоровается непременно с улыбкой, кто-то придержит дверь, кто-то извинится, что помешал.
Некоторые находят время поговорить.

Первой в отделение «D» приходит молодая женщина Шарита суринамского происхождения. Суринамцы – нация, в которой намешано  африканских, индийских, индейских кровей, и не сказать, что смесь получилась удачной. Но иногда встречается красавица, которая на фоне других сородичей выглядит как жемчужина на фоне песке.
Шарита из той категории. Вероника думала – ей лет тридцать, на самом деле сорок пять. Кожа – цвета хорошо прожаренного кофе, черты лица крупноватые, но не грубые. Глаза выразительные — черные на белом, глядят влажно, спокойно. У Вероники от их взгляда мурашки, что говорить про мужчин. Должно быть, счастлива в семейной жизни.
Оказалось,  Шарита — одинокая мать с двумя детьми. Рассказала: вчера была гроза, она испугалась, пошла спать в комнату старшей дочки.

— Ты недавно в отпуске была или болела? – спросила Шарита. Ей по доброте характера необходимо интересоваться делами других.
— В отпуске.
— Те, которые тебя заменяли, убирались кое-как.
— Возможно, потому что спешили. Недостаток персонала.
— Да, я слышала. Проблема.
Шарита добрая не напоказ, а искренне. Такие женщины ценны. На пятом этаже мужчин больше, чем женщин, она обязательно найдет свое счастье.

В отделении «Е» с Вероникой никто не разговаривает, вежливо здороваются и все. Тот отрезок она старается побыстрее миновать — есть там одна высокомерная дама, одна из двоих, с кем у Вероники не сложились отношения. Дама – маленькая начальница, а гонора как у жены бургомистра. В возрасте «за пятьдесят», носит платья выше колен. Ноги у нее неплохие, но видно, что не двадцатилетние. Спина прямая как дверь, взгляд сверлящий.
Веронике нестрашно. Неприятно. Пару раз они сталкивались по мелочам. Дама приходит в восемь, Вероника старается до того времени кабинет убрать и убраться. Кстати, давно ее не видела. С лета. Недели три назад на ее место села другая дама, тоже с прямой спиной, но взглядом помягче.
Отделение «F» самое длинное и густонаселенное. Вероника отводит на него полтора часа, которые работает после паузы.
Сколько времени?

Десять минут десятого. Пора в столовую на перерыв.
На перерыве ничего примечательного не случилось. Зомби сидели за столами, молча жевали принесенное с собой. Двое немых общались жестами. Мишель ел домашний бутерброд из двух кусков черного хлеба с красным колбасным промежутком, одновременно листал рекламный журнал. Фатма уставилась в телефон – на фотографии внука. Ани разложила медикаменты, готовилась сделать инъекцию. Рэймонд распевал на всю столовую:
— Есть ли время у тебя
  Посмотреть на меня…

Вероника перекусывала кусочком сыра, запивала горячим шоколадом из аппарата, производившего кофе разных видов, чай и воду.  Подошла Бинас с листком и ручкой, говорит:
— Нам предлагают вещи со скидками, посмотри, может, что-нибудь выберешь.
Посмотрела. Лэп-топы, ай-фоны за полцены, ай-пэды по 75 евро за штуку… 75 за штуку? Дешевизна. Можно взять. Записалась. Бинас сказала:
— Если желающих купить будет больше, чем товаров, разыграют в лотерею.

Пусть разыгрывают. Если Веронике не достанется, огорчаться не станет. Был у нее ай-пэд, играла в игрушки жанра «поиск предметов». Увлекательное времяпрепровождение, захватывает, как игра в казино. Но портит зрение. Надо напрягать глаза, чтобы найти искусно замаскированную вещь. Глаза у нее хорошие, но не молодые. Однажды заигралась, очнулась, когда картинка поплыла. Такое случалось раньше – четкость расплывется, потом восстановится. На следующий день снова можно играть, но не увлекаться. В тот раз зрение не приходило в норму дня два. Вероника испугалась. Все силы бросила на восстановление глаз – гимнастика, отдых почаще, поменьше телевизора. И никаких игрушек.

Вроде, вернулись в норму. Звоночек учла: осторожнее со здоровьем, чем дальше, тем легче его пошатнуть. Ай-пэд отдала сыну, когда приезжал на недельку ее проведать.
В отделении «F» после девяти все обитатели на местах, работать напряженнее.
И по той же причине интереснее. Всегда что-нибудь случается – по мелочи или большое. Один раз заключала брак сотрудница. Явилась в белом платье, с женихом, свидетелями, родственниками, друзьями. Шумно было, весело. Потом на двери в зал, где проходила церемония, повесили фото молодых.

Другой раз, летом, в самую жару женщина упала в обморок. Лежала мертвенно-бледная, на левом боку, вытянув руки. И такие они были вялые, безжизненные… Когда человек лежит, всегда ясно – он спит или в обмороке. Вероника глянула издалека и удалилась. Вокруг толпились обитатели кабинета, к женщине не прикасались, ждали медиков. Те явились в момент, целая бригада в спецкомбинезонах — с надписью «медпомощь» и светящихся в темноте. Когда женщину увозили на передвижных носилках, она не шевелилась и выглядела по-прежнему как мертвая. Вероника спросила у сопровождающего:
— Она жива?
— Жива, — ответил и ободряюще кивнул Веронике, мол – не переживай, все будет в порядке, пациентка в надежных руках.

И правда. Буквально через пару дней она появилась на работе, как ни в чем не бывало. Хорошая женщина. Здоровалась приветливо и с долгим взглядом, будто старалась угадать Вероникино настроение.
Вот что интересно. Вероника – камерная скрипочка, но и в большом оркестре не затеряется. Она умная, гибкая. Никогда ранее не вращалась в обществе госслужащих, это почти «высший свет». Но не растерялась, не дала смотреть на себя, как на пустое место. Они гордяки и пижоны, но по большому счету, обычные люди. С незнакомцами и представителями низшего сословия они сухи и официальны. С теми, кому доверяют, вполне доброжелательны.
Ей доверяют. Она их приручила. Вела себя открыто, приветливо: войдет — поздоровается, сделает чуть больше, чем входит в ее обязанности, исполнит небольшую просьбу. На вопрос «как дела?» непременно ответит «хорошо». Вопрос – это ритуал, знак расположения и ничего больше. Это в правилах игры. Она приняла их правила. Они приняли ее.
Добро – ключ, который открывает многие двери.

Умные люди сложнее устроены. Тем более люди другого менталитета.    Вероника наблюдала за ними и читала как книги, открывала странички, спрятанные за обложкой.
В первом кабинете слева сидел мужчина — в одном и том же коричневом свитере, который не снимал даже летом. Полное отсутствие пижонства: внешнее мне неважно, было бы удобно. Он небольшого роста, широкоплеч, основателен. Как-то увидел Веронику, протирающую белые проемы от черных отпечатков, заметил:
— У меня дома не так чисто. И не сказать, что дома бардак.

Сразу видно – хороший семьянин, ценит порядок, помогает жене его наводить.
Он редко разговаривает с коллегами, больше работает. Когда Вероника приходит, он отрывается от компьютера, встает.
— Ты пришла, значит, время сделать паузу. – Идет за кофе.
Перед отпуском рассказывал: поедут с женой в Иерусалим, там они еще не бывали, хотя в ту сторону путешествовали – в Иорданию, Арабские Эмираты. В Иерусалиме посмотрят на стену плача, искупаются в Мертвом море, сходят в горы.
Та самая женщина с короткой прической, которая хвалила Веронику перед Рэймондом, присутствует два дня в неделю, в остальные работает дома. Бюро протирает сама влажными салфетками из картонной коробки, стоящей на подоконнике. Она смотрит на работающую Веронику с выражением «ты трудолюбивая, одобряю».

Пожилая дама по имени Ингрид, смуглая суринамка, каждый раз спрашивает:
— Как дела?
— Хорошо, — отвечает Вероника искренним тоном.
— Мне уйти?
— Да.
Ингрид встает, выходит в соседнюю комнату, ожидая, когда ее место пропылесосят. Она бухгалтер, и как все бухгалтеры мира очень занята и сосредоточенна. Однажды она явно не имела желания сосредотачиваться, ходила по кабинетам, болтала. Оказалось – в понедельник уходила в отпуск.

— Поедете за границу? – спросила Вероника.
— Нет. Буду отдыхать дома. В саду, с книжкой в руке.
— Самый полезный отдых.
— Отвлекусь полностью. Мы все работаем, работаем. А жизнь проходит. У меня была подруга, на четыре года моложе. В прошлом году умерла от рака… Вот так. Надо ценить каждый день, больше о себе заботиться.
— Да. Никогда не знаешь, что завтра ожидает. Вон Круиф, известный футболист, миллионер, а до семидесяти не дожил. Не помогли ни