Тайна Мангупского мальчика. Часть 1. Мангуп

заявили Евсеичу, чтобы он дал знать, если ему станет что-либо известно о налётчика.

– Непременно, непременно, – заверил их Евсеич, а про себя подумал, что если эти «налётчики» еще раз сподобятся «за десертом», он возьмет дрын и отходит их по хребтинам.

А после ухода сторожей, Евсеичу стало плохо с сердцем. Он, конечно, понимал, что Мика с Васькой, скорее всего в безопасности и теперь отсиживаются где-то, но всё равно разволновался не на шутку. Хорошо, что у Фисы оказался с собой валокордин, и она великодушно поделилась с ним лекарством. Евсеич отлежался в палатке, а потом сидя у костра вновь поглощал сигарету за сигаретой, пока Феликс не спрятал их.

Всё это Васька с Микой выслушали с тяжелым сердцем и даже, когда Феликс заявил, что они в наказание пять дней будут дежурить по кухне, ничуть не возмутились.

Они молча направились от костра к палатке Евсеича и сели у входа. Потом тихонько затянули: «Михал Евсеич, ну Михал Евсеич…»

– И что? – отозвался из палатки Евсеич.
– Михал Евсеич, вы очень сердитесь?
– Нет, я ликую! Я просто на седьмом небе от счастья!
– Михал Евсеич, простите нас, мы больше не будем.

–Не бу-у-дем. Это трёхлетний ребенок, если скажет, что больше не будет, то не будет, хотя бы на какое-то время. А вы будете. Знаю я вашего брата. На день-два утихните, а там поновой. Так что, не бросайте слов на ветер.

– Ну, Михал Евсеич…
– Идите уж.


Глава 11. Всё тайнее и тайнее


Все последующие пять дней Васька с Микой дежурили по кухне. Первый день Феликс их загонял до такой степени, что они рухнули от усталости, не дожидаясь отбоя. Они натаскали и накололи дров, начистили море картошки, отдраили от сажи и копоти многочисленные Феликсовы котлы, кастрюли и вёдра, перемыли гору посуды и заполнили водой все возможные ёмкости.

Феликс не давал им присесть ни на минуту. Они с нетерпением ждали, что Феликс пошлёт их в сельскую лавку за хлебом или хотя бы сам отправится за покупками, дав тем самым им небольшой передых. Но хитрый Феликс заявил, что все продукты есть, на ужин будут оладьи, так что, хлеба не надо. И вообще, лучше, если их будут видеть в деревне как можно реже.

Лера пыталась им помочь, но ей натащили столько керамики, что она даже в перерыв сидела на солнцепеке, не разгибая спины.

Во второй день дежурства они устали меньше, Феликс их уже гонял не так сильно. Вся работа по хозяйству делалась, словно сама собой. Каждую свободную минуту они прибегали к Лере на тачок, и урывками перебрасывались парой-другой фраз, но поговорить так и не смогли. Феликс промурыжил их до самого отбоя, а затем лично проследил, чтоб Мика из палатки ни ногой.

Лерка с Васькой жили в одной палатке с девчонками, поэтому Лера Ваське при девчонках тоже ничего не стала рассказывать, ждала удобного случая. Лишь вечером, после третьего дня дежурства они забрались в укромное место, чтобы подытожить информацию.

Прежде всего, Лера поведала о своих приключениях в Бахчисарае. Найдя в музейных фондах всю интересующую её информацию о керамике данного типа, она исподволь стала узнавать, есть ли в музее специалист по средневековым рукописям. Оказалось, что есть, но в музее его в тот день не было. Вооружившись адресом, Лера направилась на поиски, но оказалось, что в указанном месте он не проживает. Лера поспешила обратно в музей.

Петляя по кривым живописным улочкам старого города, она вдруг увидела мелькнувшую впереди фигуру, удивительно напоминающую со спины Грегори. Лере в какой-то момент показалось, что это он и есть. Лера бросилась следом, силясь догнать незнакомца, но он свернул в проулок и, когда Лера добежала до угла, на дороге уже никого не было.

Раздосованная Лера вернулась в музей и там узнала, что ей дали устаревшие сведения по поводу местожительства интересующего её лица. Оказалось, данный гражданин не так давно съехал с прежнего адреса и теперь проживает в домике бывшего настоятеля Успенского монастыря.

Лера прекрасно знала, где находится домик настоятеля, и в предчувствии удачи направилась прямо туда. Как и ожидалось, специалист по средневековым рукописям и знаток древних языков оказался на месте. Он возился с грядками в небольшом садике прямо за домиком настоятеля.

Это был розовощекий подвижный, с торчащими вокруг лысины светлыми пушистыми волосами, коротенький толстячок неопределённого возраста, по фамилии Дынин. На самом кончике носа у него примостились очки, назначение которых было совершенно не понятно: он смотрел на собеседника поверх этих круглых окуляров в тонкой золотистой оправе. Из-за этой манеры смотреть, голова у него была постоянно наклонена немного на бок.

Услышав Лерин вопрос о том, известен ли ему средневековый армянский, он расплылся в улыбке и радостно доложил, что если год стажировки, а затем пять лет работы в хранилище древних рукописей Матенадаране её устроит, то он будет безмерно рад.

Найдя в лице Леры благодарного слушателя, Дынин привёл ее в свой кабинет и стал показывать рукопись за рукописью. Он был очень словоохотлив и слово за слово, Лера узнала у него необходимую информацию.

Оказывается, некоторое время назад, в домике настоятеля появился человек и попросил перевести, по словам Дынина, «фрагмент крайне интересной армянской надписи периода позднего средневековья» на старинной карте.
– А вы не помните, о чём там говорилось?

– Как же. Очень хорошо помню и не только помню, у меня сохранились черновики перевода. Правда, надпись не полная. Достаточно фрагментарна, но чрезвычайно интересна, там такие удивительные речевые обороты… да, чрезвычайно интересна.

– А можно взглянуть?

– А-а-а! Как я понял, вы также интересуетесь рукописями! Похвально-
похвально, что у нас есть такая молодежь!

– Да, – уклончиво ответила Лера, – хотелось бы знать.

– Сейчас, сейчас, где-то здесь были черновики перевода. Это очень хорошо, очень хорошо, если вы будете специализироваться по данному направлению, очень большие перспективы. Так, не то, не то… Да где же они? Куда я мог задевать черновики? Кажется, я совсем недавно их видел вот в этой папке. Может быть в другую переложил? – Дынин в недоумении перерывал содержимое папок.

– А вы можете припомнить, о чем там говорилось?

– Так… Там говорилось, что-то о Мангупских древностях, кажется о кладе и упоминалось имя Гаврасов. А дословно… Мне надо посидеть и вспомнить. Значит так, я сегодня же этим займусь. Вы говорите на Мангупе интересные находки. Придется приехать. Давно собирался повидать Гавсарова.

– Он сейчас в Америке.
– Ах, да, я и забыл. Но всё равно, приеду, полюбопытствую, что вы там накопали. Заодним, расскажу, что вспомню.

– Только я очень прошу, на Мангупе о карте пока никому ни слова. Это сюрприз для профессора.

– Ах, да, понимаю-понимаю, я тоже обожаю устраивать сюрпризы. Не бойтесь, никто ничего не узнает.

Тихонько скрипнула дверь, и Лере показалось, что она слышит осторожные шаги. Потом дверь в кабинет Дынина приоткрылась, и на пороге появился кот по экстерьеру под стать хозяину. С лаконичным «мур», он прыгнул на руки Дынину.
– Шагу без меня не сделает, – засмеялся Дынин.

На обратном пути Лера размышляла о разговоре с Дыниным и когда доехала до своей остановки, то уже была уверена в том, что черновики кем-то похищены. Прокручивая мысленно весь разговор, она всё больше убеждалась в том, что их подслушивали.
– Почему ты так думаешь? – спросил Мика.
– Не знаю. Просто думаю и всё. А у вас как?

Выслушав Васькин рассказ, постоянно прерываемый комментариями Мики, Лера глубоко задумалась.
– А какая была книга? Посмотреть бы. Может быть, сползаем?
– Нет, – ответила Васька, – я думаю, не стоит, нарваться можно. Там явно кто-то скрывается. И этот кто-то не – Грегори.
– С каких это пор ты стала такой осторожной?

– Да не осторожной, просто чувствую, что пока не надо. Книга старинная, написана с «ерами» и «ятями», толстая. Да вот у меня где-то картонка из нее, из корешка выпала.

Васька вытащила из кармана плотную пожелтевшую полоску.

– Вот. Уплотнитель корешка. Куда его? Ладно, потом в костер брошу.
– А это что? – Мика поднял клочок бумажки, выпавшей из Васькиного кармана вслед за картонкой.

– Да там же в пещере нашла, – откликнулась Васька, – я думала, ты обронил, вот и подобрала.

– Ничего я не ронял. А тут что-то написано, – Мика уставился в записку, – трудно прочитать, почерк непонятный,

– Ну-ка, дай, не такое разбирали! – Лера взяла клочок в руки и прочла «…и узреет тот око…». Больше в бумажке ничего не было.

– Да, информативно! Где ты это нашла?
– Я же говорю в пещере. Подобрала, чтобы следов не оставлять, потому что подумала – Мика обронил.

– Это не моё! – вытаращил глаза Мика.
– Знамо дело не твоё. Это уже и ёжику ушастому ясно.
– Но чьё? – многозначительно подняла вверх палец Лера.
– Это всё как-то связано одно с другим, – заключила Васька.
– Ладно, сохраним, – сказала Лера, – мне тоже кажется, что этот обрывок фразы неспроста.

Васька вертела полоску в руке и вдруг заметила, с одного края картонка расщепилась на отдельные тонкие листочки.

Она машинально стала разъединять картонку и неожиданно для себя увидела, что картонка расщепляется не просто так, а в определённой системе. Точнее, она разворачивалась. И когда Васька развернула её полностью, они оторопели от удивления: у Васьки в руках лежал, свёрнутый некогда гармошкой, обрывок старинной карты.

И это была карта Мангупа. Правая сторона.


Глава 12. Дынин и Ганс


Через день, как раз перед, обедом на Мангуп взобралась, отпыхиваясь и обмахиваясь платком, пухлая фигура в шортах с необъятными карманами. На голове у фигуры была белая, какая-то совсем детсадовская, панамка, за спиной объёмный рюкзак, в руке поводок. Рядом с фигурой, пребывая на этом самом поводке, важно и независимо, как будто и не на поводке вовсе, вышагивал огромный лохматый рыжий кот.

– А это ещё что за фрукт? – удивленно протянула Васька.
– А это не фрукт! Это бахчифрукт! А точнее, бахчиовощ! – весело ответила Лера.
– Дынин что ли?
– Ага. Он самый.

С раскопа к Дынину с широкой улыбкой уже спешил Евсеич.

Но в тотже самый момент, с не менее широкой улыбкой к тому же самому Дынину, с противоположного конца поляны летела Фиса Наумовна. При этом она, не замолкая ни на секунду, щебетала: «Ах, дорогой профессор, вы приехали. У вас есть что-то новенькое интересненькое. Мы ждем ваших рассказов».
Дынин расплылся от удовольствия:

– О, да конечно, конечно! Вот, намедни…

Евсеич был ещё далеко и Лера, мгновенно оценив ситуацию,
метнулась на перехват.

Оторопелый Дынин шарахнулся в сторону, когда перед его носом подобно реактивным снарядам почти столкнулись две разновозрастные дамы. Но Лера была проворнее, она с радостным лицом подскочила к Дынину и со словами: «Мы так вам рады!», схватила его за руку и потащила в тень навеса, под охрану Васьки и Мики. Фиса ретировала. К тому моменту, когда к навесу подошел Евсеич, Лера уже успела проинструктировать Дынина о линии его поведения, пообещав при этом, в награду за его молчание показать «очень занимательный фрагмент надписи».

Евсеич повел Дынина смотреть раскоп, Мика увязался за ними. И за то время пока они были на раскопе, успел надоесть Евсеичу до невозможности. Он