проблем. Бывших наркоманов не бывает! Смотри сама туда не скатись!
- Нет, нет! Ты что, я все это знаю!
- Ох, подруга, подруга! Но знай, чтобы ни случилось, двери моего дома всегда открыты для тебя!
- Спасибо! Спасибо, мой любимый человечек! – и они обнялись и продолжили наслаждаться ароматным напитком.
На улице прогремел гром и пошел дождь.
ГЛАВА 3
Каждый вечер Груня и Стас, часами висели на телефоне, обсуждая разные темы, иногда и чьи-то поступки. Стас постоянно благодарил девушку за то, что она протянула ему руку помощи и не бросила в трудную минуту, и теперь благодаря ей он не считает себя конченым наркоманом.
Хотя она была уверена в обратном, все равно ей хотелось наивно поверить ему.
В один из теплых солнечных дней Стас все же решил уговорить Груню переехать к нему. А начал он так:
-Знаешь, мне нужна твоя помощь! Поживи со мной, хотя бы пару месяцев, мне сейчас тяжело и муторно. Желание уколоться становиться с каждым днем все сильнее и сильнее. Я столько всего натворил. Я просто подонок. Не дай мне пасть ниже плинтуса.
Поселиться в его квартире, пусть даже ненадолго, было бы для нее ошибкой, от которой, следовало бы отказаться. Но и отказ от сделанного предложения означал совершить еще большую ошибку. Выбор заключался в том, какой неудачный шаг сделать.
И Груня решила проникнуть в таинственный мир Стаса, о котором она практически ничего не знала еще каких–то двадцать четыре часа тому назад.
Через несколько дней девушка перебралась к нему, оставив квартиру под присмотром Лены.
Весь день лил дождь, и Груня со Стасом сначала провели в разговорах, валяясь на старом диване, словно парочка котов. Потом Стас предложил сыграть в своеобразного крокодила, где один участник изображал какого-нибудь художественного героя, актера, или просто задавал вопрос, связанный с тем или иным фильмом. А второй должен был угадать.
После того как им наскучила эта игра, каждый занялся своим делом.
Груне подобное времяпрепровождение казалось совершенным детством. Она читала, жадно пожирая страницу за страницей романа Кинга, как будто на каждой из них происходил коренной поворот в развитии событий или содержалось ошеломительное разоблачение, понять которое до конца можно было, только перевернув страницу. Иногда она включала музыку на телефоне и слушала одну и ту же песню Димы Билана «Мечтатели».
Со временем игра становилась все более и более сложной. На следующий день в кухне между Груней и Стасом произошла такая сцена:
— Стас, я хотела бы знать… - и девушка взяла намыленную тарелку и ополоснула ее под протоком теплой воды.
— Груня, не могла бы ты…
И тут она выпалила:
— Назови фильм?
— Что? – удивился молодой человек взяв полотенце он быстро вытер мокрую посуду и составил ее на полку.
— Давай, Стас. Назови фильм, любой фильм, в котором два персонажа все время пытаются заговорить одновременно.
И молодой человек задумался:
-Блин, блин, блин, я знаю!
-Время идет! Пора платить штраф! – улыбнувшись добавила Груня.
- Мне много где такое попадалось, только вот где. Блин!
Штрафы, о которых в первый раз мимоходом упомянул Стас, вначале имели чисто денежную природу: тенге, две тенге, пятьдесят тенге — в зависимости от возможностей побежденного или прихоти победителя. Однако подобные пресные выигрыши им скоро наскучили, и правила игры начинали превращаться из невинной детской забавы в литургическое священнодействие, понятие «штраф» тоже меняло свое содержание, приобретая мало–помалу совсем иное значение.
В один из будних дней Груня решила наведаться в свою квартиру и просто поболтать с Леной и рассказать, как они весело со Стасом проводят время, а потом пригласить в ресторан и познакомить ее со своим молодым человеком.
В тот вечер они вместе с Леной и Стасом поужинали в одном из рыбных ресторанчиков под названием «Океан», что находился на Новой площади. Пир этот устроила Груня, на последние деньги, что были у нее на карточке, девушка точно знала, что ее новый молодой человек находчив и решит эту проблему.
Они заказали колоссальный поднос с устрицами, мидиями, раками, креветками, крабами и шипастыми омарами, лежащими на подстилке из колотого льда и морских водорослей, похожих видом, цветом и запахом на промасленную штормовку рыбака. Шумно орудуя молотками, щипцами и клещами, они оставили после себя на подносе нечто, напоминающее стоянку древнего человека.
Домой они вернулись в начале первого ночи.
ГЛАВА 4
Но, разумеется, подобное положение дел не могло длиться вечно. Ибо все наркотики берут свою жертву в плен одним и тем же способом, аналогичным тактике картежного шулера, который позволяет своей жертве слегка отыграться перед тем, как окончательно обчистить ее. Стас снова потихонечку стал употреблять, все время придумывая какие-то дела, чтобы поспешно покинуть квартиру.
Однажды, Груня, вернувшись домой, удивилась тому, что стояла полная тишина и дверь в спальню была закрыта. Приоткрыв ее, она увидела полуобнаженного молодого человека лежавшим на кровати с закрытыми глазами и мотающим головой по сторонам. Он бубнил себе под нос песню Лады Дэнс «Чтобы в кайф нам всем жилось».
- Что случилось? – с ужасом спросила девушка, и вспомнив ту историю в ванной, она сразу же поняла, что Стас под воздействием наркоты. Осмотревшись, Груня так ничего и не заметила, кроме открытой книги, про Майкла Джексона и разбросанных кроссовок. По ее телу пробежали мурашки.
- А это ты? – с трудом выговорил молодой человек, приоткрыв глаза, - ложись рядом. Все у нас будет хорошо! – и он хлопнул рукой по кровати. – Прости солнышко, я знаю, что тебе это не понравилось, но сегодня был очень сложный день. Тут мне один чудак звонил, и он требует вернуть… а в прочем не важно! - и парень продолжил петь.
- «Чтобы в кайф нам всем жилось,
Чтоб хотелось и моглось.
Чтобы в кайф жилось нам всем,
Чтобы не было проблем.»
- Отдыхай! – буркнула Груня и ушла в другую комнату. Сев на диван, девушка включила песню Димы Билана и вытерев проступившие слезы, задумалась.
Ведь еще вчера, Стас говорил, что больше никогда не коснется наркоты и считал дни трезвой жизни.
Она прекрасно понимала, что Лена была права сказав, что бывших наркоманов не бывает, но теперь Груня считала себя обязанной во что бы ей это ни стало, помочь молодому человеку вылезти из поглощающей его ямы, надеясь на чудо.
На следующий день Стас, проснувшись рано, пока Груня еще спала, куда-то ушел, а потом вернулся, продолжая бубнить песню Лады, с упаковкой шоколадного печенья с кремом.
Быстро распечатав пачку и выложив шоколадные печенюшки с белоснежным кремом на тарелку, он достал небольшой пакетик с каким-то порошком белого цвета и аккуратно посыпал на крем так, чтобы девушка ничего не заметила. А потом заварил кофе.
Разбудив Груню и пожелав ей доброго утра, парень поставил возле нее один из стульев, принес старенький металлический поднос, казавшийся зеркальным, с двумя кружками кофе и бисквитом, выложенным в форме сердечка, и поставил его на стул.
Девушка, подтянувшись, а потом обиженно глянув на молодого человека взяла кружку и одну печеньку.
- Прости за вчерашнее. Просто… не удержался. Я тебе говорил, что не так легко бросить.
- Я знаю! – тяжело вздохнув ответила та и откусив кусочек бисквита, сделала глоток кофе.
- Я обещаю, что больше такого не повториться!
- Надеюсь! – добавила Груня и они молча продолжили наслаждаться ароматным напитком.
А через пятнадцать минут девушка, надев белый халат, привезенный когда-то из отеля, с грустью посмотрев на Стаса, спросила: - У тебя есть что-нибудь выпить покрепче?
Не дождавшись ответа молодого человека и встав с постели, она подошла к окну, и сделала вид, что это комод. Изобразив выдвижную полку, из которой она якобы достает фляжку с виски, Груня делает пару глотков вымышленного спиртного напитка и говорит, - Он сегодня меня бросил и уехал на своей яхте!
Взяв черные очки с подоконника, Груня вернулась на диван так, словно голливудская старлетка, - Угадай фильм или актрису?
Стас, механически откликнулся:
— Элизабет Тейлор в «Кто боится Вирджинии Вулф?»
Груня, торжествующе воскликнула:
— Неправильно!
— В одной из сцен Элизабет Тейлор… — Внезапно Стас остановился, осознав свою ошибку. — Боже мой, конечно же! Она подражает Вивиен Ли, разве нет? В…
— В какой картине, милый мой?
— Боже, я должен помнить! Я вообще видел этот фильм?
— Думаю, что да?
— Разве?
Он задумался.
— Дай подсказку.
— Не дам.
— Ну, будь другом! Скажи хотя бы, кто режиссер.
— Не скажу.
— Скажешь!
— Нет.
— Сколько слов в названии?
— Ни за что!
— Неужели тебе трудно? Голос Стаса стал заискивающим.
— Нет. Боже, как ты жалок! — хмыкнула девушка. — Не правда ли? Просто жалок!
— Груня хватит! — возопил Стас.
Но девушка продолжала молча изображать кинодиву увалившись на постель.
Вскоре молодой человек был вынужден признать свое поражение.
— «В джазе только девушки», — сказала Груня. —С тебя штраф.
— Сколько?
— Нисколько, — ответила она по–прежнему тоном Монро. — На этот раз будешь платить натурой.
— Как это — натурой?
Груня, надев черные очки, бросила на него взгляд поверх оправы и холодно изрекла свой приговор:
— Я хочу, чтобы ты сделал сейчас передо мной, то что ты делаешь под душем. - и она засмеялась, сняв их.
Просьба звучала загадочно — по меньшей мере, для Стаса:
— Не имею ни малейшего представления, о чем это ты говоришь.
— А я уверена, что имеешь, солнышко, — ответила девушка вкрадчиво. — Имеешь, да только не знал, что я это тоже знаю. Как–то ты пришел домой и забыл запереть дверь в ванную — ради всего святого, ты что, думаешь, я совсем дура, чтобы не понять, что ты там делал под струей воды? Плати штраф, —с ехидством повторила Груня.
— Не буду!
— Не будешь?
— Ты бы не стала.
Груня ухмыльнулась, посмотрев на Стаса: — Просто ты меня не знаешь!
— Ну и стерва же ты! Стерва и садистка!
—Это совсем не одно и то же. – и она зевнула.
— Повторяю свой вопрос, Стас: будешь ты платить штраф или предпочтешь струсить, как ты понимаешь, это будет означать, что я победила и нашей игре пришел конец.
— Ладно, Груня, игра должна продолжаться. - Он сказал это голосом актера, который получает судьбоносную телеграмму в первой сцене какой–нибудь салонной комедии.
Стас никогда еще не боялся Груню так сильно, как в эту минуту. Ему было страшно и подумать, что она принудила его выполнить унизительное требование, сути которого он еще не знал, но которое уже вызвало в его памяти постыдные воспоминания о жестоких детских играх в школе.
Ужас, который охватил Стаса, был страхом не только за будущее Груни, но и за свое собственное на этом клочке земли, на этой планете, в этой квартире на втором этаже, и он был неотделим от с трудом сдерживаемого оживления.
Стас встал, затем торопливо сдернул майку. На груди у него волосы почти не росли, если не считать узкой темной полоски, которая ниспадала горным потоком до самого пупка, обтекала его и снова скрывалась, нырнув за брючный ремень.
