без будущей халявной работы. Дебилы недоделанные, чумовые!
-…Ведь экономика, как я её понимаю, - горячась и сбиваясь на каждом слове, далее продолжал доказывать он жене, нервно руками размахивая, - это никакая не наука в строгом, классическом смысле слова. Потому что там нет и не было никогда фундамента, научного базиса и аксиом, позволяющих строить теории и давать на будущее прогнозы. Про это и сами экономисты, даже и с учёными степенями кандидатов и докторов, честно рассказывают и признаются в приватных беседах, когда перепьют, что их научные звания и должности - чистой воды химера и плутовство, надувательство государства, нужное им самим для сытой и сладкой жизни - и никому больше… Но, тем не менее, это и не трескотня, не пустопорожняя говорильня, как у Явлинского! Избави Бог! Не дешёвые понты и надувание щёк, и книжки дорогие, заморские, на английском наречии, откуда он диковинные термины и понятия черпает для красоты речи, для публики… Экономика - это в первую очередь и главным образом Практика, Дело, Опыт работы с людьми, с трудовым коллективом; Умение видеть перспективу развития мира в плане передовых технологий и необходимых на будущее ресурсов, умение планировать народно-хозяйственную жизнь страны, видеть слабости и болевые точки народа, внешние и внутренние угрозы, отделять зёрна от плевел, главное от второстепенного; как и зарабатывать и распределять деньги, экономить их, пускать на благие цели, а не на белиберду, а того хуже - на ветер! Вот что такое, по моему мнению, экономика!...
- Поэтому, чтобы великим экономистом стать, как Косыгин Алексей Николаевич тот же, нужно на заводе сперва поработать, на фабрике, все руководящие ступени пройти, начиная с мастера. Чтобы самому всё понять и пощупать: откуда там, в цехах заводских и фабричных, ноги и руки растут, и как, каким хитрым способом процесс промышленного производства товаров оптимальным и прибыльным сделать, качественным и дешёвым, конкурентно-способным по сравнению с зарубежными аналогами. И, главное, как с трудовым коллективом наладить контакт, воодушевить и поднять его на качественную и производительную работу, а не на халтуру… А потом с завода, отдельно взятого, уже и на министерство, отрасль и всю страну ценный опыт распространять, нервами, кровью и потом добытый. За партой этому не научишься… А он, Явлинский с компанией, кроме парты и стола конторского и не видел-то ничего. Да у него на лице написано, посмотри, что он - сибарит законченный, патологический, и пустозвон, и трепло знатный; что только трещать без умолку и может про самого себя, любимого: какой, дескать, он красивый и даровитый, и всё на свете знающий. Клоун!...
35
Как бы то ни было, и что бы ни судачили про Явлинского с Гайдаром и Чубайсом на кухнях прозорливые советские граждане в 1980-е годы, как бы ни чихвостили, ни материли их, обличая какую-то странную ангажированность и рекламу, а заодно - и профессиональную никчёмность и некомпетентность данной “святой троицы”, - но когда правление обанкротившегося и обгадившегося со всех сторон Горбачёва подходило к концу, о чём стремительно снижавшийся уровень жизни сигнализировал, эти бравые “гении от экономики” ежедневно стали каркать-трезвонить на всех углах, как вороны в голодное время, что они-де “по собственному почину” разработали на досуге ПЛАН, как выводить страну из глубочайшего политического, экономического и социального кризиса. Называли даже количество дней, необходимое им для спасения.
«Дайте нам в руки власть, посты высокие, министерские, - с трибун и экрана клятвенно и самонадеянно уверяли они. - И мы перестроим и оздоровим страну, сделаем её земным раем наподобие Соединённых Штатов Америки. На Конституции можем поклясться, на Библии, на чём угодно, что вы, советские добрые люди, старой властью обманутые и забитые, под нашим правлением будете свиные сардельки есть каждый день, пенным пивом их запивать и ездить на «Мерседесах», «Ситроенах» и «Фордах»! Весь мир будет для вас открыт, даже и западный, все самые жаркие и диковинные страны и государства».
Краснобай и позёр Явлинский обещал это сделать аж за 400 календарных дней - такое земное чудо. Потом, подумав и почесав затылок, решил - нет, всё-таки за 500, а то за 400, мол, боюсь не управлюсь. Словоблуды Гайдар с Чубайсом - и того менее.
Меж ними началось состязание - у кого языки длиннее и обещания круче. И кто, соответственно, больше языками теми проворными, без костей, народу советскому, простодушному наплетёт: авторитету, славы себе добудет, очков политических.
Про совесть и честь гражданскую, и про ответственность, главное, за произносимые публично клятвы и обещания, да и просто слова все они как-то дружно забыли. А, может, и не помнили никогда, не знали - зачем?! Будто понятия эти диковинные и обременительные - совесть, правда, достоинство, честь, ответственность за помыслы и поступки, за слово живое, русское, способное творить чудеса, - из другой совершенно жизни. Или иного, враждебного им, младореформаторам, мира в народный лексикон пришли, в котором деятели эти никогда не жили, которого как огня боялись и про который, как про страшный сон, слышать ничего не желали…
Народ слушал их, слушал, помнится, сладкоголосых сиринов и молодых масонов по совместительству, за которыми заокеанские серьёзные дяденьки стояли с Уолл-стрит, - и только рот восторженно разевал, не зная, кому из троих судьбы свои доверить…
36
В апреле 1985 года в жизни большой страны случилось знаковое в исторической перспективе событие. С Урала в Москву переехал на жительство Ельцин Б.Н., бывший Первый секретарь Свердловского обкома КПСС (с 1976 года) и действующий член ЦК КПСС (с 1981 года), которого москвичи сначала, а потом уже и вся демократическая Россия на долгие годы запомнили за его бесовские “подвиги”.
Хотя и считается, что инициатором перевода Бориса Николаевича в столицу на работу в аппарат ЦК был Е.К.Лигачёв, - но это не совсем правильно, как теперь представляется, или же совсем не правильно и не точно. Потому что и сам незабвенный Егор Кузьмич был креатурой Андропова и его людей, и работал в Москве под их постоянной опекой и зорким приглядом.
Поэтому-то с большой долей уверенности можно предположить, что и Ельцин был выдвиженцем покойного Председателя КГБ СССР, пусть и опосредованным, за которым тот долгое время следил, по-видимому, изучал привычки, характер, наклонности, качества морально-нравственные или отсутствие оных; которого и включил в итоге в свой тайный номенклатурный список преданных себе людей, кандидатов на высокие партийные должности.
А поскольку Ю.В.Андропов, еврей по крови и сионист по духу, был тесно связан с сионистской верхушкой Америки и Израиля, - то и выходит, что Б.Н.Ельцин, как и М.С.Горбачёв и Е.К.Лигачёв, сами того не ведая и не подозревая, работали против своей страны. Зато на пользу и процветание мирового еврейства, стремившегося демонтировать Советский строй и разрушить Советскую Державу. И ничего из ряда вон выходящего в этом факте нет. Это - обычная мировая практика Сиона: всё ломать и рушить, устраивать везде смуты и бардаки, и потом преспокойненько ловить в мутной воде золотую рыбку…
37
Про незримую, но мощную опеку евреями Ельцина стремительная столичная карьера бывшего свердловского партийного лидера свидетельствовала. Со стороны было заметно даже и обывателю, думающему, с мозгами, что его кто-то уж очень влиятельный прямо-таки за уши тащил “наверх” - к большим деньгам и Верховной власти поближе. Судите сами, читатель: в апреле-месяце Борис Николаевич только-только перебрался в Москву на должность заведующего строительным отделом ЦК, только вещи по шкафам и ящикам разложил и перевёл дух, с подчинёнными перезнакомился, коньяку на радостях выпил. А уже в июне 85-го он - секретарь ЦК КПСС; в феврале 86-го - кандидат в члены Политбюро (избран на XXVII партсъезде); с декабря 1985-го - Первый секретарь МГК КПСС, сменивший на этом посту всесильного партийного функционера Гришина.
Представляете себе карьера для зачуханного провинциала! От одного перечисления должностей дух захватывает, и каких должностей! Богатейшую и влиятельнейшую Москву человеку всего-то через полгода доверили, вершительницу мировой политики, куда стекались все деньги и связи, все властные нити могучей советской Державы, второй по значимости и силе на тот момент.
Зато уж и покуражился он на посту московского градоначальника на славу: зарекомендовал себя этаким ухарем-сорвиголовой, бравым “бойцом-кавалеристом”, новым будёновцем или чапаевцем, которых в Гражданскую рубаками называли за буйный отчаянный нрав, за кураж и лихость. Куда ни приедет, бывало, с проверкой, в любой столичный райком - везде с ним скандал случался, кончавшийся шумной взбучкой чиновникам, как правило, матерщиной отборной и массовыми увольнениями… Порою дело доходило и до рукоприкладства, а то и до откровенного мордобоя с кровью, после которого побитые и униженные секретари, прямые подчинённые Ельцина, в окна прыгали от отчаяния - и разбивались насмерть. Несколько подобных случаев зафиксировано, если верить газетам тех лет, и слухам, что упорно по Москве гуляли. Борис Николаевич, как утверждали, был на руку очень не сдержан и на расправу скор: кулаками махал как умелый боксёр перчатками…
38
Но начинал он, правда, неплохо, если об организаторских способностях его судить: получил известность среди простых москвичей благодаря регулярным личным проверкам столичных магазинов, складов и баз, организацией пышных продовольственных ярмарок на площадях Москвы, которые всем запомнились и полюбились; и даже День города постановил отмечать, что праздновался с размахом… Но особенно москвичам врезался в память тем, что несколько раз проехался до работы на общественном транспорте под телеобъективы. Понимай: демократом себя сознательно перед народом выставил, этаким без-шабашным парнем, борцом с номенклатурными привилегиями, которому-де всё “до фени” - почести, деньги, слава, страх. Что было тогда в диковинку, а потому - приятно.
Потом дело у него зачахло и сошло на нет - и с проверками, и с ярмарками, и с Днём города. Потому что не создан был Борис Николаевич для кропотливой ежедневной конторской работы, что рутиною называется, или текучкой, а был по натуре своей истинный революционер. Человек, которому роднее и ближе было что-то вечно крушить и ломать, увольнять, низвергать с пьедесталов, морды до крови бить, за грудки хватать по-медвежьи, кости по пьяному делу мять, буйствовать и площадно материться. Понимай: культ личности себе самому создавать, образ великого деятеля-реформатора. Чем что-то неприметное и неброское продумывать и просчитывать в уединённой кабинетной тиши - молчком творить прекрасное, доброе, вечное…
Он и крушил, и ломал всё в столице напропалую, как истинный ниспровергатель-революционер, поувольняв большинство ответственных работников МГК КПСС сначала, а потом - и секретарей столичных райкомов партии вместе с их челядью. Людей, на которых держался город как на китах, которые десятилетьями Москву как собственную жену холили и лелеяли, досконально знали её и любили. Но и с новыми
