сенсациями. Там главное не смысл, а любыми путями привлечь человека, хоть самыми низменными страстями, лишь бы он покупал эту газету. И что дальше? А дальше и у нас будет точно такое же, как на западе. Уже все признаки налицо: политическая трескотня, враньё, дурацкие лозунги и призывы, бездуховность и выхолащивание смысла. Враньё кругом. Даже к антирелигиозной пропаганде приплели полёт человека в космос. А первый космонавт взял и сказал: «Кто не нашёл Бога на Земле, тот не найдёт его и в космосе». Где выход? Платон с ужасом увидел, что выхода нет. Ибо, даже если начни вдруг сейчас говорить правду, то станет ещё хуже. Любая правда может быстро привести к большой крови. Поэтому тупик. И что дальше? А дальше как всегда, сплошная социология. Очередной нарыв лопнет и произойдёт очередная переоценка ценностей, естественно, с переделом собственности и кровавым методом. И так до следующего нарыва.
Такую задумчивость Платона стали замечать коллеги. Главный редактор, умнейший человек и хороший психолог тоже это заметил. Он видел своих молодых сотрудников насквозь. Знал об их будущих поступках, даже когда сам молодой сотрудник не подозревал о том, что он совершит. Сколько их прошло через редакцию. Вот и этот явно спёкся. Думать начал, а это в нашем деле опасно. Нам голову не надо загружать, голова орган нежный, от переизбытка мыслей может сломаться. Вот совсем недавно инструктор обкома партии, товарищ Пахомов, похвалил главного редактора за цикл статей о пресловутой девочке с косичками, которая попала в лапы мракобесов. Сказал, что это очень правильные статьи и автор правильно мыслит. То-то и оно, что этот Климов пишет хорошо, даже слишком. Надо постараться опустить этого окрылённого Климова на землю, желательно мордой в навоз. А иначе такой кадр может и самого главного редактора подсидеть: скажут в обкоме, что ты, товарищ, устарел уже, надо дать дорогу молодым, таким как перспективный Климов. А кто сейчас у нас Климов: он уже кандидат в члены партии. Скоро станет партийным, тогда до него фиг доберёшься. Климова сейчас надо останавливать. Вот и просигнализируем товарищу куратору из органов, что Климов стал задумываться, меньше писать про девочку с косичками, философствовать стал. Тоже мне Бердяев. И с членством в партии надо повременить, не дорос ещё товарищ Климов. Хе-хе, а как вы хотели. Идеологическая работа такая. Здесь сопли не нужны. Здесь только сволочам без всякой совести работать, так-то. Таким как спецкор Матвеев, тот свои статьи пишет, словно рапорт куратору (скорее всего и куратор у нас один и тот же). Ни ума, ни фантазии. Зато делает то, что ему скажешь, и не думает. Такой не подсидит: органам не надо чтобы он стал начальником, им надо чтобы он тупо освещал обстановку в коллективе.
Да, тяжёлая у меня работа – подумал главный редактор – и достал из тумбочки бутылку водки и стакан. Это лекарство всегда помогало смотреть на мир трезво.
В это же время инструктор обкома товарищ Пахомов тоже доставал из тумбочки бутылку коньяка и стакан. Ему уже по чину снимать усталость с помощью более качественного напитка.
Глава шестая
Вот такие нешуточные страсти происходили в городском культурном обществе. Это вам не сиволапая деревня, где муха пролетит – уже событие. В деревне всё просто, как коровье мычание. Страсти, конечно, случались, но, чтобы дотянуть до шекспировских, как-то не выходило, чай не город. Может где страсти и не дотягивали до шекспировских, но только не в деревне Девица.
Весна неспешно вступала в свои права, ярко светя Солнцем, грея землю и растения, готовые распуститься молодыми изумрудно-зелеными листьями и бутонами цветов.
Санёк, ну, тот, который Варвары муж, встретил своего разлюбезного кума Витька, который гнал свой видавший виды самосвал по деревенской улице. Естественно, Витьку пришлось остановиться и отчитаться куму, куда это он так деловито намылился.
- Дык, послали в Путь Ильича, подсобить им, - сплюнул Витёк. – Зашиваются там.
Санёк понимающе покивал головой. Нужное дело. Завсегда соседу помогать надо. Но и кума предупредить тоже надо:
- Ты там смотри, предохраняйся, - сплюнул Санёк. – Эти в Путях Ильича те ещё затейники.
- Чё?
- А то допомогаешься там: поймаешь какую заразу.
- И чё? - продолжал тупить кум.
- Потом Вальку наградишь, и куму, - пояснил Санёк. – Беда придёт. Лучше к Иришке смотайся, она, кстати, привет тебе передавала, говорит, что-то Витёк совсем дорогу к её дому забыл. Так тропинку может кто-то другой протоптать.
Санёк знал, что говорил. Если Витёк притащит заразу из командировки, то потом всей деревней придётся страдать. Иришка, Валька, да и сама кума разнесут её по всем домам. А Саньку это и даром не надо, такое счастье.
Наставив кума на путь истинный, Санёк продолжил неспешное шествие по деревне. Эх, горячая стала пора – подумал он – весна пришла, теперь целый день задница в мыле. Да, тяжёлый хлеб колхозника, надо бежать в поле и усиленно работать, ибо, кто не работает, тот не ест.. Однако, весна, хоть и снег ещё, а она, падлюка, затрагивает самые чувствительные струнки в душе человека, особенно с тонкой, но не оцененной, натурой, вот как у Санька. Правда, у Санька в его душе хорошо натянуты только три струнки, как у балалайки: пофигизм, алкоголизм и патриотизм. Струнки «хочу поработать» не наблюдалось. С философской отрешённостью Санёк остановился на перепутье и стал созерцать свой внутренний мир: внутренний мир потребовал вдумчиво покурить папироску и не спешить идти трудиться, ибо от работы даже кони, как мухи дохнут. Санёк точно не хотел уподобляться такому коню, а тем более мухам. Струнка в его душе, отвечающая за пофигизм, запела громче. От задумчивости его отвлекла появившаяся вдруг перед его носом кума Светлана. Проводив своего Витька в командировку, женщина решила пройти по деревне на предмет новостей.
- Эээээ…Светик, - сплюнув начал галантный разговор Санёк. – Какие перспективы на урожай…картошка-маркошка, всякий лучок-чесночок…?
- Вот же ты, кум, какой галантный и обходительный. Прямо как Цицерон….
- Дык, я такой, - приосанился Санёк.
- Умеешь же заинтриговать женщину. Вот только пару слов сказал, а я уже вся согласна….
А что такого? Весна ведь. Гормон играет, щепка на щепку лезет. Сладкая парочка, совершенно случайно встретившаяся, решила кое-куда уединиться, обсудить, так сказать, виды на урожай. Пофигизм не лечится… Ну и не надо…Конечно, вечно пьяный Санёк далеко не принц, но в деревне как-то принцев не наблюдалось, бери, что есть. Это в некоторых городах за границей, говорят, принцев, как кошек на помойке.
Зато Витьку в этот день выпала судьба много работать за баранкой своего самосвала. Вечером, когда его, уставшего, покормила ужином путьильичёвская повариха Маришка, Витёк горестно вздохнул и спросил у Маришки:
- А что, Мариш, давай самогонки возьмём, да на сеновал. Нормально, да?
- Да, ладно, - махнула рукой женщина. – Чё там делать?
- Будем самогонку там пить…. На звёзды любоваться. Я тебя за попку потрогаю….
- Э, Витёк, я же не дам, - заверила женщина. Смотреть на звёзды в холодном сеновале с Витьком ей и нахрен не впиралось.
- Ладно, - вздохнул уныло Витёк. – Тогда опять самогонку будем пить…
Зима. Весна. Лето. Жизнь в деревне продолжалась, несмотря ни на что. Даже полоумный внук бабки Тимофеевны стал выходить из дома во двор, и даже бегал по деревенской улице. Ну, как в деревне, да без деревенского дурачка. Теперь в деревне Девица стало всё как у людей, даже деревенский дурачок свой имелся. Впрочем, жители убогого Василька от себя не гнали по причине его совершенной безобидности. Ну, бегает и бегает, бормочет себе постоянно что-то под нос, но то такое дело, природа на внуке Тимофеевны отыгралась. А Васильку настоятельно требовалось общение с носителями языка, но местные какие-то странные носители. Почему-то, они наотрез отказывались говорить между собой на литературном языке, а говорили на русском языке, но, так называемом матерном, слова которого не найдёшь в обычных словарях, а только в специальных. Вот беда – огорчался Василёк – оказывается, надо учить не один, а два русских языка. Вот же засада. Василёк запретил себе переводить русские слова на испанский. Он должен чётко понимать смысл. Он не хотел стать простым переводчиком, ему надо самому стать носителем этого языка. Дело продвигалось, но туго, несмотря на то, что свою голову Василёк уже вылечил. Оставалось влить в себя 150 волшебных единиц и будет он совершенно здоров. Это представлялось вполне выполнимым мероприятием, ибо теперь в баре красовалось более 20 единиц. Естественно, система отметило такое достижение плюшками. Теперь диагност работал не как указатель болезненной точки, а уже на уровне систем организма, то есть более подробно. Соответственно, и лечение стало менее затратным, но более конкретным. Василёк уже давно мог бы полностью вылечить себя, но ему постоянно приходилось тратить магические единицы на Тимофеевну и на односельчан, ибо односельчане умудрялись подхватывать много различных болячек, даже обзаводится такими болезнями, о которых в приличном обществе считается стыдно говорить. Так что Василёк почти всё время держал диагност во включённом состоянии, ибо надо следить за здоровьем аборигенов. А что делать? От здоровья односельчан напрямую зависело, будет Василёк сидеть голодным, или бегать сытым. Хотелось бегать сытым, ибо организм его тратил калорий больше, чем организм шахтёра в забое. Поэтому, пробегая по деревне, Васильку почти всегда что-то да обламывалось из съестного от соседей: то кусок хлеба с салом, то бутерброд с домашней колбасой, то угостят молоком. Деревенского дурачка местные подкармливали. Блаженный же, что с него взять.
Блаженный любыми путями пытался улучшить материальное положение Тимофеевны. Вода приносила хоть маленький, но доход, грибы и ягоды тоже. Но на участке у Тимофеевны вырос огромный вишнёвый сад, который она по причине возраста и занятости на других участках забросила. Но Василёк уже мог шустро собирать вишню с деревьев. Проданные Тимофеевной вёдер двадцать свежей вишни принесли неплохой доход. Тимофеевна наварила и варенья из этой вишни, пришлось раскошелиться на покупку сахара. Но теперь в её распоряжении имелись руки шустрого Василька, которыми он уверенно извлекал вишнёвые косточки. Варенье предполагалось реализовывать городским. А что? Экологически чистый продукт по смешным ценам. Из-за своего возраста Тимофеевна уже не могла содержать полезную в хозяйстве живность. У неё не имелось в хозяйстве ни коровы, ни свиньи, ни даже козы. Вскоре Василёк понял, это хорошо, что козы у них нет. Понял он это на примере соседской козы. Это животное оказалось клинически тупое, жрало всё подряд и имело дурной нрав: эта мини-корова всегда пыталась забодать Василька при встрече. Вот же вредное насекомое.
Свой четвёртый день рождения Василёк встретил уже с некоторой уверенностью в завтрашнем дне. Система отсыпала ему кучу плюшек. Повысился и статус Василька у местной прогрессивной общественности. Теперь он считался не дурным доходягой, а
