же типа. С меня сняли стальные брас-леты, и повели, крепко держа за руки, словно я была особо опас-ным преступником, через двор, к дальнему подъезду.
По дороге нам встретилось несколько мужчин, кивавших головами моим спутникам в знак приветствия. Это было муску-листые, спортивного вида люди. Все они были в гражданских костюмах. Но большинство с подмышечными кобурами, которые даже не пытались скрыть.
Я поняла, это какое-то военизированное учреждение. Хотя вопрос, для чего я ему понадобилась, оставался без ответа. Меня провели вглубь и вниз, где вдоль коридора тянулись многочис-ленные двери. Одна из них была открыта. Оказалось, она ждала меня.
Меня легонько подтолкнули к ней. Я вошла. Глазам моим предстала тюремная камера. Не совсем обычная, по моим книж-ным, представлениям, даже, наверное, с комфортом. Поскольку рассчитана она была всего на одного человека, а кровать застлана довольно чистым бельем.
Мои конвоиры сняли с меня наручники и собрались уходить. Но я решила напоследок спросить, кому обязана своим по-хищением. Хотя на честный ответ не надеялась. Тем более была поражена, услышав:
— Служба Безопасности!
— Но за что? – попыталась я добыть еще хотя бы кроху ин-формации. И наткнулась на глухую стену.
— В свое время узнаешь. Если, конечно, не догадываешься…
Конечно, не догадываюсь. Зато мне очень ненавязчиво ка-жется, что я ступила на ту зыбкую грань, где уголовный мир плавно трансформируется в национальное правительство.
Дверь за моими похитителями захлопнулась. Обычная лампа под потолком в металлической сетке погасла. На смену ей вспыхнула фиолетовая, начавшая мигать в странном режиме. Од-новременно со световым «фейерверком» началось мерзкое гуде-ние. Нарастающее, когда свет почти гас. И затихающее, когда ос-вещенность достигала максимума.
Где-то по соседству раздавались крики, вызванные болью и ужасом. По тому, что интонация и высота их не менялась, я дога-далась, это магнитофонная запись. Для того, думаю, чтобы запу-гать тех, кого привозили сюда.
Я начала терять чувство реальности. Время словно решило остановиться в этой камере. Если бы в этот момент меня спросили, что сейчас на дворе – день или ночь – я вряд ли бы смогла от-ветить что-нибудь вразумительное.
Учение дается дорого. Еще дороже обходится невежество. А у меня за плечами школа, в которую не всякому открыт доступ. Я быстро сообразила, что происходит. Мою психику стараются ос-новательно расшатать, если не сломать. Хотя пока непонятно с какой конкретно целью.
Нет, сказала я себе, ты этому вполне можешь противостоять. И должна это сделать. Приступай!
Я перекрыла канал мозга для звуков частоты гудения и кри-ков. Эффект оказался большим, чем если бы заткнуть уши ватой с воском. Так, говорят, поступил Одиссей, подплывавший к острову сирен, манивших его броситься с корабля. И стала недоступной для шума.
Потом я начала медленно про себя произносить: мои глаза все больше и больше расслабляются, они становятся пустыми, они ничего не видят… Весьма похоже на мантру, которую используют решившие следовать путем ниндра-йоги. И с удовольствием убедилась, что мои способности к самогипнозу достаточно высоки. Будто бы волшебная сила, как в сказке из детства, перенесла меня за тридевять земель отсюда.
И теперь, когда этот мир уже не мог дотянуться до меня сквозь оболочку моего искусственного сна, оставалось думать о чем-нибудь хорошем. А самое лучшее, что у меня есть – Леонард. Мой любимый муж, преданный друг и чудесный любовник.
Он как-то сказал мне: вехи нашей судьбы неотвратимы. Мы не выбираем их. Рождение, любовь и смерть сами выбирают нас. Генетический зов!
Я долго размышляла над его словами. Особенно над тем является ли любовь генетическим зовом. И пришла к неожидан-ному выводу: все в этой жизни как любовь – либо она есть, либо ее нет! И что теперь я уверена в этом!
Леонард долго взвешивал мое определение. И признал, что, пожалуй, я права. И талант, и сила, и ум, и храбрость или трусость – да любое качество личности и ее характера любо рождается с человеком, либо напрочь отсутствует у него. Хотя, конечно нужна и определенная среда или раздражитель, чтобы они проявились.
Времени у меня, кажется, много. Я могу позволить себе вспомнить и нашу первую встречу в нашем нынешнем воплоще-нии.
Незадолго до нее меня начали посещать странные сны. На-столько схожие, что мне поначалу казалось, что это вариации од-ного и того же сна, навеваемого мне три ночи подряд. Словно кто-то извне хотел, чтобы я лучше вникла в то, что мне снится.
В этих снах появлялась одна и та же женщина в одеждах разных времен и народов. Сначала это была горожанка Констан-тинополя, сгоревшая со служителями Никейского Собора, отка-завшимися признать Христа богочеловеком. Так император Кон-стантин Великий, язычник до конца дней своих, расправился с теми, кто мешал ему насаждать новую религию. Следующий Со-бор оказался сговорчивее.
Потом это была леди из средневековой Англии, где полыхала война. Во Франции она оказалась последней представительницей старинного дворянского рода, писала картины и сама позировала какому-то художнику. И, как я теперь понимаю, это была только часть ее воплощений в земной жизни.
Я все тщательнее вглядывалась в черты ее лица, в фигуру. И сначала поняла, что между нами есть сходство. Причем огромное, неоспоримое. А потом до меня неожиданно дошло, что это даже не мои двойники, а я сама, собственной персоной. Вот откуда у меня страсть к живописи!
Тогда я еще не догадывалась, что эти сновидения совсем не работа внезапно пробудившихся клеток спящего мозга, как уве-ряют нейропсихологии. И не отражение каких-то прошлых вос-поминаний или агглютинаций, сплетенных из реальности и вооб-ражения.
Они посылались мне откуда-то извне. И преследовали какую-то вполне определенную цель. Я сначала силилась хоть как-то предположить, кто их посылает? Но потом отказалась от этих попыток.
Зато когда я идентифицировала себя с пришедшей в мои сны женщиной и убежденно признала, что это я и есть, сюжет «фильмов» сразу сменился.
Теперь в «роликах» мне снились все та же я, но рядом со мной во всех моих существованиях неизменно присутствовал один и тот же стройный, элегантный, темноволосый, с глазами цвета терна мужчина, римлянин в профиль. На этот раз я уже с легкостью поняла, что это тоже один и тот же человек. И он мой муж. Во всех воплощениях у него, как и у меня, были очень схо-жие имена.
Сны прекратились так же неожиданно, как и начались. По-хоже, мне дали время переварить «кино». А затем начались «ки-носеансы» совершенно иного характера. Их можно было бы на-звать пророческими. Хотя такое название вряд ли было бы совсем правильным.
Они не просто что-то предрекали недосказанными намеками. А показывали кусочки моей жизни в следующий день. Причем, в действительности все происходило с такой ошеломительной точностью, что моя реальная жизнь, в которой воплощалось все, увиденное во сне, мне казалась дежавю.
Потом я узнала, что почти так пробуждали матричную память и у Леонарда, подготавливая нашу встречу в нынешнем во-площении. Да и у каждого из нашего «племени», разумеется.
Потом Леонард скажет мне, что эти сны называют компью-терными распечатками. Это фрагменты наших прошлых и буду-щих судеб. Что уже было или должно обязательно случиться вскоре.
Эти сведения добываются в компьютерном образовании, на-зываемом Ноосом, и находящемся за пределами Земли, своеоб-разном космическом хранилище человеческих душ, их памяти, мыслей и разных сведений о нас. Оттуда можно непосредственно получать «фильмы» о прошлом.
А вот о будущем – только через компьютер Теллуры. Так называется наша версия Земли в Космическом каталоге. Она как бы и планета, и компьютер одновременно. Такой, по убеждению наших легендарных древних предков, то ли очень тонко чувство-вавших, то ли знавших наверняка, была и богиня Теллура. Она считалась одновременно и самой планетой Землей, и матерью всего сущего, из лона которой произрастает и кормится все, что на ней живет и находится.
Позже мне удалось узнать, что сведения о будущем с неко-торых пор добывать стало очень сложно. Приходится действовать, как бы в обход. Через систему особых фильтров. Чтобы компьютер ни о чем не проведал. Так что получение сведений о будущем дело не безопасное. И производится с особой осторож-ностью. И кто-то, как мне кажется, очень сильно рисковал, чтобы я увидела эти сны.
Накануне памятного дня – тогда мне было непонятно зачем – мне показали улицу, по которой пройду. Я и так по ней ходила почти каждый день. Потом перекресток, где я обычно переходила дорогу. Потом я услышала визг тормозов и рев мотора, наби-рающего скорость автомобиля. На этом «сеанс» закончился.
Проснувшись, я долго не могла понять, с какой целью это «кино» мне показали. Но, подумав, решила: меня хотят преду-предить об опасности.
На следующий день я старалась быть предельно внима-тельной. Особенно на перекрестке, который мне демонстрировали во сне. Я дождалась, не просто когда загорится свет, разрешающий пересечь улицу, но даже помедлила немного. Пока не начался на светофоре обратный отсчет оставшегося для перехода времени. И только тогда двинулась в путь.
Но все мои предосторожности оказались напрасны. В сле-дующий момент я услышала визг тормозов. Почувствовать удара практически не успела. Меня отшвырнуло в сторону. Вой двига-теля явно набиравшей скорость автомашины был последним, что я еще смогла воспринять. И тут же рухнула в вечность тишины. Как развивались события дальше, я узнала уже со слов Леонарда.
В то утро он добирался в редакцию на своем стареньком, видавшем виды, но надежном «Фиате». Миновать перекресток, ставший для меня роковым, ему помешала толпа. Перекресток был запружен людьми. Ему пришлось вылезти из машины, чтобы выяснить, надолго ли тут застыло движение.
Какая-то непонятная, но властная сила заставила его про-тиснуться сквозь живое кольцо. Он увидел хрупкую женскую фи-гурку в красном, отлетевшую к бордюру тротуара. И замершую, как тряпичная кукла, брошенная ребенком, которому игрушка надоела. Это была я.
Он услышал, что меня сбил черный «Мерседес», успевший притормозить во время наезда, но после удара резко набравший скорость. Чтобы скрыться за углом.
Можно удивляться, как места происшествий быстро обрас-тают людьми! Все, что еще недавно размеренно и чинно шагало и ехало по своим неотложным делам, мгновенно забыло о них. И вскоре само место напоминало плотное кольцо, состоящее, глав-ным образом, из любопытных – что случилось? И горстки со-страдающих и желающих помочь.
Леонард заворожено смотрел, как любопытствующий водо-ворот втягивает все новых и новых прохожих, разрастаясь настолько быстро, что рост людской толпы казался ирреальным. Но из оцепенения его вывел сердитый голос, прозвучавший в его голове.
—Что ты стоишь? Ей нужна помощь!
Этот окрик, как удар кнута, вывел его из ступора. Он мгно-венно вспомнил свою ночную «компьютерную распечатку». И бросился к людскому кольцу.
— Наглец! Сбил и скрылся! Бросил женщину без помощи!
— Есть кто-нибудь, кто запомнил номер?!
— Врач! Тут есть хоть какой-то врач?!
— Да вызовите же скорую!
—
