Тайна Мангупского мальчика. Часть 1. Мангуп

встревал в разговор всякий раз, когда ему казалось, что Дынин вот-вот проговорится о Лерином визите.

– Да что с тобой сегодня, ты слова ни кому не даёшь сказать, – удивился Евсеич.

– Я просто рад, что к нам приехал дедушкин друг. Я так соскучился
по дедушке, что его друг мне как родной, – несло Мику.

Дынин заулыбался.
– А кто твой дедушка, милое дитя?

– Это внук профессора Гавсарова. – ответил Евсеич, – и этот внук, кажется, добьётся, что я совсем непедагогично возьму в руки ремень, так как непосредственно под моей юрисдикцией находится данный субъект в этом экспедиционном сезоне.

– Внук Гавсарова, боже ж мой! Ты же был совсем крохой, когда я видел тебя в последний раз! Мальчик вырос! Это ж, сколько лет я не видел профессора?! Всю жизнь в разъездах! Но ничего, ничего! Я дождусь его приезда, поживу у вас на Мангупе, я наконец-то взял отпуск, и заменю тебе деда на время его отсутствия! – Дынин даже прослезился от своих слов.

– Ну да, бедный внук! Ему так не хватает общения, совсем одичал от одиночества, – съязвил Евсеич, потом повернулся к Дынину, – так значит, вы погостите у нас, Лавр Спиридоныч?
И получив утвердительный ответ, повёл Дынина в лагерь.

Когда Мика рассказал о решении Дынина пожить на Мангупе, девчонки только присвистнули.
– Ну, теперь нужен глаз да глаз, чтобы он ни о чём не проболтался.
– Скажи лучше, ухо да ухо, – вздохнула Васька.
– Зато надпись переведёт, – возразил Мика.
– Тоже плюс.

Бахчифрукт, как стали называть его между собой приятели, выразил желание работать на раскопе. Мика упросил Евсеича, чтобы их с Дыниным поставили в одно помещение. Так он был под постоянным контролем Мики.

Вечером ребята повели Дынина на прогулку по Мангупу. И в промежутках между его «ахами» и «охами» по поводу «неописуемой красоты», им удалось подсунуть ему обрывок карты. Дынин оживился ещё больше.
– Чрезвычайно интересно, чрезвычайно интересно. Я непременно займусь.
– А вы привезли перевод?

– Да, да, конечно, вот он! – радостный Дынин достал из кармана записную книжку и вынул свёрнутый листок.

– Вот смотрите, здесь... – Дынин развернул листок, и выражение его лица тотчас изменилось.

На ладони лежал совершенно чистый листок.
– Ничего не пойму, я собственноручно положил перевод в записную книжку, – растерянно сказал он, – но ничего–ничего, мне не трудно вновь написать перевод.

– Значит так, переводом займемся завтра, эту карту я сейчас спрячу, и мы все вернемся в лагерь, как после интересной и занимательной прогулки, – ответила Лера.

Утром, как только появилось подходящее освещение, Бахчифрукт, сославшись на необходимость поработать с рукописями, ушел с раскопа и, расположившись под навесом, стал внимательно изучать обрывок карты.

Мика вызвался ему помогать, на самом же деле в его задачу входило бдительно следить за тем, чтобы, никто не сунулся к Дынину. И очень кстати. Фиса, увидев Дынина, сидящего за столом, направилась, было к нему, но, заметив рядом Мику, видимо передумала. Она позвала Веронику с Гусиком и отправилась на раскоп.

Феликс с дежурными спустились с Мангупа за запасом продуктов, Евсеич с раскопщиками возились на раскопе и, судя по всему, должны были вернуться не раньше обеда. Теперь, четверо заговорщиков были в лагере совершенно одни.

Васька с Леркой побросали работу, и подошли к столу. Мика заглядывал в карту через плечо Бахчифрукта. Они сгрудились за спиной Дынина и буквально дышали ему в затылок. В конце концов, он сказал им, что если они желают получить перевод побыстрее, то перестанут висеть на нем гроздьями.

Девчонки вернулись на свои рабочие места. Мика сбоку следил за появляющимися на листе бумаги закорючками, и работа вроде бы стала продвигаться. Но тут явилось неожиданное препятствие в лице кота Ганса.

Ганс был котом с характером. Из всех обитателей лагеря, единственная, кому он благоволил, помимо Дынина, была Васька. С первых же минут появления на Мангупе, он проникся к Ваське необъяснимым доверием и стал бродить за ней по пятам.

И вот, теперь, кот не придумал ничего более лучшего, чем курсировать он неё к Дынину и обратно. Он запрыгивал прямо на разложенные по столу листы бумаги и, развалившись на них, начинал умывальные процедуры. Когда Дынин скидывал его со стола, он запрыгивал вновь и вновь.

Затем, доведя Дынина, до умопомрачения, кот перекинулся на Ваську. И несколько раз проделал с её чертежами такое же мероприятие. Потом он стал слоняться между Васькой и Дыниным и тереться попеременно, то об одного, то о другого, тыкаться мордой в ладони с требованием погладить. И так продолжалось до самого обеда. Почти ничего не переведя, Дынин собрал свои бумаги и ушел в палатку.

Но кот не успокоился и после обеда. Вредность его не знала границ. Внешне это было милейшее добродушнейшее существо, подстать хозяину, но только внешне. Внутренний мир кота был потемками и сквозь эти потемки, явно пробивалось его упрямство, нахальство и напористость.

В общем, кот был сам себе на уме. В силу своеобразности характера, он предпочитал делать свои туалетные дела не там, где надо, а там, где хочет.
И вот теперь, он стоял у ножки обеденного стола и с остервенением загребал лапой землю, при этом, выражение физиономии у него было таким, будто он загребал, по крайней мере, десять помоек.

– Ну, хватит, хватит, – сказал Дынин, – а то продерешь Мангуп до
основания.

Кот фыркнул, скосил на Дынина рыжий глаз, явно желая сказать: «Не лезь не в свое дело». И вновь продолжил уничтожать следы своего преступления. Но не уничтожил. Зато выгреб на свет божий другие следы. Впрочем, даже не следы, а не что иное, как те самые пропавшие серёжки.

Говорят, золото не пропадает, раньше или позже пропажу находят. На этот раз его суждено было найти Дынину. Бахчифрукт закричал радостно и громко.
– Сенсация, сенсация! Сюда! Все сюда!

Время было как раз послеобеденное. Разморенный народ нехотя повылазил из своих укрытий и потянулся на крик. Первое, что они увидели, это: всё также самозабвенно загребающий лапой кот и Дынин, верещащий об открытии.

А у ножки стола, среди травы, пыли и разрытых комочков земли мирно возлежала недавняя пропажа – две золотые серёжки из склепа. Всё это время они преспокойно находились там, куда выпали из коробочки, столкнутой локтем с края стола, и пребывали в ожидании, когда их, наконец, обнаружат.

– Ну, слава Богу, нашлась пропажа! – обрадовался Евсеич, – теперь, можно сообщить в милицию о находке.

– Это очень подозрительно, – встряла Фиса Наумовна, – наверняка подбросили.
– Кому надо? – удивился Евсеич.
– Значит, есть кому.

– Это, по меньшей мере, глупо, сначала стащить, а затем, по непонятной причине подбросить.

– И всё-таки, я настаиваю!
– Ну да, конечно, вор сначала стащил, а потом резко раскаялся и прослезился!
– Вечно вы спорите, Михаил Евсеич!
– Я не спорю. Просто не логично.
– В таком случае, как они здесь оказались?

– В том-то всё и дело. Почему именно здесь? Если бы кот по своему кошачьему разумению не облюбовал это место под свой туалет, они бы ещё, бог знает, сколько времени здесь пролежали. И где вероятность, что вообще бы нашлись. Нет, тот кто, как вы утверждаете, хотел подбросить, подбросил бы на более видное место. Чтобы их гарантированно нашли.

– Мне кажется, всё просто, – вмешалась Лера, – серёжки лежали в коробочке, когда Васька пришла на ужин. Коробочку она поставила рядом с собой. Где она сидела? Вот здесь, с краю. Это её постоянное место.

Лера повернулась к Ваське:
– Так, Васька?

После утвердительного Васькиного кивка Лера продолжила:
– Скорее всего, коробочка была случайно столкнута со стола, возможно, локтем. А может быть, просто осталась на столе. После ужина Васька ушла, забыв о коробочке, а когда вернулась через несколько минут, коробочка всё также лежала на столе. Но она была уже пустая. Васька ничего об этом не знала, потому что не заглянула в неё. О том, что должно лежать в этой коробочке знали только четыре человека: Васька, Мика, Михал Евсеич и я.

– Михал Евсеич, позвольте коробочку, – обратилась Лера к Евсеичу.
Получив желаемое, она подняла коробочку вверх для всеобщего обозрения.

– Теперь, обратите внимание на коробочку! Вот именно! Это спичечный коробок! А теперь смотрите.

Лера раскрыла коробок, вложила в него маленькую гальку и, закрыв, положила коробок на стол этикеткой вверх.

– Возьмите кто-нибудь коробок, – скомандовала она, – откройте. Видите. Как раскрылся коробок? Совершенно верно, он перевёрнут, донышко наверху, а то, что было в коробке, выпало. Кто-нибудь заметил, как выпала эта галька? Нет. Видите, внутренняя часть коробка перевернута «вверх ногами», хотя, этикетка вверху. Теперь дальше.

Она перевернула коробок.

– Смотрите, с другой стороны коробка, точно такая же этикетка. А теперь, когда коробок закрыт, определите, где у него верх, а где нижняя сторона. Это невозможно, так как абсолютно одинаковые этикетки с обеих сторон. Значит, Васька положила коробок на стол, этикеткой вверх, думая, что положила как надо, но он оказался перевёрнутым. Потом она ушла, забыв о коробке. Или, второй вариант, обедая, она случайно сталкивает с края стола коробочку, а как мы знаем, Васька всегда сидит с краю, и в тот день тоже так сидела. А потом, кто-то находит упавший со стола спичечный коробок.

Лера перевела дух и продолжила:

– В любом случае, думая, что здесь спички, он берёт коробок, открывает в надежде закурить, но обнаруживает перед глазами донышко коробка. Естественно, содержимое в этот момент вываливается. Человек переворачивает коробок правильно и видит в нем вместо спичек вату. Он, думая, что его разыграли, кладет коробок на стол, считая, что розыгрыш необходимо продолжить и с другими. И преспокойно уходит. Тот, кто нашел спичечный коробок с ватой, так было?

Всё время пока Лера рассказывала, «старый раскопный волк» Пашка стоял в глубокой задумчивости.

– Ну да, – сказал он вдруг, – на траве у стола действительно лежал спичечный коробок. Я решил прикурить, раскрыл, увидел сначала донышко, перевернул, но обнаружил в нём вату. Решив, что это хохмы ради, положил коробок на стол и ушёл на раскоп. Потом все говорили про коробочку с серёжками, но я даже не мог предположить, что коробочка, это просто спичечный коробок, причем, тот самый, который я открывал. Но клянусь, серёжек в нем не было.

– Конечно, ты их не видел, ведь к тому моменту, когда ты перевернул коробок правильно, они из него уже выпали вот сюда в траву.

– Не верю ни единому слову! – заявила Фиса.

– Так, что дело раскрыто! – не обращая внимания на Фису, продолжила Лера, – и всё благодаря кому?! Гансу!
– Ах, ты наш археолог! – засмеялась Васька, взяв кота на руки.

– Археолух, а не археолог, – сказал Мика, повторив любимую фразу Евсеича.
Довольный Евсеич затянулся очередной сигаретой:

– Надо оприходовать. Вобщем, Лера, займись, занеси в описи.
– Ну, ты, Лерка, дедукция-индукция, – восхищено протянул Мика.

– Что ж, версия вполне имеет право на существование. Выдержана, логична, правдоподобна. Тем более, никакой другой у нас пока нет, – продолжал Евсеич.

– А я считаю, она не выдерживает критики, надуманна, неправдоподобна, – как всегда вмешалась Фиса Наумовна.

– В таком случае,