е… меня пока всё, а потом ещё три раза.
Она поиграла с моим заснувшим писуном, и он ожил. Она, не мешкая, улеглась на спину и приняла классическую позу. Увидев такую красоту, кто б устоял.
Вернулись в избу, легли вечером на разных кроватях, она быстро заснула, а я ворочаюсь — что такое, опять встал. На цыпочках к её кровати — и шмыг под одеяло. Прильнул губами к её губам, потискал титьки, постукал залупой по ляжкам и лобку, мол, впусти, очень надо, — спит. Но вот ножки раздвинулись, согнулись, прижались к животу, даже во сне знают, что делать.
Поимел сонную. Не подмахивала, но очень призывно постанывала и что-то бормотала:
— А кто это там меня ебёт? Я же сплю, перестань… Ой нет, продолжай, поглубже вводи, недоёбываешь… Пореже, теперь ускоряй, ну закачивай, я уже.
Вроде спала, наяву так подсказывать стеснялась, а может, притворялась.
Вернулся на свою кровать, пора засыпать, а тут она: шлёп-шлёп — и в своей короткой ночнушке, титьки вывалились, шмыг ко мне под одеяло; целовать, ласкать не стала, сняла мои трусы и уселась на меня. И стала своей лохматкой тереться о мои причиндалы и имитировать подмахивание. У меня не встал, но она кончила, а я нет. Ну и дела! Все дамы так умеют или она всё же блядина? А мне без разницы, кунка у неё тесная, отдаётся классно, подмахивает с умом, попусту не частит, в баню приглашает. Чего ещё нужно бедному школяру?
***
Была у Гены и ещё одна встреча в Клавиной бане — с местной красоткой Фросей. Клава им как бы невзначай свиданку устроила. Фросе под 30, но ещё ни один х… не погостил в её п... У Фроси 100х60х100 (Настя Квитко отдыхает) при росте 180.
Весь мужской контингент села её обходит стороной, несмотря на прекрасное лицо: мужчины полагают, что такую невозможно удовлетворить; а такие дамы обижаются: это миф, нам надо не больше, чем худышкам. Она, конечно, комплексовала; Клава, как дальняя родственница, решила ей помочь через Гену, который уже пресытился Клавой, и она понимала, что ему нужно переключаться иногда, он уже заканчивал десятый.
— Хочешь другую поиметь, девственницу? В баню пойдёшь один, потом пришлю её, и вы как бы нечаянно встретитесь, а дальше как пойдёт: может, она убежит, а может, ты струсишь.
Она заходит:
— Ой, я думала, тут никого, а тут мужчина моется. Как ты оказался в женском отделении?
— Не волнуйтесь, сударыня, это совместное отделение, места хватит, я не помешаю. Впрочем, могу уйти.
— Нет-нет, сударь, я тут с краешку пристроюсь, мне очень забавно и волнительно, никогда с мужчиной в бане не была.
— Ого, у вас такие восхитительные груди и бёдра, никогда не видел такой красоты.
— Правда, нравятся? — засмущалась она. — Можешь потрогать.
— Нет-нет, я потрогаю, а мне захочется вас поцеловать, а вы меня прогоните. Я ещё не целовал ни одну женщину, не говоря о дальнейшем.
— Как я вас понимаю, я в таком же положении: ни разу ни с кем, но когда-то надо начинать.
Тут они начали робко прикасаться друг к другу, она увидела, как у него встал, закрыла глаза и едва не потеряла сознание. Вся обмякла, улеглась на пол и раскинула ляжки: ни рост её, ни параметры, ни огромные ляжки Гену не смутили и не испугали, он деловито ввёл х…ей в узкую п…, мимоходом порвал её тонкую мембранку, чего и она вроде не почувствовала.
Сам-то помылся, а ей не дал мыться до утра, лишь иногда плескал ей из ковшика прохладной водой на лицо, на грудь и меж ног, чтоб в себя пришла; потом оказалось, что она дома помылась.
— Да я пришла в баню после душа и предполагала, что этот юноша всего лишь лишит меня девственности, к чему я уже давно стремилась, и мы тут же расстанемся. Но этот школьник настолько был очарован и восхищён моими прелестями и так набросился на меня, что я уверовала, что я у него первая. И вместо одного раза он имел меня всю ночь до утра, и он столько раз вставлял и вынимал свой х… мне в п… и из неё, что я сбилась со счёта, а надеялась, что всё обойдётся одним разом. С таким азартом, словно в последний раз. В этом деле я была столь наивной, что думала, что мужчина спит с женщиной всю ночь, но е… её только раз, и впервые узнала, что есть мужчины, которые е… женщину всю ночь много раз. Когда же они спят? И мне казалось, что я люблю его не только п…, но и всей душой: вот уж поистине человек предполагает, а небо располагает.
…Потом он иногда навещал её, ходил на тот конец, колец не носил, но, если заставал её дома одну, ото всей души, с большой охотою вые…ет её несколько раз, пока в дверь не постучат или она не прошепчет: «Хватит, милый, я довольна», — только на полу, только на спине (у неё королёк, и ноги ей задирать не нужно, достаточно раздвинуть, но можно целоваться при соитии, что они и делали от души), и возвращается к Клаве.
Фрося хотела встречаться в бане, но Клава не разрешила.
— Мои формы многие считают вульгарными, но для этого школяра я была идеалом, «гением чистой красоты», не только внешне, но и внутренне — в смысле, моя п… оказалась идеалом для его х…, и готова была отдаваться ему всю жизнь, но он не был готов, ещё слишком был юн, ещё не нагулялся и видел во мне лишь этап донжуанского списка.
…Перед отъездом из Личадеева Гена пополнил свой донжуанский список ещё двумя победами. Не знаю, как сейчас, но в то время некоторые десятиклассницы желали завершить выпускной бал интимом с одноклассником.
Две самые жопастые и пышногрудые девахи выбрали Гену. Он завёл их в Клавину баню и при тусклом свете керосинового фонаря «летучая мышь» обеим поочерёдно сломал целки, пока свободная девка с интересом наблюдала порно.
Однако наблюдать было непросто: Гена во время е… с одной другую целовал и держал за сиськи, воображая, что е… одновременно обеих. Одна понравилась ему больше, и он собирался отослать другую домой, но проявил великодушие и пользовал обеих до утра...
Поиметь рослую, крупногабаритную, крутобёдрую Фросю, доведя до экстаза, оказалось даже проще и быстрее (первый раз она кончила, когда Генкин х… среднего размера только подбирался сломать ей целку, настолько она оказалась е…), чем маленькую скромненькую нимфетку.
В общем, чем больше женщина, тем меньше у неё п… и тем удобнее и проще её любить.
Фрося стала иначе себя вести, парни перестали её бояться, вскоре вышла замуж (он оказался на полголовы ниже), родила троих: первого — от Геннадия, второго — от мужа, третьего — от любовника. Мужчины наперебой делали ей непристойные предложения, которые она отклоняла, но всем хотелось её поиметь… или хотя бы подержаться за её сиськи, а уж давала ли она ещё кому, кроме Гены, мужа и любовника, мне неизвестно.
Вот так бывает: была девицею — все парни и мужики сторонились, побаивались, а стала женщиной — теперь пожалуйста, «полюбить её всякий не прочь»…
Насчёт Фросиного любовника — тоже без Клавы не обошлось. После рождения второго Фросе стало мужа не хватать раз в неделю, а прелести все сохранились. Пожаловалась Клаве. У той была пересменка: Гена уехал, новый квартирант был в поиске, любого не возьмёшь, стал к ней клинья подбивать женатый. Она: нет, с женатым хлопот не оберёшься, женатому лучше с замужней, чтоб на равных и без претензий. У него проблема наоборот: у жены модельная внешность, но после рождения второго даёт только раз в неделю. Клава и предложила им вместе посетить её баню, знала, что это лучшее место для первой встречи, там и ленивый не устоит.
Так и случилось, разница только по сравнению с Геной, хотя член у него был покрупнее Гениного и сам был мускулистый и спортивный, но сумел бросить только полторы «палки». Первую — едва ввёл х… ей в п… до упора, так и слил всё туда от неожиданности: какое счастье привалило, чужую жену е…, у неё всего так много, и всё это добро моё, хоть на время.
Действовали как настоящие опытные любовники: молча, без слов, без знакомства, без подготовки, он показал ей х…, она показала п…, но для первого раза она прикрыла груди ладонями, не дала поцелуя и оба спрятали глаза.
Фросю и его это устроило: разок через день украдкой — всё лучше, чем ни разу сорок раз.
Будете в Личадееве — сходите на тот конец, возможно, увидите её, когда пойдёт к реке Тёше с коромыслом за водой, иногда сбросит платье, чтоб искупаться, и если повезёт, то из кустов увидите её голую: 100х60х100.
Эпилог
После пятого я уехал в город Кулебаки, где закончил семилетку, и больше никогда не бывал на реке Тёше в Личадееве. Генка закончил в Личадееве десятилетку, жил у тёти Клавы, поёбывал её всё ленивее, всё реже, в десятом уже только раз, в субботу, в бане.
Окончив десятый, оказался в городе Красноярске, встретился там с моим братом Сергеем. Дальше следы его затерялись.
А тёте Клаве стукнуло 45, в самом соку, только разохотилась в плане интима. Присматривается к школярам, кого бы пустить на постой.
А я жалею, что отказался поступать в школу интима к тёте Дуне, и мне потом пришлось учиться интиму всю жизнь, но так и остался дураком.
Хохон,меланья и Катюша
На фото: село Саваслейка, Меланья в раздумье, забыв накинуть халат. («У нас было или нет? Совсем мвлыш,а уже пытался меня поебать не х., а ручкой,это было так мило и забавно,но сделал приятно,не ожидала,что это возможно,кто-то его научил...»).
Толик Зеленов более известен на селе под прозвищем Хохон («щёголь» — Вл. Даль). А Меланья — его дальняя родня, вроде двоюродная тётя, вдова, впрочем, ненамного старше его, — лет до двенадцати мыла его в бане: это была общепринятая практика на селе.
По окончании подростками школы тётушки уже их не мыли — это считалось неприлично, сами уже должны мыться, выросли. (Бывали, конечно, редкие исключения, когда пара продолжала мыться вместе, но делали это в большой тайне, ходили в баню и из бани врозь — ясно же, что не только мылись,но и еблись там втихаря,не запретишь...) Хохон попал под дурное влияние пастуха Терентия, тот подбивал клинья под Меланью, но она ему не дала.
— Толян, ты, с Меланьей когда моешься, е… её? — подначивал он.
— Как можно? Ты знаешь порядки на селе — сначала надо школу закончить, потом, может быть...она мне и даст...
— Тогда поздно будет, она с тобой в баню не пойдёт.
— Да я ещё не знаю, как это делается?
— Не трусь, действуй так... и так... Бабам это нравится.
При очередной помывке Хохон ухватил Меланью за сиськи и стал их тискать. Та сделала вид, что не заметила, и раздвинула ноги. Хохон начал руками хлопотать у неё между ног, пальцами раздвигал половые губы, пытаясь всунуть туда свой невставший пенис, — ничего не получалось: был он ещё слишком мал, а главное, она не хотела — в смысле, не хотела по-настоящему.
Меланья не реагировала, но любопытство взяло верх, и позволила ему всунуть туда ладошку или пальцы, решив использовать Хохона как пенис-имитатор, одновременно не нарушая конвенцию о запрете сношения с не окончившими школу. Хохон помассировал, пощекотал там, Меланья задышала, закатила глаза и задрожала — и поцеловала своего юного любовника в губы.
Можно ли засчитать им это за это или это были детские шалости и игры? Меланья считала второе. Хохон, конечно, ничего не получил, если не считать горячий женский поцелуй.
Как бы там ни было, но, когда его ровесники ждали обещанного от своих взрослых наставниц после окончания школы, он гордо заявлял: да я Меланью уже, ещё учась в третьем классе, уделал.
Никто ему не поверил —
