Сневер

восприятия видов с этой высоты, мы почувствовали желание начать спуск. Вот всегда было так, совершенно не соответствуя восторженным легендам о восходителях с необыкновенными переживаниями на вершине. Конечно потом, уже внизу, все остро вспоминалось, и удивляла собственная отвага или, точнее, опрометчивость.
Без приключений добравшись до места ночевки, мы пошли дальше по гребню, продолжая описывать кольцо над ледником с инопланетным модулем. Несколько раз пришлось спускаться по веревке по отвесным скалам, пока не достигли огромного выпуклого снежного поля, которое называлось вершиной Южной Скрябина. Через некоторое время, почти сохраняя высоту, достигли вершины Северной Скрябина. Отсюда можно было начать спуск к модулю. Итого, инопланетяне посетили сразу три вершины траверсом, одна из них - высочайшая Киргизского хребта.
По крутой расщелине с осыпающимися камнями, где инопланетянам особенно ценной показалась жизнь, мы спустились к круто горбящемуся ледовому склону, по которому сливаясь в ручьи, бежала вниз талая вода. Здесь пришлось надеть кошки. Казалось, этот склон никогда не кончится. А кончился он довольно крутым обрывом.
Чтобы не терять время, решили и здесь спуститься по веревке. Мы были уже почти что дома и радость скорого возвращения снижала бдительность. Я последним совершенно беспечно слетел "спортивным" спуском, чтобы вытащить за собой сдвоенную веревку. Внезапно веревка перестала скользить в моей руке, и я ощутил себя летящим кувырком по склону. Когда мир замер, я просканировал себя мысленно, но, вроде бы, никаких серьезных повреждений, которые отдавались бы болью, не обнаружил. Тогда осторожно поднялся и убедился окончательно, что отделался лишь острым финальным переживанием. Никто из инопланетян, которые спускались ниже, этого моего полета не заметил. Так что я вернулся метров на шесть вверх, убедился, что никто не позаботился на конце веревки сделать узел, чтобы не улетать дальше, стянул веревку и, свернув ее, побежал догонять товарищей.
Уже в темноте мы подошли к кораблю, и поставили палатку на прежнем месте.
У меня еще никогда не было такого приятного восхождения. Мне не раз приходилось довольствоваться обществом новичков. Они с трудом вживались в новый для них быт, наслушавшись каких-то выдуманных традиций, противоречащих горной этике, то выпячивая свою личность, то чувствуя себя нерешительно. Инопланетяне же отличались взвешенностью общения и самообладанием. Никто из них не капризничал, не истерил. Я очень бы хотел быть среди таких людей. А чего стоила одна только тщеславная мысль, что я подготовил к восхождению группу инопланетян, и мы успешно преодолели сложный альпинистский маршрут!

На корабле страдающий от горной жажды экипаж напивался до барабанной упругости животов. Напрасно Джон напоминал, что емкость их желудков всего два литра.
Бездна откинулась на стуле напротив меня и от питья у нее обозначился красивый круглый животик.
Наконец она отдышалась, как-то странно посмотрела на меня и сказала:
- Мы улетаем завтра.
Ее взгляд был ясен и холоден, как если бы она уже приняла для себя выверенное решение.
Я погрустнел, хотя понимал, что это вот-вот случится, но оказался как-то не готов.
Она немного побледнела, сдержано встала и вышла из комнаты.
“Ну и ладно”, - сурово подумал я и вздохнул. Взял стакан в руки и принялся пить мелкими глотками.
Вера издали посмотрел на меня, подошел и непринужденно сел рядом.
- Саша, - сказал он, - хочешь полететь с нами?
И я сразу успокоился.
- Хочу, конечно! - почти сразу ответил я, - Но не знаю... думал уже об этом. Я ведь буду у вас недоразвитой особью.
Вера с улыбкой посмотрел мне в глаза и покачал головой.
- Не все так плохо! Конечно, будет трудно, но девятнадцать лет полета сделают свое дело.
- А можно будет как-нибудь предупредить мать?
- Можно, и ты же вернешься лет через сорок.
Я представал себе как узнает мать о моем отлете на такой огромный срок. Всю жизнь она будет думать, что там со мной. На работе придется сказать, что я не вернулся с гор, припрутся домой с соболезнованиями...
Нужно трезво оценивать ситуацию, в том числе и то, что Бездна только что продемонстрировала разумное отношение к питекантропу. Вера, кажется, это отлично понимает. Спросил меня, чтобы успокоить.
- Пожалуй, мне не стоит лететь с вами. Буду вспоминать! - я улыбнулся.
Вера молча кивнул головой.
- Эх, друг называется... - раздался разочарованный голос Корабля.
- Я вас никогда не забуду! - улыбнулся я, - Дадите мне фотки на память?
Было бы опасно хранить такое на Земле. Все же, мы выбрали несколько фоток инопланетян, так кадрированных, что в них не было ничего необычного и мне разрешили их оставить.
- У тебя остается возможность принять окончательное решение. Это могло бы наполнить твою жизнь очень большой значимостью.
Пока мы разговаривали, почти все успели разойтись, готовясь к отлету поутру, и, наконец, я остался один. Я почувствовал усталость, но не физическую, скорее - опустошение, какое бывает, когда заканчивается что-то очень важное. Не хотелось ни думать, ни шевелиться.
Я сидел долго, и это становилось все мучительнее. Наконец появилась Бездна с лисой в руках. Та ворчала и лезла мордой ей в лицо.
- Пошли прогуляем зверя, - предложила она, и мы вместе вышли.
Из-за свежего снега было довольно светло. Мы брели, с хрустом наступая на заледеневшую крошку. Лиса жалась к ногам под порывами ветра, а вокруг горы смотрели на нас в молчаливом ожидании.
Мы остановились, и не помню, как оказалось, что держим друг друга за руки. Не стало каких-то надуманных границ допустимого.
- Ну как последняя ночь на Земле?.. - спросил я, - Правда очень красиво?
Бездна чуть опустила голову в задумчивости, и я видел, что у нее в голове что-то творится, несмотря на обычную ее чуть ли не аскетическую сдержанность. Она заметно погрустнела, потом открыто посмотрела мне в глаза.
- Все, что я видела на Земле – красиво! Даже самое ужасное - эпически неповторимое, настоящее. Это не однообразные конструкции корабля, неживые и замкнутые. Никакие симуляторы, не могут передать этой причастности к огромному миру... Я была ошеломлена, когда в первый раз вышла на ледник и увидела жгучее солнечное небо и горы.
Такой я ее еще не видел и этот вырвавшийся порыв откровения вызывал беспокойство.
- Конечно, ты столько лет летела в давно привычном окружении. У меня в детстве бывали такие ошеломления, когда неделю болел в кровати, а потом выходил на улицу.
Я улыбнулся ей, но видел, что мои слова были не о том, что она пыталась мне чуть ли не выкрикнуть.
Она посмотрела на меня жалобно.
- Я не хочу улетать, - прошептали ее губы. В глазах заискрились звезды, и тонкая рука задрожала в моей. Бездна стояла одна между двух миров и с каждой секундой становилась все беззащитнее. Я прижал ее к себе, и она доверчиво положила голову мне на грудь.
- Можно, я останусь?..
Мне стало немного страшно и слегка кружилась голова от того, что она сказала. Она посмотрела на меня. Мы глупо улыбались и совсем не хотелось думать, что же нужно теперь делать.
- Это ведь не так грустно, как жить в глухом лесу в избушке из твоего рассказа?.. - она улыбнулась, - Земля - это первое, что я увидела после корабля, - шептала Бездна, опять уткнувшись носом в мою грудь, - я не знала ничего подобного! Это было чудо. Я хочу, чтобы Земля была моей родиной... Здесь многое произошло! Я столько узнала, и главное... я встретилась с тобой... - Бездна подняла голову и посмотрела на меня снизу вверх.
- Да, Бездна... Я бы очень хотел быть с тобой...
Она облегченно разулыбалась.
- Нужно что-то делать... Нужно сказать маме!
Мне не верилось, что можно успеть что-то сделать и вообще нужно что-то делать, но я пошел с Бездной на корабль, затаив надежду.
Около тамбура мы встретились с Наташей. Она собиралась выходить. Увидев нас, она моментально все поняла, приоткрыла было рот, чтобы что-то сказать, но так и осталась стоять. Бездна прижалась к ней и вдруг разревелась. Совсем как в старинных новеллах. Но не так, как это я видел у земных девочек или женщин, что-то незнакомо-чужое опять сквозило в этом, но уже нисколько не настораживало. Я только думал, насколько многое предстоит пережить.
Наташа со вздохом взглянула на меня.
- Вот и случилось, - тихо сказала она довольно спокойно, - Ну и хорошо. Пойдем-ка со мной! - сказала она дочери.
Я снова остался один. Мне казалось, что все прекрасно все видят и деликатно стараются не обращать внимание, занимаясь своими делами.
Примерно через час меня кто-то похлопал по плечу. Я напряженно обернулся, это был Джон.
Я поплелся за ним, готовый по справедливости отвечать за свое коварство. Мы зашли в довольно тесную комнату с тусклым освещением, где по стенам бегали разноцветные змейки и на множество голосов тихо и однообразно пели звуковые индикаторы. Джон вытащил из пола стул, явно не электрический. Сам же небрежно оседлал какое-то сооружение и широко улыбнулся.
- Слушай, - сказал он, - это здорово! Такое, конечно, не планируется, ну, по крайне мере на это не делается расчет, но, прямо говоря, все очень даже заманчиво не только в плане исследования общего в социальных представлениях наших культур и возможности их общего развития...
Елки, что он такое несет?.. Я почти не соображал, что он говорит, пока он не сказал:
- Если вы вместе будете жить на Земле, то мы организуем вам связь с орбитальными наблюдателями. Раз уж так получилось, возьмете на себя роль посредников. Но есть вариант гораздо интереснее, тот, о чем тебе говорил Вера.
- Лететь с вами и через сорок лет вернуться?
- Да.
Теперь это казалось приемлемым. И Для Бездны это будет лучше, чем свергнуться в мир очень примитивной культуры и возможностей с постоянным риском попасть в беду. Маме можно будет все нормально объяснить. Когда она увидит нас с Бездной, все поймет.
- Тебе нужно еще подумать?
- Нет, я готов.
- У тебя будет дней десять до отлета. На орбите останутся исследователи, новая команда, и они сделают невозможным взаимоуничтожение на Земле, помнишь, мы говорили про это. А вот ты, когда вернешься...
С каждым словом радость все больше переполняла меня. Джон многое еще мне наговорил, и все воспринималось поверхностно. Потом он встал и протянул мне руку по земному обычаю.
- Ну, давай, временно прощаемся, - сказал он.
За дверью меня поджидал Федя.
- Я остаюсь с наблюдателями на орбите, - сказал он, - Бездна пока будет с нами, потом прилетит за тобой.
Федя протянул мне гибкий браслет с красивыми пластинками, который плотно охватил мое запястье.
- Будем держать связь, - мы пожали руки.
Я увидел Бездну. Она стояла в стороне и смотрела украдкой, но почему-то не подходила ко мне. Мне тоже потребовались некоторые усилия, и я сам подошел к ней. Она сразу торопливо заговорила.
- Я все слышала. Так, наверное, даже лучше. Земля все равно останется твоей, и мы же еще вернемся.
Она не очень радостно улыбнулась.
- Бездна... это не окончательно. Ты же хотела остаться на Земле, а не отбывать новый срок на корабле.
Вот как ты скажешь, так и будет. Если хочешь, я останусь тут с тобой.
Все было как-то не очень правильно и странно. Я боялся, что все вдруг может быть переиграно вообще неожиданным образом.
- Я много думала. Да я постоянно думаю об этом!..
Она