Сневер

сбалансированное питание инопланетяне могли бы сделать, но нет, значит гурманство было важнее, чем прямо в кровь вводить уже готовое питание. Иначе горло, желудок, кишки и все ниже к попе, наверное, отвалились бы от ненужности. А без них и другие органы забуксовали бы, в организме ведь все взаимосвязано: волос выдернешь - слезы текут.
Я слегка удивился своим таким длинным размышлениям, вот что значит стимуляция новыми впечатлениями.
Между тем, Гена прищелкнул мне подносик и навалил на него разных штуковин. Блин, я опять не заметил как это было проделано! У меня был и хворост, и желе, и баночки.
Я присмотрелся, что делают со всем этим. Кто-то выдавливал себе из банки что-то в рот, кто-то жевал длинные зеленые хворостины, а девчонка разворачивала мои шоколадные батончики, прихваченные из палатки.
Она почувствовала мой взгляд, взглянула с невинной открытостью и я позорно отвел глаза и осторожно откусил край теплого прямоугольного бруска с золотистой хрустящей корочкой. Это было что-то вроде картофельного крокета, но только лишь по консистенции. Сравнить было просто не с чем, но мне понравилось, особенно необычное послевкусие.
Я смелее взялся за зеленый саксаул, но в нос густо пахнуло тухлое сушеное мясо. Я заставил себя дожевать кусочек, сглотнул, и, взяв первую попавшуюся банку, выдавил ее содержимое в рот. Сладкое пюре с освежающим запахом замаскировало тухлое послевкусие.
Как назло, никто не ел в этот момент светящиеся шарики. Пришлось спросить у Гены. Он просто взял один двумя пальцами, отправил в рот и.. все, жевательных движений не последовало. Я взял свой шарик, оторвав от подружек и вся горка радостно задрожала. Он был упруго мягким, как виноградина, на просвет там затаилась интригующая красная искорка. Во рту шарик разошелся легким взрывом, разливая кисловато-острый, невероятно приятный вкус. Я с удовольствием взял еще один и Гена поднял одну бровь.
- Не торопитесь с этим, хоть и не наркотик, но довольно сильный модулятор настроения.
Осталась еще пара неизведанных упаковок. В одной был очень вкусный, густой напиток, а в другом остро приправленная паста. Я запил ее остатками напитка, порадовал себя сразу двумя шариками и, ожидая эффекта взлета настроения, решил на этом мой завтрак завершить, не претендуя на добавку.
Ко мне невзначай подошел Федя.
- Самое вкусное оставили? - он показал пальцем на сухую тухлятину, - а я думал раз такой большой, то кушает много.
От подначиваний меня с детсада передергивало и ответная колкость чуть не вывалилась невольно, если бы не осознание своего статуса и, возможно, еще вмешалось послевкусие тонизирующего шарика. На меня опять накатило ощущение мультяшной реальности. Я не переставал удивляться внешнему виду инопланетян, все никак не привыкнув, хотя они уже не казались близнецами, и сейчас с любопытством смотрел на маленького добродушного бородача. Хотелось его потрогать чтобы убедиться в реальности. В его ярко-рыжей бороде контрастно зеленели крошки хвороста. Наконец я мстительно сказал ему об этом.
- Моя извиняться, - он жизнерадостно улыбнулся, стряхивая бороду, - это обезвоженная водоросль-животное. Очень распространенный продукт! Саша, пообедаете и заходите ко мне, поговорим про схемотехнику!
Он поднялся из-за столика и вышел.
Можно было бы не писать про то, что цепляет мои специфичные интересы, но для меня это важно. Про горы и схемотехнику могу говорить бесконечно.
Так что после еды я прямиком решил зайти к Феде и, выйдя в коридор, остановился.
- Корабль, вы тут? – осведомился я неуверенно.
- Всегда тут, - подтвердил прямо-таки задушевный голос.
Как интересно! Я чуть не забыл, зачем вызвал его и каверзно спросил:
- А если позовут сразу несколько человек в разных местах?
- Обычно справляюсь, ведь на привычное реагирую автоматически, не осознавая.
- У вас самое настоящее, человеческое сознание?..
Оно вздохнуло и чуть замялось.
- Да, я живой и очень сообразительный.
Я замолчал, как бывало когда мне отвечала мой сосед еврей, который просто не мог не облекать свои слова в пронзительную форму интеллектуального превосходства. Как будто подслушав, тон Корабля смягчился.
- Со мной запросто можно поболтать при желании на любые темы, как с любым из экипажа, но сейчас ты же позвал не просто поболтать? Что-то нужно?
- Да, я хотел указатель до лаборатории Феди, - попросил я уже не сомневаясь, что Корабль меня поймет, и впрямь, стрелка послушно зазмеилась.
Федин отсек казался пустым, только в противоположном от нас конце около окна или монитора с видом на горный гребень сидел Полифем за светящейся панелью, описать которую не берусь, уже почти не помня детали увиденного. Он сидел с прозрачным шнурком в голове, с уверенным видом типичного ботаника и водил пальцами по экрану. Когда мы вошли, он повернул свое красивое невыразительное лицо, мельком взглянул на меня, чуть кивнул и снова ушел в процесс, лениво шевеля пальцами. Было заметно как установка на это живо реагирует.
Мы сели с Федей на услужливо подстраивающиеся стульчики, которые он вытянул из пола, и он осторожно проверил рукой, на месте ли у него борода.
- У меня сложилось мнение о вашей технике модуляции электронных потоков, наверняка во многом превратное. Так что хочется услышать что-нибудь от специалиста...
Он недвусмысленно имел в виду меня, в его голосе и на лице не было ни тени шутки подкола, и я затерзался неполноценностью.
- Не такой уж специалист, скорее потребитель, да еще принадлежу той стране, которая на десятилетие, если не больше, отстала в технологии микросхем. Зато у нас научились выпускать некоторые дискретные элементы выдающихся параметров.
Общение вполне заладилось, и я расслабился. Я рассказал, что мог вспомнить, и этого оказалось не так уж много. Зато он выдвинул мне экран и показал, как рисовать пальцами схемы, линии которых тут же выправлялись будто понимали, что я хочу, а если что-то не понимали, то это очень легко было поправить.
Феде оказалось не просто вникать в земную схемотехнику, он привык мыслить намного более универсальными и законченными моделями, а мои схемы отражали самые основы. Это как ассемблер и высокоуровневые языки в программировании.
Потом Федя принялся рассказывать про свою схемотехнику, и я почти сразу оторвался от нити смысла. Тогда Федя переключился на более зрелищное.
Он повернулся к стене, и по его команде она растаяла, обнажив сложный рисунок с непонятными значками.
- Это общий интерфейс нашего бортового компьютера.
- Для меня - полный ребус!
- Корабль, переведи на русский! Значки зашевелились и стали понятными, но лишь отдельными словами, а не тем, что означает каждый из значков. Одна из больших светящихся рамок имела название "силовая установка", а там было более мелкое: "Взлет на орбиту", "Форсаж" и много других крутых команд. Вот бы еще "Захват Америки".
- Понятно, что это - больше для отслеживания режимов, чем ручная корректировка. Федя двумя пальцами увеличил участок панели и там появилось много более частных команд.
Я внимал с должным почтением. Они мне так доверяют, а что, если я вдруг натыкаю что-то апокалипсическое?
- Сам компьютер распределен по всему посадочному модулю в виде функциональных элементов, сообщающихся с помощью света невидимой части спектра. Взаимодействуют они примерно, как различные органы в теле с общими зонами управления. Тут множество датчиков и исполнительных механизмов, а между ними - мозг.
Я понял, что мне не судьба что-то понять и погрустнел, но не сильно, похоже, из-за шариков настроения.
- Это - древний, хорошо отработанный бортовой компьютер, а вообще для серьезных целей используют непосредственные мозговые интерфейсы и распределенное управление. У нас в мозг приживляют адаптивные элементы для таких включений.
- Всем делают такие операции?
- Без этого было бы трудно учиться и теряются очень многие возможности.
- А мне можно вживить?
- Да, но научиться взаимодействию будет уже нелегко. В общем, с компьютером можно общаться устно, жестами, письменно и непосредственно подключившись через... - федя чуть замялся и выговорил слово "мрикс" явно на своем языке, которое я толком не расслышал. Он ткнул пальцем в Полифема, - вот он сейчас общается через мрикс.
Многое из объяснений, в том числе и про мрикс, я просто был вынужден пропускать, игнорируя, иначе бы вышла нескончаемая почемучка.
- Компьютер управляет освещением, составом воздуха, поддерживает гомеостаз корабля и относится к этому как к собственному организму. Он обладает сознанием, правда очень специфичным, хорошо обучается в новых ситуациях. Полифем сейчас с его помощью собирает электронное устройство. Мы тоже сейчас соберем какую-нибудь электрическую схему. На Земле эра микросхем. Какую бы вы хотели иметь?
- Это так просто? - обрадовался я.
- Прямо сейчас изготовим, - уверенно пообещал Федя.
- Ну, я хотел бы иметь усилитель с двумя входами, один из которых меняет сигнал на противоположный...
Меня понесло и не хотелось сдавать ни одной позиции в этом инопланетном ТЗ.
Федя остановил меня движением руки.
- Ясно! Я понял, что вам нужно. Делаем нулевой термодинамически компенсированный дрейф постоянного потока электронов на входе и без потребления тока от сигнала, не ограничиваем частоту отображаемого сигнала, а питать усилитель можно будет любым источником, в том числе тепловым бесконтактным излучением, лишь бы мощности хватило для нагрузки.
Моя радость распирала мозг, я не верил, но это явно сейчас случится.
- И я смогу эти усилители взять с собой?
- Как наш сообщник - да. Но сам факт нашего существования может вызвать трудно предсказуемые изменения в мире. А для вас это вообще может оказаться фатальным. С помощью таких усилителей вполне можно вызвать очень немалый переполох в вашем мире.
Федя выудил из стены точно такую же установку как у Полифема и устроился перед ней. Он произнес несколько команд и на экране возникла непонятная структура.
- Это наша типовая схема. Сейчас я кое-что изменю, мы договоримся о корпусе, чтобы замаскировать прибор под земной, а остальное сделает сам компьютер.
Федя поводил пальцами на чертеже, что-то стер и попросил меня нарисовать вид корпуса. Я ткнул своим пальцем и повел позорно неровную линию, которая чудесным образом выравнивалась в желаемую форму. Так мне удалось изобразить прямоугольный корпус с выводами. Федя минуты две отдавал команды, потом спрятал в стене установку.
- Ожидаем продукт...
В комнату влетел Джон, моргая своими вечно удивленными глазами.
- Атас, пацаны!.. Шурик залез на скалу и не может спуститься!
Вот это был сленг! Я бы заржал от неожиданности, но ситуация не позволяла.
- Наш аэробот так близко от скалы не справится. Саша, вы можете помочь? У нас это займет слишком много времени!
- Бысто пошли, у него сил не хватит долго ждать!
Мы побежали по коридору.
- Вот все у него так, - выкрикивал на выдохе Федя, - Наш Шурик- антрополог. Он убежден, что жизнь дикаря можно понять только, став самому дикарем.
Я снова почувствовал себя дикарем. Нас вынесло из корабля на уже подтаявший на солнце снег и, глубоко проваливаясь, мы побежали к палатке.
- Чтобы не выходить из формы, - говорил, запыхавшись, Федя, - он довольно