почему-то считалось образцовым, в том плане, что могло служить образцом ведения социалистического хозяйства. По идее, разработанной классиками коммунистического учения, ферма должна успешно работать. На практике она и работала, правда, никто не понимал, каким образом она умудряется худо-бедно функционировать. Это всегда так, когда умные головы объединяют передовую теорию с унылой практикой, то всё перестаёт нормально работать. Почему так?
Ухаживавшие за коровками тётка Марина и дед Матвей были, по меркам местного социума, людьми хорошими и малопьющими. Это значило, что они не запойные, и с топорами друг за другом не бегали. Но своих особых тараканов в голове эта парочка имела в достаточном количестве. Дед Матвей полностью помешан на врагах: как начал воевать в гражданскую, так и продолжал воевать, никак не мог успокоиться. Врагов вокруг плодилось всё больше: это недобитая контра, нэпманы, шпионы, кулачьё, всякие перерожденцы. Поэтому дед Матвей смотрел на мир сквозь призму непримиримой классовой борьбы. В отместку вся эта свора врагов постоянно отравляла ему жизнь. Спасал самогон. Он точно показывал, кто в деревне перерожденец, кто контра и недобитое кулачьё, кто шпион, а кто вообще не пойми что. Под самогоном дед Матвей вдруг стал замечать за односельчанами всякие странности: шепчутся на непонятном языке, некоторые отрастили козлиные рожки и, прости господи, хвосты. Рога, копыта и хвосты это ещё ладно, но зачем есть лягушек с пруда и кошек? Это гастрономическое предпочтение односельчан деду решительно непонятно. И шпионы. Они думают их не видно; не видно как идут в лес с радиостанцией и там передают в центр свои нашпионенные доносы. Совсем некоторые совесть потеряли: продались империалистам с потрохами. Это тот случай, когда деду стыдно не за себя, а за поведение некоторых несознательных односельчан. Ведь как так можно - шпионить в собственной деревне? Несколько раз дед сигнализировал участковому милиционеру на предмет творящихся в округе непотребств. Сигнализировал подробно: кто, когда, где и с кем, и сколько раз. Особенно досталось шпионам: ну, не любил дед шпионов. Сначала участковый заинтересовался сигналами деда, но потом, когда, читая, тетради с наблюдениями деда, вдруг дочитался до тех строк, где подробно описывались деяния врагов, участковый стал хмуриться, а потом его стало корёжить. По версии деда выходило, что некоторые шпионы не простые, а инопланетные, факт. Если простые шпионы шпионили тактико-технические данные колхозных тракторов и машин, а также разведывали политическую обстановку, то инопланетные вились со своими приборами около силосной ямы. А ведь все знают, что за силосной ямой находится секретный правительственный бункер. Вот шпионов и тянет на этот объект, как мух на….мёд. Участковый под протокол изъял писанину деда, а затем взял его за руку и отвёл к председателю колхоза, к которому обратился с просьбой как-то занять бдительного гражданина. Председатель, вначале, не хотел пристраивать деда на должность, но, когда участковый дал почитать председателю тетрадь деда, то проникся. Выходило, что, от греха подальше, надо держать деда Матвея; желательно пристроить куда-нибудь, где бы он работой отвлекался от своих шпионских страстей и находился бы хоть под каким-то присмотром. Председатель мужик мудрый, а участковый за свою жизнь насмотрелся такого в этой местности, что перестал даже улыбаться. Так дед Матвей попал в коровник, а коровник, естественно, недалеко от силосной ямы. А за силосной ямой сами знаете что. Вот по заданию участкового дед Матвей и приглядывал над обстановкой в округе. Зоной его ответственности считался коровник и силосная яма. Здесь у деда несколько прочистились мозги, но у него случилась напарница Маринка, а для Василька тётя Марина. Ей стукнуло уже 45 лет, но она деду казалась молодой женщиной, поэтому он её величал исключительно как Маринка. Увы, но Маринка уважала самогонку. Бывало, уважала в количествах несовместимых с работой. Вот потому коровки и выглядели с такими работниками несчастными и неухоженными. Но где председателю взять других людей: хоть такие есть, и то счастье. Маринка сама в одно лицо не бухала, а наливала и деду. Ей, видишь ли, весело слушать россказни деда, которого самогонка раскрепощала. Дед мог рассказать почище всякого радио. Сама Маринка у деда котировалась как социально близкая, однако, её фамилия несколько подкачала. По мнению деда, фамилия Остроградские это очень мутная фамилия. Да что там мутная, положа руку на сердце, самая что ни на есть шпионская и вредительская. Поэтому дед внимательно присматривал и за Маринкой, особенно внимательно, когда она его угостит самогонкой.
Вот на эту «ферму» и набрёл Василёк. Он сразу понял, что с Маринкой ему надо дружить, ибо молоко. Прелести Маринки, как и её самогон старого профессора в теле малыша не интересовали.
Коровки считались ярославской породы, но из-за халатного к ним отношения они давали в день литров десять молока, да и то не все. При хорошем отношении к корове она могла бы дать литров сорок, но ключевое слово «хорошее отношение». Эти же коровки бедовали вместе с людьми, которые за ними ухаживали.
Маринка, первый раз заметив малолетнего дурачка на ферме, затащила того в подсобку, чтобы напоить парным молоком. Надо заботиться об убогом ребёнке, решила она. Вон у него какая стрёмная обувь. Надо ему задарить хоть резиновые сапоги, оставшиеся от дочки, та уже из них выросла. Маринка сказала об этом Васильку, чтоб завтра приходил на ферму, она подарит ему сапоги. Потом она с умилением смотрела, как голодное ущербное дитё выдуло литровую банку молока, потом Василёк употребил ещё столько же. И куда в него столько влезает? В благодарность Василёк щедрой рукой направил три магические единицы для лечения Маринки, предварительно включив диагност, чтобы знать, что, собственно, требует лечения в первую очередь. Да, запустила тётка свой организм. Да и на лице видны следы употребления самогонки. Если эта Маринка продолжит бухать, то скоро её сердце не выдержит. Здесь же Василёк познакомился и с дедом Матвеем. Диагност, изучив организм деда, аж заурчал, столько у деда нашлось всяких болячек, целый букет, особенно большой ущерб имелся в психике. Но, это и понятно, всё-таки три контузии в своё время перенёс дед, вот и сказываются бурные годы.
Дед сегодня, как и Маринка, уже успели наугощаться самогоном, поэтому одна была ненормально весела, а другой был ненормально подозрителен. Дед, устроился на лавке возле входа в коровник, достал кисет, скрутил огромную «козью ножку», и пыхнул дымком. Потом уставился на пацанёнка, наблюдавшего над его манипуляциями. С Васильком деду стало всё ясно и понятно. Ясно, как день, что мелкого подростка послали сюда шпионы выведать тайну силосной ямы. Но они прокололись: дед Матвей всё насквозь видит, лучше всякого рентгена. Теперь он начнёт присматривать над этим придурком. А мелкий и глупый Василёк выведет следствие на матёрых шпионов, факт. Поэтому дед с одобрением воспринял слова Маринки, когда она стала приглашать малолетнего убогого заходить почаще на ферму. Пособников шпионов надо держать под присмотром, факт. Прикармливать их, чтоб они расслабились и выболтали все свои шпионские тайны. Дед поделился с Васильком своим бутербродом с салом. Василёк потратил на деда единицу магии. В благодарность.
- Ну, что, пацан, ёпрст, - пыхнул дед дымком. – Силосную, мля, яму пойдёшь смотреть, ёпрст?
Василёк отрицательно покачал головой. Ему совершенно не хотелось подходить к силосной яме. От неё неприятно пахло. Лучше сегодня Василёк посмотрит коров. Но надо с пониманием относиться к старческим заскокам деда: хочет показать силосную яму, потом и её посмотрим.
- Коровок надо смотреть, - сообщил он деду.
Тот, сквозь табачный дым, понимающе ухмыльнулся. Шпионы, они такие. Сразу к объекту не пойдут. Будут долго ходить кругами, вокруг да около. Шпион он любую ворону боится. Дед не оставил мысль когда-нибудь перевербовать Василька. За шпионами даже и ходить далеко не надо: они, заразы, сами придут. Настырные.
Экскурсию к коровкам провела Маринка. Те сейчас меланхолично гуляли в огороженном дворе. Ждали пастуха, который должен выгнать их на выпас до вечерней дойки. В октябре на выпасе они ещё что-то подбирали. Каждой коровы присвоено своё имя. Маринка водила Василька от коровы к корове и каждую называла по имени: Зорька, Тучка, Штучка, Мышка….. Те мычали, а Василёк для каждой коровы включал диагност и направлял на каждый рогатый организм 0,01 единицу. Когда все 23 коровы были осмотрены, система зашлась в экстазе. Васильку посыпались бонусы за новый открытый биологический вид, за четыре пятёрки организмов, за такое большое количество обследованных организмов единоразово. Теперь в бонусном хранилище находилось 59 единиц; ёмкость аккумулятора увеличилась до десяти единиц. Появилась очень вкусная плюшка: теперь Василёк мог зарядить один артефакт в день ёмкостью 0,5 единицы. Артефакт мог иметь вид любой вещицы. Причём этот артефакт, отдав свою энергию организму хозяина, восстанавливал свои свойства в течение суток. И ерунда, что 0,5 единиц это очень мало, это только начало.
День для Василька оказался явно удачным. Вечером он соображал, какую вещь превратить в заряжённый артефакт. Сначала думал стащить у Тимофеевны булавку, зарядить её и прикрепить артефакт к её одежде, но тогда артефакт мог потеряться при стирке. Василёк пошёл другим путём. Он часто видел, как Тимофеевна, по вечерам доставала незатейливую деревянную шкатулку, открывала её, доставала оттуда тонкое золотое колечко и на несколько минут надевала его на палец. Это памятная вещь от её погибшего мужа. Тимофеевна вытирала слёзы, читала молитву и прятала колечко до следующего вечера. Вот это колечко Василёк и сделал артефактом. Тимофеевне, как решил он, ежедневные дополнительные 0,5 единиц никак не помешают. Через несколько дней Тимофеевна заметила, что, как только вечером надевает колечко, так в теле появляется лёгкая эйфория. Это явный знак свыше, что погибший муж видит с небес её жизнь и помогает. Поэтому Тимофеевна чередовала молитвы с отчётом мужу о пройденном дне.
Глава седьмая
Несмотря на то, что Васильку приходилось жить в непривычной для него деревенской обстановке с совершенно загадочным для него народом, несмотря на это, ему здесь жилось весело. Плюс постепенно рос и его опыт лекаря. Проведя нехитрые вычисления, пацан обрадовано хмыкнул. Теперь ровно за месяц его хранилище силы вырастет с 21 единицы до 28 единиц. Это уже почти могущество – он почти архимаг. Так, весело перебирая ногами, он примчался на ферму, зная, что ему от Маринки обещаны резиновые сапоги и молоко. Плохо только то, что ещё не подошло время сделать артефакт, ещё оставалось несколько часов. Василёк решил сделать артефакт из одной Маринкиной серёжки. Пусть артефакт хорошую и добрую тётку постоянно лечит. Ладно, завтра сделаем, решил он. Сегодня полечу её парой единиц силы, для хорошей сеньоры не жалко. Ещё бывший уругваец хотел вплотную заняться здоровьем колхозных
