на ярко-белой снежной поверхности, интригующе лежало как приросшее и весело клубилось. Если бы взгляд не зацепился, я бы не обратил внимание, мало ли видел низкие облака. Но они обычно просто лежали, смещаясь ветром, а не клубились вызывающе над одним местом. Это выглядело очень странно и настораживало.
До него было где-то метров двести. Несмотря на усталость я, натянув брезентовые гетры выше колен, зашагал по снежной каше, изредка проваливаясь чуть ли не по пояс. Голое разгоряченное тело приятно обжигало снегом.
По мере моего приближения картина принимала еще более странный вид. Вблизи облако оказалось огромным. Клубящаяся непроницаемо матовая поверхность имела неестественно резкие очертания.
Зачерпнув мокрого снега, я бросил его. Ничего не произошло, ком пролетел внутрь и невидимо шмякнулся там. Заведенный до предела, я приблизился вплотную и очень осторожно протянул руку. Она прошла, исчезая в белесой массе с резкой границей на запястье. Ничего плохого не случилось. И тогда я медленно просунул голову, с чувством древнего философа, дошедшего до края Земли и просовывающего голову в щель под небесным сводом.
Внутри облако исчезло, горный цирк вокруг ясно просматривался, но невдалеке стояло нечто техногенное, какая-то непривычная фиготень, потребовавшая некоторое время, чтобы уложиться в голове. Наверное, вот так сумбурно воспринимали туземцы корабли Магеллана. Ну, как если ребенку показать внутренности машины, он что-то увидит ускользающе сложное, но ничего не поймет и не запомнит.
Это была точно не земная штуковина и меня начал распирать радостный ужас. Альпинисты привыкли быть осторожными в горах, а я вообще был осторожным и даже рассудительным.
Одно стало предельно ясно: облако понадобилось для маскировки огромной конструкции, которую не смог бы сюда поднять ни один грузовой вертолет. Они прятались от нас. Зачем? Ведь неземной высокотехнологичный разум не может быть врагом, вера в это крепко сидела в моей голове, доказанная советскими писателями-фантастами.
Изумительно красивые формы со множеством совершенно непонятных деталей долго приковывали мой взгляд и ясно означали, что передо мной не что иное, как звездолет, но не похожий ни на какие фантастические иллюстрации. Стырить что-нибудь как доказательство и быстро валить отсюда?
Я шагнул назад и облако опять заклубилось передо мной. У меня не возникло паники, вероятно из-за некоторой гипоксии, - ледник был достаточно высоко. Как-то на вершине мне захотелось написать записку будущим восходителям, блеснув каким ни на есть юмором. Никогда с этим не было проблем, а тут вдруг весь юмор съежился как это бывает у мужчин в трусах в холодной воде и возникали только банальные строчки, похожие на все другие такие записки.
В обуви хлюпала талая вода, и ноги без движения подмерзали. Изнутри я должен был прекрасно просматриваться, так что не было смысла выходить из облака. Поэтому я опять проткнул завесу и медленно направился к инопланетному звездолету. Вблизи он оказался подавляюще грандиозным, с неперчислимым разнообразием неожиданных деталей.
Чувствовалось, что здесь давно уже был лагерь. Вокруг располагались таинственные устройства, высокие разноцветные штыри и странные предметы. Я нерешительно остановился. Прятаться, наверное, было уже поздно, а подойти ближе мешала нарастающая осторожность. Почему никого нет? Может они наблюдают за мной? Или как в Войне Миров давно погибли от земных бактерий? Но точно - не раньше, чем два года назад, когда я лазил здесь.
Призрачно бесшумно откуда-то надо мной вниз слевитировала нелепая на вид фигурка. Я совершенно не понял, как это произошло. Темно-синий инопланетянин с огромной копной черных волос на голове, тонкий как спичка, откинув локон, прищурился от яркого света и по-земному зевнул. Он повернулся, и мы столкнулись взглядами. От неожиданности он вздрогнул, и я не знал, что делать, но чуть опустив глаза точно понял, что это - женщина. Она оскалилась в улыбке и не спеша, почти крадучись, двинулась ко мне, явно не желая спугнуть. Изредка проваливаясь в снег и неловко балансируя тонкими ручками, она подошла совсем близко, и я с огорчением разглядел легкую сетку морщинок на своеобразно красивом лице. Мне стало неудобно за то, что я был лишь в плавках на голом, позорно недозагорелом теле.
Она с явным волнением осмотрела меня снизу-вверх и пролопотала что-то по-киргизски. Глупо теряясь как школьник у доски, я непонимающе пожал плечами, выдавил из себя "саламат сызбы" и, уже по-русски, - что не понимаю. Она переключилась на неожиданно чистейший мой язык, и спросила:
- Вы альпинист?
- Вроде да, - я неуверенно пожал плечами, переминаясь в мокрой обуви с хлюпающими звуками.
Это была категорически не русская женщина. Она вообще была никакой и, как все вокруг здесь, во всех деталях поражала неожиданной новизной.
Удивительный звездолет, странные предметы на снегу самых интригующих форм, прозрачное с одной только стороны облако, - это все больше наполняло разум ясностью и замедляло происходящее, как это бывает в драке. Моя молодость прошла в космических грезах, и я просто ничего другое вне фантастики даже не предполагал: вот, наконец-то встретились!..
Прилета добрых и могучих инопланетян из космического коммунизма с нетерпением ожидал весь советский народ, чтобы положить конец капиталистической несправедливости и нависающей над миром атомной войне.
- Вы... из космоса?
- Да, оттуда, - она чуть шире улыбнулась и неторопливо протянула мне ладошку, - можете потрогать меня, если хотите!
Я улыбнулся и сжал маленькую, какую-то ненастоящую ручку. Это было сильное, непередаваемое ощущение. Как-то я видел картину "Прикосновение ангела", что должно было передать самые высшие чувства, охватывающие от такого контакта. А теперь у меня случилось прикосновение к инопланетянке. Несмотря на гипоксию, в голове стало очень ясно, и я был готов ко всему, ну, вероятно, пока не дошло до конкретных дел.
- Это - наша шлюпка, - она показала рукой на звездолет, - Хотите посмотреть?
Как можно сомневаться? Передо мной открывалось неизвестное и долгожданное, правда, как раз сейчас я к этому не вполне был готов исключительно из-за комплекса неполноценности. Меня беспокоило, что могу наделать глупостей и оказаться опозоренным навеки в истории. В голове все стремительно менялось, пока я покорно передвигал негнущиеся то ли от холода, то ли от ступора ноги, и все начинало быть похожим на сон.
И тут к нам слевитировала еще одна фигурка, проделав это куда более залихватски, и по инерции по колени провалилась в снег полусогнутыми ногами. Она казалась совсем еще девчонкой. Очень похожая на женщину рядом, но еще тоньше, что казалось почти невозможным. Только выбравшись из снега и подняв голову, она заметила меня и от неожиданности раскрыла огромные глаза. В них было легко распознаваемые изумление, восторг и любопытство.
Меня ее эмоции и вид повергли в еще большее замешательство.
Она замахала руками, забалансировала, проваливаясь тонкими ступнями, и скорострельно заговорила со мной по-киргизски, но женщина перебила ее несколькими торопливыми словами, среди которых мне послышалось "йети".
У нас ходили легенды про снежного человека, которого прозвали "йети", и я почувствовал себя их добычей. Это помогло мне немного справиться с шоком.
- Привет, человек! Как хорошо, что вы сюда забрели! - девчонка запросто ухватилась за мою руку, в которой я держал ледоруб. Они повели меня с двух сторон, чуть ли не подталкивая, и внезапно мы взмыли так, что у меня голова закружилась.
Ориентация вернулась в маленькой комнате с пружинящим покрытием. Подо мной позорно начала расплываться лужа от полных воды мокроступов и быстро таявшей снежной коросты, и я только виновато переступал ногами.
Слева раскрылся проход. Просто в туманной поверхности возникла дыра. Оттуда к нашим ногам шмыгнула пестрая тварь чем-то похожая на лису, но непропорционально длинная и усатая, с толстым стелющимся хвостом. Я чуть пригнулся, но девчонка влет подхватила животное на руки несмотря на то, что оно рвалось знакомиться со мной.
Мы прошли далее. В очередной распахнувшейся комнате сидели худощавые низкорослые люди, похожие как браться. Я сообразил, что это так же, как киргизы или негры - на одно лицо для тех, кто к ним не привык.
Меня заметили и все повернулись. Это напоминало эпизод картины “Опять двойка”. Некоторые с глуховатым звуком “чпок” отстреливали от голов какие-то шнуры. Все поднимались с мест с нарастающим энтузиазмом. Меня окружили и с некоторого расстояния бесцеремонно присматривались. Я оказался среди маленьких людей со взрослыми лицами. Они неторопливо, в какой-то своей плавной этике молча переглядывались, явно обмениваясь информацией, улыбались мне, а некоторые осторожно подходили и неуклюже хлопали по плечу с вариациями на тему "привет, дружище!", видимо считая это необходимым обрядом земного знакомства. Вроде бы не такие уж они таинственно недоступные для понимания, эти инопланетяне, даже по-русски говорили свободно.
Как же я недооценивал ситуацию! Но склонность недооценивать - не столько ошибка, сколько отсутствие опыта, - я просто не видел еще ничего подобного. Так детям кажется все понятным.
Моя улыбка все еще сковывала непослушно лицо, но я уже чувствовал себя свободнее, настолько они были приветливы и неподдельно радостны.
В сравнении с разительной грациозностью их фигур я ощущал себя неуклюжим питекантропом. Эти люди отличались гротескным телосложением, как в диснеевских мультиках, которые мне довелось видеть, а их глаза наполнял ясный разум. Меня это напрягало ожиданием какой-то неподъемной для меня интеллектуальной каверзности, чем обычно не преминут блеснуть земные интеллектуалы, чтобы доказать свое превосходство. Но этого не происходило. Лишь казалось, что они постоянно над чем-то глубоко размышляют, но не как рассеянные ботаны, а при этом живо реагируя. Я же не знал, что они переговариваются через импланты. Иногда они
