Сневер

угрожающе многообещающим, что я мысленно прикрикнул на себя... Ведь опять это влечение возникает не из-за того, что мы хорошо узнали друг друга и полностью доверились как самому себе, а по каким-то внешним привлекательным качествам. А, значит, это - опять неправильно. Я вздохнул и усмехнулся.
- Да, ты права!
Бездна улыбнулась. Напряжение между нами почти исчезло.
- Хочу, чтобы ты послушал нашу музыку! - она оставила сок на столике, и мы вышли. Лиса сунулась было за нами, на Бездна задвинула ее морду обратно и дверь непроницаемо затянулась. Оказывается, на модуле была специальная комната, чтобы слушать музыку. Звук там был изумительно чистым и, казалось, ничем не ограниченным.
Всякий раз, когда Бездна запускала на пробу очередной фрагмент, возникало ошеломительное погружение, и казалось, что сама по себе музыка не способна так воздействовать, а есть что-то еще. Ни в каком зале на любых концертах не было такого ясного, чистого и наполняющего восприятия.
- Знаешь мне далеко не каждая музыка нравится, я привередлив, но здесь такое удивительное качество звучания, что любая музыка завораживает, очень необычно! - признался я.
Может быть, Бездна неслучайно выбирала мелодии попроще. Даже не поняв до конца, я проникался рисунком ярких и живых звуков, наполняющих все внутри. Они не охватывали основными тонами широкий спектр частот, но были невыразимо богатыми. Невозможно было выделить какие-то отдельное инструменты, звуки могли окрашиваться так, как это нужно мелодии. Они завладевали вниманием сразу, удивляли и очаровывали. Я понимал, насколько сложным должно было быть исполнение, где красота, казалось бы, простой мелодии достигалась огромным многообразием музыкальных приемов, тонкой передачей различных оттенков, как бы подстрочным текстом к основной мелодии. А если бы я еще воспринимал то, что связано с теми или иными звукосочетаниями, которые узнаются и уже имеют некое значение...
Это было необъяснимо. По-настоящему новая и хорошая музыка не воспринимается сразу, ее нужно прослушать несколько раз в разное время и тогда начинают выделяться удачные фрагменты, пониматься их красота, связываясь с чем-то приятно переживаемым во время прошлого звучания. А здесь такие фрагменты звучали сразу с завораживающим значением.
- Вот эта музыка мне очень нравится и никогда не надоедает, - Бездна запустила новую мелодию.
Я уже немного привык к воздействию и постарался слушать и понять, что именно могло понравиться Бездне, и уже то, что это нравилось ей, окрашивало восприятие высокой значимостью.
Мы слушали довольно долго и разнообразие мелодий не давало устать. Наконец Бездна посмотрела на меня, и я сообразил, что пора бы и остановиться.
- Знаешь..., я сделал немало звуковых усилителей мощности и самодельных колонок, понимаю, что главное даже не они, а точная передача звука, но никогда и близко не подходил к такому качеству звучания.
- Начинай привыкать, что это теперь и твое тоже, - ласково улыбнулась Бездна.
И тут возник отложенный, но интригующий вопрос.
- Бездна, прости если некстати, понимаю, что еще не время, но хочу спросить главное насчет сневера.
Она совсем по-земному всплеснула руками.
- Нас прямо несет в эту сторону!
- Да?.. - я начал что-то смутно подозревать. - Мне сказали, что это представляет определенную опасность, но, кажется, что все время мое поведение по отношению к любой возникающей опасности было достаточно разумным, что не дало повода ей проявиться, раз ничего плохого не произошло.
Бездна звонко рассмеялась и поправила прическу, в точности как это делают все девушки на Земле, когда рядом есть кто-то им не безразличный.
- Эта опасность не прошла, а наоборот стала еще актуальнее. Кто знает, что будет? Хочется думать... В общем, хоть я ничего такого не опасаюсь, но сейчас не возьмусь тебе объяснить, что такое сневер. Только не воспринимай это как недоверие или недооценку твоего понимания! - она виновато улыбнулась мне, протянула пальчик, чтобы шутливо ткнуть в грудь, но не сделала этого.
Я хрустнул суставами в сжатом кулаке и заставил себя расслабиться. Мы вышли из комнаты.
Я заметил, что пока мы слушали музыку, накопившиеся впечатления разошлись в голове, как бы освобождая место для нового.

За дверью нас перехватил Гена. Выяснилось, что многие освободились и он предложил всем, кто закончит со своими делами выходить на скальную тренировку. Это было вполне кстати.
Через несколько минут я разбирал в палатке снаряжение.

Я давно заметил, что тот, кто хоть раз попробовал заниматься скалолазанием, неизбежно увлекается этим. Инопланетяне быстро вошли во вкус. На скалах все демонстрировали согласованность и взаимопонимание. Это уже на второй тренировке! К нам подходили те, кто освободился, им сразу находилось место.
Я отмечал тех, кто всерьез набирает навык, и тех, кто просто проводит время как на аттракционе. Самыми целеустремленными были Федя, Шурик, Вася, Вера, Гена и, конечно, Бездна. Она лазила лучше всех, но и была столь же безрассудной как Шурик, предпочитая рискованные пути. Предвидя ее неожиданные действия, я старался сам страховать ее почти невесомое тело.
Мы так увлеклись, что не заметили, как подступил вечер и только все еще сине-фиолетовое небо освещало загороженное горным гребнем снежное поле. Только когда тренировочная стенка вся до верхушки погрузилась в тень, мы с сожалением вернулись на модуль.

За ужином Джон сказал, что сегодня ночью будет послан отчет о Земле. Я видел специфическую радость, охватившую экипаж, такую же как бывает у солдат перед демобилизацией, и понял, что это означает скорое их возвращение. Причем, домом они считали свой межзвездный корабль, а не далекую планету, до которой лететь еще много лет.
Легко было вообразить, что если даже модуль был так тщательно и комфортно оборудован, то насколько круче был главный корабль. Несколько месяцев на Земле они воспринимали как временную командировку, и несмотря на то, что Земля была обширно неохватной и интересной, главный корабль оставался несоразмерно более желанным. Похоже для всех, кроме Бездны.
- Дембель? - спросил я с торжественной улыбкой Джона.
Он непонимающе поднял глаза.
- Ну, так у нас солдаты называют возвращение домой.
- А, да, точно! - разулыбался Джон.
Мне стало грустно, что все так быстро кончается и как-то завял оптимизм моего возвышения, так легко обещанного Бездной.
- А можно мне посмотреть ваш отчет, так сказать самым что ни на есть заинтересованным взглядом?
- Конечно, Саша, мы даже приготовили специальную версию для тебя.
За ужином со мной рядом сидел Вера. Отрешенный от всего, он все внимание уделял еде. Казалось, что каждый проглоченный кусок он провожает мысленным взором, заботливо укладывает на дно желудка и приступает к следующему. Когда мы допили неизменно великолепный сок, которого я никогда не смогу отведать на Земле, он очнулся и обратил внимание на мир, а так как прямо перед ним сидел я, то начал с меня и, конечно же, своей эмпатией проницательно извлек суть моих переживаний.
- Саша, что, грустно перед расставанием?
- Ну... есть такое. Я столько узнал о вас всех. Вот сейчас было так поучительно наблюдать, сколько значения ты придаешь еде, - я улыбнулся.
- Не только еде, - Вера философски поднял вверх указующий перст, - Мне приходится осознавать весь процесс... использовать все резервы, чтобы не оказаться на грани болезни. Нужно продержаться до возвращения на корабль в форме, а там я сменю себе желудок и буду как новенький.
- Ты так просто об этом говоришь!..
- Чему тут удивляться? У меня только вот желудок да некоторые отделы мозга остались от младенчества, а все остальное - давно пересаженное.
- От кого пересаженное?
Вера понимающе посмотрел на меня и улыбнулся.
- Эти органы были выращены по генетическому коду, содержащемуся в моих клетках. Так что это мои собственные органы. У нас многие в экспедиции обновлялись - это обычная процедура.
- А почему Вася не избавился от своего шрама?
- Не хочет. Это старая память о том, как он один остался в живых после катастрофы. А вот Наташа как вернется, пригладит свои морщинки и станет краше дочери.
- Интересно, какая у вас средняя продолжительность жизни?
- Как правило, человек у нас существует пока несчастный случай не сделает невозможной дальнейшую регенерацию. Или до тех пор, пока багаж личного опыта станет несовместим с новыми представлениями вокруг и сделает невозможной востребованную социальную активность.
- Мой случай. У меня никак не совмещается.
Вера радостно хохотнул.
- Да ладно! С тобой будет все очень даже прекрасно.
- Придется поверить тебе! - я улыбнулся, - А что случается с теми, кто дошел до черты?
- Обычно такой сам решает уйти из жизни - как уже не соответствующий ей. Когда нет социальной отдачи, когда ты уже не нужен, жизнь теряет смысл. Бессмертие и смерть отдельного индивидуума - понятия достаточно неопределенные. Смерти не придается такое большое значение, как у вас в культуре. Никто не пытается во чтобы то ни стало продлевать жизнь своего тела, это бессмысленно.
- ??
- Тебе трудно будет понять потому, что это - слишком