Профессор Шингар депрессию коньяком и самогонкой не лечил: зачем пить коньяк, если под рукой есть чистый медицинский спирт? «…чай люблю я крепкий, градусов «писят», а к нему варенье из ножек поросят…» Не, ребята, вы как маленькие со своим коньяком, как первоклашки, которые топают в школу с цветочками в руках для любимой учительницы.
Три-четыре раза в год, глядя на коллег, Якову Андреевичу Шингару становилось скучно жить. Ему даже надоедало чморить докторов Нахимова с Пахомовым, и изгаляться над другими товарищами.
Погодите немного коллеги. Отдохните от меня, пока я скучаю, а потом я вас всех и по отдельности нахлобучу. За что? Хо-хо, я найду за что! Будете тогда знать, какая я редкостная сволочь. Я вам устрою вербальный коммуникативный акт с применением сложных лингвистических конструкций, легко доступных для вашего адекватного когнитивного восприятия. Но, я сомневаюсь, что вы адекватные люди. Давно хочу понять, что ещё обладает такой волшебной мощью, как людская дурь?
Хитрые коллеги старались прятаться от Шингара, поэтому их надо вылавливать по всей больнице, что утомляло. Коллег, только при одном взгляде на профессора, прошибал холодный пот.
В голове профессора роились мысли, которые, наконец, выкристаллизовались в отличную идею, отличающуюся новизной и свежестью. Идея заключалась в посещении района, где проживала пациентка Мария Фадеева, а также доктору захотелось снова посетить хитрую деревню Девица и выяснить, почему у местных жителей слишком хорошее здоровье, с чего бы это.
Совершать вылазку надо скрытно, так как профессор задницей чувствовал, что в районе деревни Девица явно какая-то аномалия. Поэтому профессор не стал говорить своим коллегам о своих намерениях, а договорился с начальством о трёхдневном отпуске за свой счёт. После этого он отправился в специализированный магазин, ну, понятно зачем. Без пары литров в деревне делать нечего. Упаковав приобретения в сумку, профессор проверил походную аптечку, в которой присутствовал и обыкновенный скальпель в специальном чехле. Отличная вещь скальпель для того, кто понимает. Им можно оперировать больных, нарезать колбасу, можно резать и врагов. Так что профессор не боялся лихих людей, если у него в руке окажется скальпель. Тогда пусть его все боятся.
На автобусной станции Яков Андреевич купил билет на автобус, и вскоре уже смотрел в автобусное окно на окружающие урбанистические пейзажи плавно переходящие в деревенские виды. Пятнадцать километров это не очень долго ехать, поэтому вскоре профессор уже выбирался из автобуса на приметном повороте. До деревни надо пройти несколько километров.
Он подошёл к ржавому и покосившемуся знаку: расшифровать написанное на знаке не получилось. Считалось когда-то, что этот знак указывает путь к деревне Девица. Но, какие-то вандалы долго и упорно ломали его, пока не доломали. Невдалеке виднелись руины деревянных навесов. Предполагалось, что под этими навесами местные бабушки возжелают продавать излишки сельхозпродукции в виде варенья или овощей, но вандалы, водимые рукой беса, и тут постарались: разгромили навесы вдребедан.
Профессор с неодобрением посмотрел на картину разрухи, это его ещё больше убедило, что власти у нас никчёмные. Пошёл по дороге: Шингара начала раздражать и дорога, по которой он шёл. Эта дорога кроме уныния могла вызвать разве что ужас. Вот как можно довести дорогу до такого состояния?
«…ох – ты, яма, яма, яма… я не знаю, кто копал. Шёл милёнок на свиданье – невзначай в неё упал…» Ага, ночью запросто можно сверзиться в ваши ямы.
Ямы, рытвины, валяющиеся на обочине детали каких-то сельхозмашин. Вот в одном месте явно хотели провести ремонт дороги путём засыпания щебнем ям, но вместо этого рукожопые ремонтники, одержимые бесами, вывалили несколько машин щебня в кювет дороги, что привело к заболачиванию значительного участка. Ага, управились, сделав рукотворную болотину. Что это у местных за деструктивная мания всё ломать?
Деревня встретила тишиной, как будто она вся вымерла ещё в прошлом веке.
- Интересно, - вслух высказался Шингар. – Куда весь народ подевался? Пусто, как в кошельке пропойцы.
- Вон на дороге мелкая девчонка стоит, - сам себе ответил профессор. – Вот у неё сейчас и поинтересуемся, куда народ делся.
На пыльной деревенской дороге стоял ребёнок женского пола, лет пяти-шести, в платьице весёленькой расцветки и сосредоточенно ковырялся пальцем в своём носу. Это увлекательное занятие так заняло девчонку, что она не замечала солидного мужика, городского облика, пока тот не подошли к ней совсем близко.
- Девочка, а где народ? - поинтересовался у серьёзной девчонки Шингар. – В поле?
Девчонка прекратил своё увлекательное занятие, сложила губки бантиком и задумчиво уставилась на незнакомого пожилого, но солидного мужика:
- С хера ли? Нет, дедушка, в поле у нас только летом студенты-шефы вкалывают, как трактора, - выдала деревенские расклады девочка. – Наши сейчас все на поминках помершего Санька. Третий день поминают, никак не остановятся. Пьют словно верблюды после перехода по пустыни. Народ, как сказал наш деревенский дурачок Василёк - в сиесту выпал. Пьянка – дело такое, уже есть первые жертвы. Кто после поминок сможет работать, тот скоро пойдёт в поле, если дойдёт. У наших нет дурной привычки ходить на работу каждый день.
- Но некоторые уже не поминают Санька, - продолжила девчонка. – Запарились уже поминать. Дед Тихон, например, дома сидит, не побежал он и к своей тётке Маринке блудничать с ней, потому как она пошла на ферму – там опять комиссия нагрянула. Дед Тихон совсем древний, вот как вы дедушка. Он ровесник последнего царя-батюшки, старый, как говно мамонтов. С деда уже сыплется, но он здорово охальничать горазд с Маринкой. Дрюкаются они с Маринкой, как кролики. Но сегодня опять на ферме комиссия от председателя коров считает, но и эта комиссия ничего не насчитает, потому что они опять все пьяные вусмерть. Не коровы пьяные, а комиссия. Восьмой раз за месяц коровок считают, никак не сосчитают стадо.
Девчонка горестно вздохнула, что должно означать её безмерную скорбь о помершем недавно Саньке, и выдала:
- Вот так тут и живём, бедуем: небо в тумане, земля в обмане, пусто в кармане. Как попы говорят — неисповедимы пути Господни. Года идут, а счастья нет и всё такое: «…я не хочу, о други, умирать. Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать…» Время над нами довлеет. Дедушка, чувствуешь снисходящий с небес поток Времени? Оно нам шепчет: «…я время, я выпью тебя по каплям и в небе звёзды поставлю раком. Дарую тебе сегодня последний спокойный день, ибо завтра я раскручу спираль событий». Увы - чем радужней рисуемые перспективы, тем глубже реальная жопа. Дед Мороз – и тот жадина: просила у него велосипед, так он на Новый год подарил мне пластмассовую куклу, а как с ней играть, если морда её страшная, как у дядьки Витька, когда он сильно уставший.
Шингар остолбенел, переваривая её слова: что-то я с тупого угла зрения не очень догоняю… Словоохотливая девчонка продолжила свой монолог:
- Не дочитана книга, не закончена мысль, так внезапно и рано оборвана жизнь. Эх … живёшь, живёшь, думаешь о сладком – вдруг, бац – помер. Вот и у дядьки Санька прервалась жизни нить, не дав его розовой мечте осуществиться… От судьбы не уйдёшь, она влияет на всё сущее, но познать её природу, смертным не дано. Баланс нарушен - исход печален. Умерло время, замерли стрелки, съели кукушку старинные часы. Я в печали.
Ребёнок опять горестно вздохнул. Шингар стоял рядом и не знал, что и сказать. Печально тут у них всё, сложно и непонятно.
- Дедушка, мне на горшок срочно надо по большому и маленькому, - объявила вдруг девчонка. – Пойду размышлять о бренности бытия и изменчивости объектов материального мира. Увы, я родилась в мире утраченных надежд, живу, как матрос на корабле: впереди широкие горизонты, но туманные перспективы, тошнит, но плыть надо.
- Это … у кого я могу остановиться на пару дней, - торопливо поинтересовался Шингар, пока девчонка не убежала по своим важным делам.
- Так у деда Тихона или у дядьки Фантомаса, - проинформировала девчонка. – У других не получится: все пьяные в стельку или на нервах. К бабке Максимовны можно попроситься, но у неё внук Витька с прибабахом, к ним никто не ходит.
Она, махнув рукой, показала, в какой стороне обитает древний дед Тихона, это с которого сыплется, но при этом он жуткий охальник. После этого она резво убежала, ибо ребёнку приспичило.
Ну, просто шикардос: хотел в Алма-Ату – попал я в Воркуту… Дом деда Тихона Шингар вспомнил: ага, это тот дед, который перед докторами комедию ломал. Да, они тут все с приветом, начиная от маленьких девочек и кончая старенькими, но очень озабоченными дедушками. Может, лучше бы набиться в гости к председателю? Отставить: сохраняем инкогнито.
В небе громыхнуло. Шингар недовольно посмотрел вверх: кажется, дождь начинается, нет, он уже начался. Надо резко бежать к дому деда Тихона, может дедушка приютит путника. Природа недовольство профессора проигнорировала, но особо и не мучила деревню: часок дождь лился, а потом тучи потянулись в сторону Воронежа.
Дед Тихон, уяснив проблему путника, проявил гостеприимность. Он узнал этого человека – деменцией дедушка не страдал.
- Намылился у нас вынюхивать и выпытывать? – сходу выдал дед. – Ладно, проходи, расскажешь, кто ты таков и что удумал.
Дед Тихон ещё с прошлого приезда профессора догадался, что этот доктор – наш человек.
[justify] С окончания Отечественной войны прошло двадцать восемь лет, но ветераны, практически мгновенно вычисляли друг друга. Зададут друг другу несколько