объяснить, как он устроен, как функционирует. Они даже пытаются установить, как он появился в ходе эволюции природы и развития человеческого общества, пробуют выяснить его происхождение. Есть даже, правда, уже не научная, пара-научная (не в точку, auf den punkt, а вокруг и около, about) версия неземного происхождения человеческого интеллекта. Техники же, вроде вас, пробуют создать, изобрести уже искусственный интеллект, который стал бы следующим шагом на пути эволюции природы уже не неорганической, органической, но искусственной, еще точнее, технической, без всяких там художеств, а строго, точнее, точно, по науке. Этим современная, новая, научная техника отличается от старой, архаической, художественной. Здесь царит информация, а не какая-то та вкусовщина и тем более совестливость. Здесь вам не совет, а инструкция, команда, директива. Так?
- Так. Только вы обостряете. Попрошу без истерики.
- Ах, вот так, да? Интересно. Теперь я сказал: «интересно». Но какой здесь интерес, когда речь идет об искусственном? Капустный! Бабло и ничего больше.
- Вы преувеличиваете. Конечно, в создании AI присутствует элемент удобства, приспособления к жизни, расчета с ней, но без них нет цивилизации.
- Вот именно. Дух наживы, стяжательства и потребления. Да социализм плох своим коллективизмом, стадным чувством. Но капитализм еще хуже своим бесчувствием, голым расчетом. Нет, у него нет будущего, как, впрочем, и у социализма. Социализм есть лишь средство для построения человечного общества. Но и общество не цель человека. Цель человека – это сам человек, гуманизм, не социализм и тем более не коммунизм как отрицание капитализма. Социализм есть отрицание отрицания как позитивный путь к гуманизму, по ту сторону животной социальности, которую человек нашел в коммунизме. Капитализм же есть царство социальной животности с его конкуренцией и эксплуатацией человека человеком.
Прежде, при феодализме господствовали отношения личной зависимости, при которых один – хозяин, господин, а другие – его слуги. Ныне же, при капитализме господствуют иные отношения, не исключающие прежние, - отношения вещной зависимости, зависимости людей друг от друга через вещи. Это и есть развитая форма эксплуатации человека человеком, уже не непосредственная, прямая, бессознательная, откровенная, циничная или порнографическая, а косвенная, лицемерная, сознательная, эротическая. Здесь уже не феодальное, «сырое», естественное блядство с правом «первой ночи», а капитальная, цивилизованная, презервативная проституция.
- Опять вы сгущаете краски.
- Я довожу до предела в мысли то, что есть вне мысли. Важно, что если то, что я подумал, можно найти у других мыслящих людей. Такая верификация может служить личностным основанием (аргументацией от личности, от Я) истинности помысленного. При условии наличия такой основательности можно полагать, что ты на верном пути к истине и достиг того уровня развития интеллекта, на котором теряет свой смысл сомнение, - оно становится бессмысленным.
- Не так я представлял себе мышление. Я думал, что думать – это считать, не отрицать, но полагать, утверждать, быть однозначным. Отрицать можно, при условии, что нет положительного решения. Вы же, как я понимаю, интерпретируете мышление в качестве соображения, мечтания, которое бывает, в лучшем случае, двусмысленным или, в худшем случае, многозначным. При таком полагании решение не будет точным, определенным. Ваша философия – сомнительная вещь. Она основывается не на фактах, которые могут подтвердить или опровергнуть гипотезу, но на измышлениях, которые не имеют отношения к самой действительности.
Без фактов мысли дают искаженную картину реальности, закрывая сознание собой. Они подменяют реальность сознанием реальности. Для философа реальностью является не реальность, а сознание. Ля меня, как ученого, важно объективное знание, для вас же, как философа, важно субъективное мнение об этом знании. Между тем единственная польза от философии заключается в том, чтобы быть абстрактной теорией всего, энциклопедией знания, которое конкретизируется только опытной наукой.
- Ваше рассуждение вписывается в научную картину мира. Но оно вряд ли может представлять мир мысли. При всей своей определенности оно годится только для описания и, в лучшем случае, объяснения материального мира вещей. Однако есть еще идеальный мир мыслей, который основывается на принципах, на идеях. В науке эти идеи играют им несвойственные в реальности роли мировых констант. На самом деле это только идеализации того данного на опыте, что ускользает от протокольной регистрации. По факту оно размазано по все действительности и существует здесь и теперь, фокусируется только в мысли.
Есть ученые и есть изобретатели, техники, как есть художники или актеры, которые играют рои. Все они функционально определены по своему статусу, по привычке, по традиции являются авторитетами в своем деле. С философами, как, кстати, и с артистами в искусстве дело обстоит сложнее. Философы определенность обретают в учении как наставники, как мастера (as masters). Если это менторы, то с ними все понятно. Но если они еще и, как ныне говорят, коучеры, о оказываются неопределенными, одновременно двузначными. Они не только дают ответы, но еще и ставят вопросы. Причем такие, на которые нет точных, однозначных ответов. При таком разбросе ответов трудно тестировать, проверять знание при отсутствии уверенности. Они, эти философы ведь сомневаются. Они не сомневаются только в том, что сомневаются.
В результате они не только путаются в ответах, но и запутывают своими вопросами других, своих коллег по познанию и учеников по обучению. Такими выглядят философы в глазах ученых и ремесленников, то бишь, техников. Но мысли не устраивают и художников, поэтов и даже писателей. Они с трудом даются, схватываются их пониманием. Как вы верно выражаетесь, ученые и техники считают вещи, а люди искусства, художественные натуры соображают, имеют виды, образы чувств у них на уме одни выдумки. Но ни те, ни другие не думают о самих думах, мыслях.
С мыслями, вообще, очень плохо. Они не передаются, как чувства, непосредственно, от сердца к сердцу. Потому телепатия, если понимать ее как передачу мыслей на расстояние, просто невозможна. Мысль самостоятельна. Слово необходимо ей для независимости. Сама мысль есть событие. Она едина с бытием. Но вот ее осознание мыслящим вторично. Однако благодаря мысли он способен узнать себя, понять смысл собственного существования, личного бытия. Человек сообщается с другим человеком, если он мыслящий, с помощью слова. Что передает слово от человека к человеку? Знание. Это то, что узнается, потому что имеет смысл. Явлением знания в слове выступает значение слова. Но что же является? Сущность, смысл.
- Мне трудно согласиться с вами, Николай Александрович.
- Это почему?
- Да, потому что вы говорите загадками Вы говорите не точно, не ясно, не просто, слишком сложно и противоречиво.
- Это только кажется так. Я говорю так, как думаю. Обыкновенно люди говорят, не думая, а соображая, чувствуя. Они мнят, высказывают мнение. Они природные телепаты. Слова приспособлены не к мыслям, я к чувствам. Вот они и считываются словами Счет чувств в опыте оперативно фиксируется действием. Поэтому выходит, что истиной чувства и слова является действие. Где же мысль? Нигде, ее нет. Это чувство выдается и принимается счетом или читкой слов как его действиями за мысль.
Мысль для обычного человека, включая и ученого, представляется в действии чувством. Если это действие не осознается, то оно является интуицией. Если осознается, то называется мыслью. Такое считывание и является основой построения так называемого «искусственного интеллекта», которым вы занимаетесь, пытаясь подобрать к нему ключи, найти в нем алгоритм. Что вы ищете в нем? Смысл? Нет, алгоритм. Найдя его, зная алгоритм, можно им, точнее, с помощью него управлять любым процессом, подлежащим счету, считывать его, повторять, воспроизводить. Таким же образом вы хотите считать и мысль, как слово, обсчитать его.
Однако мысль не уловима в счете, в читке. Так схватывается только значение, приписка знака к вещи или, в лучшем случае, само действие, точнее, его след в сознании. Связь мысли с бытием в виде идеи или смысла является, если имеется соответствие мысли бытию в качестве истины. Смысл утаивается, является значение. Выявляет смысл в значении как функции слова мысль. Слова нужны не для мысли, а для действия на человека. Это мысли нужно слово, чтобы тот, кто говорит, понял, что он делает. Тогда он будет знать, что происходит вокруг и с ним самим, что он чувствует или почувствует.
- Так, мне с вашей философией без бутылки точно не разобраться.
- Это уж точно. Бутылка – верный помощник. В чем? В бессмыслице. Она помогает понять и простить. Понять – это простить. Простить за что? За то, что не понимаешь. Когда понимаешь без понятия? Когда уважаешь. Что понимаешь? Смысл? Нет, его отсутствие. Отсутствие смысла есть нонсенс, бессмыслица. Ты меняя уважаешь? Уважаю. За что? За то, что точно, как и ты, не понимаю. Но это тот случай, когда, - о чудо! – непонимание превращается во взаимопонимание. Ведь есть что-то общее, что связывает, - бессмыслица, которую можно почувствовать. В том заключается смысл абсурда, его философия, когда сознание спит, реальность дремлет и торжествует иллюзия, празднует свою победу над смыслом.
Смысл можно найти в общении с единомышленником, но никак не на рабочем месте с коллегой или учеником и тем более в присутствии начальника. Правда, смысл может случиться и там, но обязательно вопреки тому, как с тобой могут управиться по правилам, по штатному расписанию функциональной эксплуатации. Это обстоятельство отметил еще Витгенштейн, когда понял, что о смысле следует молчать в момент действия по правилам языка, -- употребляешь слова так, как его употребляют другие. Для чего употребляют? Для того, чтобы закрепить зависимость друг от друга простым способом, не думая, чтобы за тебя думал сам язык. Иначе помешаешь, заставишь реагировать язык на себя. Не ты с ним разберешься, напротив, он разберется с тобой, вернее другие с его помощью разберутся с тобой, покажут тебе на твое место, поставят тебя на место. Вот для того вы и создаете искусственный интеллект. Создаете для того, чтобы указать человеку его место, на котором он сидел бы и не мыркал, не говорил всякие глупости, вроде меня.
- Да уж. Но для чего тогда вы поехали на конференцию, если она только место встречи специалистов, где они болтают и делают свои дела, завязывают нужные связи, знакомства?
- Я тоже хочу завязать интересные связи, только уже не с людьми. Люди мне ничего не могут дать. Они даже не могут дать мне то, что я сам могу дать себе. Возьмите Будду и Иисуса. Зачем люди шли к ним? На само деле не они шли к людям, а люди шли к ним? За чем? За тем, что люди не могли дать ни себе, ни людям. Это они искали у них. То же я ищу и здесь, только не у людей.
- У кого же? У внеземного разума? Вы думаете, что его тоже
