новёхонький телефон – я уже видел спрятанную коробку. Я скажу, что потерял свой телефон, мама расстроится и сделает мне подарок на неделю раньше, - Павел Васильевич колебался – обмен касался ему очень не равнозначным, и Артём сказал ещё более ободряюще, - Павел Васильевич, я знаю свою маму – она не будет меня расстраивать. И я ничего не делаю в ущерб себе. Я получу больше, нежели заплачу вам за рюмку таким образом.
Кажется, в оборотистости молодого человека сомневаться не приходилось. Ещё некоторое время ушло на настройку телефона. Зарядное устройство продуманный паренёк возил с собой.
-Всякое может случиться, - пояснил он, бережно заворачивая рыбку в отутюженный носовой платок, - Я стараюсь не попадать в нелепые ситуации.
-Всё-таки, Артём, мне это не нравится, - вздохнул Павел Васильевич, - Как-то странно, чтобы простая рюмка так стоила!
-Просто у вас другой уровень восприятия, нежели у коллекционера, Павел Васильевич. Это происходит из-за разности уровня жизни. Вы же не можете себе представить, чтобы какая-то фарфоровая статуэтка стоила, как пять ваших квартир? ..Ну, вот! Я вам оставил в записной книжке свой номер на всякий случай – вдруг, у вас ещё что-то интересное будет? Вы же человек из прошлой эпохи, и у вас наверняка есть куча интересных вещей, которые можно обратить в денежные знаки, - он одобряюще улыбнулся, - Вообще я – человек перспективный, Павел Васильевич! Обманывать кого-либо совершенно не входит в мои правила – я дорожу своей репутацией. Просто я всегда играю по правилам. Со мною можно не дружить, но поддерживать отношения желательно.
-А квартира тебе понравилась? – спросил Павел Васильевич уже у порога.
-Квартира у вас замечательная, но цена завышена, - Артём поднял воротник курточки, - Я изучал рынок и могу дать вам совет – немного сбавьте цену, и покупатель обязательно найдётся!
Сбавить цену – легко сказать! Сыновья об этом и слышать не хотели,особенно Вадим:
-Папа, не глупи, - сказал он ему по телефону, и Павел Васильевич, привыкший к хрипяще-дребезжащему динамику, просто не узнавал голос младшего сына, - На рынке два дурака – один продаёт, а другой покупает. Я тоже цену не с потолка взял. Мы с Аллой всё посчитали – нам как раз хватит ипотеку закрыть, а Сашке – на его японку. Не снижай цены.
Павел Васильевич усмехнулся – вот тебе и ремонт!
Но расстраиваться не хотелось – смотрины оказались удачными.
***
Прошёл почти месяц с тех самых пор, как Павел Васильевич перебрался жить в Тростянку, и если первое время он всё-таки скучал по Балашову, по району Комбината, по своей квартире, то теперь почти и не вспоминал о своей прежней жизни, относя все события, произошедшие после переезда, к жизни нынешней.
Город уже не раздражал его своей близостью – выйдя утром в кухню, он бросал привычный взгляд в окно, но уже не вздыхал при этом, а спешил поставить на плиту чайник и разбудить Петровича, занявшего одну из комнат, который настолько сильно разругался со своей женой, что всерьёз решил с ней развестись.
Дело в том, что после многочисленных выяснений отношений по телефону, Петрович поставил условием своего возвращения выселение из его городской квартиры всех «лысых ушанов», то есть любимых и дорогих риткиному сердцу кошек-сфинксов. Условие было невыполнимым, и Петрович преспокойно отдыхал в Тростянке, натирая бока своему железному Уралу, поставленному в сарай.
Больше было проку от Торбайчика, который помогал Павлу Васильевичу чинить хозяйственные недочёты, попутно сооружая с Петровичем самогонный аппарат. Но главная его заслуга была даже не в том, что с помощью его брата на Белорусе был перепахана целинная огородная земля, а в том, что своим постоянным присутствием он отпугивал Анну Владимировну, которая несколько раз порывалась проникнуть с пирожками и прочей снедью на сопредельную со своим участком территорию.
Кроме того, в доме Павла Васильевича появился новый жилец – рыжий одноглазый кот, которого привлёк запах вяленой рыбы на сарайном чердаке. Кота долго не могли изловить – эта хитрая бестия обходила чудесным образом все ловушки и не соблазнялась даже кусками сырого мяса. Верного пушистый нахал абсолютно не боялся.
Наконец, настал тот момент, когда коту надоело играть с людьми в кошки-мышки и он сам вошёл на веранду, приветственно задрав хвост. Павел Васильевич широко распахнул дверь, и кот исполнил ритуал добрых намерений, учтиво почесавшись об угол стены, прерванный радостным криком Петровича :
-Иди сюда, сука рыжая! Шас ты у меня за всё ответишь!
Кот изловчился, вырвался из рук и залез на кухонный шкаф. Несмотря на гневные крики Петровича и раскрытое окно, кот покидать помещение не собирался. Наконец, его оставили в покое, но тут назрел вопрос выбора имени строптивому животному: Торбайчик предложил достойное одноглазого существа кличку «Пират», Петрович же настаивал на имени Чубайс, а Павел Васильевич не придумал ничего лучше, чем присвоить коту имя Мурок.
-Ну, какой ещё Мурок? – кипятился Петрович, - Всех рыжих котов по традиции называют Чубайсами. Не ломайте традиций! Вы только представьте, натворил эта гадина чего-эдакого, и я ему : «Ах, ты, Чубайс, падла, иди сюда, я тебе и второй глаз выколю! Будешь знать, как добро народное воровать!». А?
-Какое ещё народное добро? – оппонировал Торбайчик, - Про котов-Чубайсов уже давно не смешно. Чем вам Пират не нравится? Настоящая мужская кличка! Пёс Верный и кот Пират, ну? А Мурками только бабки своих котов называют…А давайте ни вашим, ни нашим – Пират Чубайс? А чего? У меня вот два имени – Витёк Торбайчик, так фамилия мне больше нравится : Витьков-то как собак не резанных, а Торбайчик – я такой один!
Довод Торбайчика возымел своё действие, и новому рыжему поселенцу было присвоено имя Пират Чубайс. После этого кот получил свою персональную миску и право пользования двором в любое время суток. Но в первую же ночь доверчивое животное, отчаявшись разбудить своим жалостливым мяуканьем новых хозяев, полезло копаться в неразобранные пока ещё коробки, за что получило-таки пинка от Петровича, заодно освоив путь через кухонное окно.
Слава Богу, ущерба вещам Пират Чубайс не нанёс – только газеты разорвал, в которые были обёрнуты хрустальные вазочки, и Павел Васильевич, отыскав двух последних рыбок, поставил их на подоконник.
-О, какие рюмки! – хмыкнул Торбайчик, - Поди, советские? У Нюрки типа такие, только синие, и рыбина – графин…
-Этих рыбок всего шесть было, - сказал Павел Васильевич, - Первая сдохла – я её убил; вторая уплыла - я её подарил; третью выловили - украли; четвёртую я обменял…
-Погоди! – перебил его Торбайчик, - Сдохла – уплыла, убил – подарил…Чё за Агата Кристи?
Павел Васильевич рассердился:
- Я ж объясняю - было шесть золотых рыбок…
-Да это он такую ерунду придумал – старыми рюмками покупателей приманивать! – влез в разговор Петрович, - Носится с ними, как дурак с писаной торбой…Задрал ты со своими рыбками, Паша! – обратился он к товарищу, - Помогли они тебе? – Павел Васильевич молчал, - Не нравишься ты мне, Паша, ох, не нравишься! Какой-то ты не такой стал…
-Кончал бы ты бухать, Паша! – поддакнул Торбайчик, - Тебя эти рыбки до добра не доведут. Вот как у меня было? Значит, пью я, никого не трогаю, день, другой… а у меня на шифоньере чебурашка сидит – ну, игрушка такая плюшевая. ..И вот пью я день, другой, а потом вижу - чебурашка сидит и мне подмигивает! Ну, всё, думаю, хана! И – на больничку…
-Да? – Павел Васильевич полез в карман куртки, - А это видали? – он показал свой телефон, - Это мне на рыбку поменяли!
-Ну, едри его в коромысло! – глубокомысленно произнёс Петрович, вытирая руки о трико,- Паша, а там этот…ин-тер-нет есть?
-Там всё есть, Петя, - кивнул Павел Васильевич, - Фильмы можно смотреть, музыку слушать…Ну, куда ты руки тянешь? Не дам! А то нажмёшь, куда не надо…
-Я тоже хочу! – упорствовал Петрович, - Видал, какую штуку придумал! За одну рыбку он девку молодую потискал, другую - на телефон выменял…Ну, ты и хват, Паша! Не думал я о тебе..
-Да пошли вы! – Павел Васильевич пнул дверь с досады и вышел во двор.
…День проходил за днём, а звонка или сообщения от Ольги не было. Иногда Павлу Васильевичу казалось, что тот волшебный поцелуй случился давным- давно, и образ Ольги, подёрнутый туманной осенней дымкой, далёкий и холодный, возникающий совершенно внезапно, не нарушал привычного ритма жизни, перемежаясь с различными мыслями о хозяйстве. Иногда этот образ затмевал собою всё, погружая Павла Васильевича в сладкую, чарующую негу, делая все заботы не существенными, и по венам его клокотала кровь, взрываясь в висках.
-Да она уже и забыла тебя! – говорил он самому себе, вглядываясь в висевшее в коридорчике зеркало, - В тот же вечер забыла, потому и не звонит. Скажет, дед какой-то…пожалела!
Да, если трезво рассудить, всё так и есть – живёт молодая женщина по имени Ольга своей жизнью, барахтается в своих бедах и радостях, о чём-то размышляет, ходит почти каждый день на работу…а работает она в Интерре, вспомнилось Павлу Васильевичу. Интерра – это крытые торговые ряды на Саратовской улице, прямо в самом начале Комбината. Однажды он покупал там Вере фрукты. Недешёвый магазин. А почему, собственно, он не может зайти в Интерру? Необязательно для того, чтобы увидеть Ольгу – можно даже и не подходить к ней, а так…Но, конечно, подойти стоит – просто ради приличия…Павел Васильевич представил себе, как он подойдёт к Ольге, поздоровается. Завяжется разговор…
Ольга обязательно спросит, продал ли он квартиру? Он ответит, что нет, не продал. Ходят и смотрят чудики разные, да и только.
А потом он в свою очередь спросит, сняла ли она квартиру? Интересно, что она ответит? А вдруг сняла? Скажет, что ей подаренная рыбка помогла. Они посмеются, и он как бы невзначай покажет ей телефон… Лишь бы не проболтаться про рыбок! Что ж, придётся немного приврать – даже не приврать, а подкорректировать. Сделать понравившейся девушке небольшой подарок с целью поддержать её – это одно, но связывать продажу квартиры с фарфоровыми рыбками – глупо. Петрович прав, взрослому мужчине не солидно заниматься такой ерундой.
Спросить у Ольги про её ребятишек следует обязательно, далее размышлял Павел Васильевич – женщины любят рассказывать про своих детей. Словом, разговор завяжется, и время пролетит незаметно, и вполне естественно, что он предложит проводить Ольгу до дома. И вот когда они выйдут на улицу, город уже зажжёт свои фонари. И они будут идти совсем рядом, заглядывая в лица друг друга, разговаривая и смеясь, и она будет прятать озябшие руки в карманы тоненькой курточки, а у него будет замирать сердце всякий раз, когда её локоть будет касаться его руки…
И она обязательно пригласит его в гости, и он войдёт в тёплую и уютную квартирку, где над большим диваном будет гореть торшер, и поставит на плиту чайник…Они будут разговаривать, сидя совсем рядышком, а потом он коснётся её руки и увидит взгляд синих глаз, в которых прочтёт самые нужные слова, которые никогда не произносятся вслух. И чайник будет свистеть, обдавая паром тёмное окошко маленькой кухни, путь до которой пролегал через сотни миров…Почему бы ему не зайти в Интерру?
Павел Васильевич
Хороший рассказ с острой темой.