пожалуй, таковыми и являлись. Огромные, с чайное блюдце, обтянутые красной, желтой, голубой материей, они представлялись нефункциональными и нелепыми. В этот миг Андрюшка дополнительно сообразил, что такие пуговицы и тремя руками не застегнуть, но промолчал. Он решительно отодвинул шута в сторону своей детской рукой, как сумел, и продолжил движение. Сделав еще несколько шагов, он заметил свою перепуганную маму, бросившуюся к нему на помощь через зал. В этот миг он не сдержался и расплакался:
– Пойдем отсюда, мамуля. Не хочу я сюда никогда! Пойдем в «торгашку».
А мать Андрюшки, сгорая от стыда и, как ей казалось, публичного позора, прижимала плачущего сына к груди, защищая его от возможных обидчиков, и пробиралась с ним к выходу. Следом поспешила заведующая детским садом.
– Мамаша, как вас.., будьте так любезны! Задержитесь, на минутку.
А потом, уже в коридоре, добавила голосом, отсекающим возможные возражения.
– Вашего ребенка лучше сегодня же показать психологу. Он у нас на втором этаже. Только немного подождите здесь – наш психолог, ее зовут Эльвирой Петровной, пока в актовом зале. Со всеми детьми.
Уже обращаясь к Андрюшке, заведующая спросила с укоризной.
– Ну, что же ты, герой дня, расплакался? Можно сказать, разорался на весь зал. В ка-ком виде ты теперь домой пойдешь?
Андрюшка продолжал всхлипывать, но ответил предельно точно.
– Вот так, разорённый, и пойду!
В зале многие родители уже не сдерживали душивший их смех. Некоторые повизгивали от восторга, не прекращая поглядывать на скоморохов, выступление которых никого не порадовало, хотя открыто об этом заявил единственный маленький смельчак.
В образовавшемся хаосе скоморохи окончательно растерялись. Они уже прервали свои репризы, но еще не решили, как поступить дальше. Потому переглядывались между собой, не возобновляли выступление, но и зал не покидали. Они привыкли уходить с аплодисментами, которых не дождались. Впрочем, смех зала их не смущал – они догадывались, что он адресован малышу, являлся знаком его поддержки. А вот как быть самим и как относиться к мальчишке, поставившему точку на их программе, они пока не знали.
И только родители, освободившись от дисциплинирующего оцепенения, открыто хохотали, вытирали слезы веселья и повторяли друг другу меткие выражения и интонации трехлетнего героя, расхватывая между тем своих детей, также догадавшихся, что утоми-тельный праздник завершился и можно ринуться к матерям.
Впрочем, некоторые родители ворчали с самого начала инцидента. Они как-то быстро нашли друг друга:
– Просто возмутительно! – обменивались они своими тревогами. – Наши дети окажутся в одной группе с этим маленьким хулиганом. Что из него получится дальше, и как он своей необузданностью повлияет на наших детей? Надо немедленно ставить этот вопрос перед заведующей.
*
Ждать возле кабинета с табличкой «Детский психолог», пугающей всякое материнское сердце, пришлось недолго. Едва появившись, его хозяйка дружелюбно пропустила гостей вперед и, хохотнув, присела, протянув Андрюшке свои руки:
– Ну, герой, подходи ко мне поближе! Силен ты, дружок, оказывается! Но свою награду ты честно заслужил, потому сначала мама отведет тебя за праздничный стол, где детишки делят торт и вкусные конфеты, а после чая уже ты отведешь свою маму домой. Договорились? И никого не бойся – твоя мама побудет здесь! Нам поговорить с ней нужно, лады?
Минуту назад, перед заходом в кабинет психолога, мать Андрюшки ощущала себя провинившейся девочкой, ожидающей заслуженных унижений. Однако Эльвира Петровна ее быстро расположила и успокоила:
– И не волнуйтесь вы так, мамаша! Дети же всё впитывают без всякого разбора. Они ведь, как губка! И поверьте, ни у кого и мыслей не возникло, будто плохим словам мальчуган научился в своей семье. Подчас невозможно разобраться, где эти сорванцы учатся ругаться, но происходит это почти с каждым; мы уже привыкли. Правда, в данном случае всех покорило точное и весьма уместное употребление колоритного лексикона.
И она, вспоминая подробности, опять очень естественно хохотнула.
– Вы Андрюшку ни в коем случае не наказывайте, не акцентируйте внимание на этом происшествии, только дайте понять, что огорчены случившимся. Для всякого малыша нет большего горя, чем видеть свою маму в расстроенных чувствах. Потому ваш прием обязательно сработает, даже если случится это не сразу. Итак, сейчас отведите сына к воспитательнице и скорее возвращайтесь – чуток поболтаем! Лады?
Всё это время Андрюшка стоял в сторонке, сосредоточенно рассматривая красивые мягкие игрушки, но без разрешения к ним не прикасался, да и разговору взрослых не мешал. Создавалось впечатление, будто он тайком прислушивался к беседе и делал наперед какие-то выводы, однако лишь по пути вниз, после длительного молчания, которое мама преждевременно приняла за раскаяние, не сдержался и уточнил:
– Мамочка, ты только не обижайся – я не хочу говорить плохие слова, но очень интересно, как всё-таки правильно – бляха муха или бляхина муха?
Некоторое время Татьяна не отвечала сыну – она старалась незаметно для Андрюшки подавить охвативший ее хохот.
– Мне кажется, сынок, что такие слова лучше никогда не говорить. Чтобы о нас не по-думали плохо. Такими словами, Андрюшка, пользуются только нехорошие люди. Мы ведь с тобой другие?
*
– Ну, что? Поговорим? – предложила Эльвира Петровна Андрюшкиной маме, вернувшейся в кабинет. – Татьяна… простите…
– Петровна, – робко подсказала Татьяна. Ей по-прежнему казалось, будто сейчас ее станут отчитывать и стыдить, как набедокурившую девчонку, поэтому она неопределенно пожав плечами, мысленно согласилась на всё. – Давайте, поговорим.
– Видите, как замечательно – мы с вами по отцу даже тезки! Не скрою, ваш мальчик мне очень понравился. Поэтому особенно интересно, как вы с ним занимаетесь, кем види-те его этак, лет через двадцать?
Вопрос привел Татьяну в замешательство. Так далеко она не загадывала.
– И напрасно! – угадала Эльвира Петровна. – Эти годы пролетят настолько быстро, что и не заметите, но менять что-то, если и захочется, окажется поздно. Потому–то судьбу своего ребенка следует планировать заранее. Конечно, в самых общих чертах. Всех мело-чей не предусмотришь! Однако если совсем не планировать, то со временем вам захочется кое-что скорректировать. Так со всеми случается. Кстати, какая у вас семейная обстановка? Супруг? Квартира, финансы, здоровье, родители с вами или как?
– Всё нормально! – залепетала Татьяна. – Всё хорошо! Терпимо, в общем…
– Если именно так, то исходное положение для воспитания сына у вас благоприятное. Приятно слышать! Но вы должны сознавать, что ребенка своей чрезмерной любовью – а у вас она именно такая, это на вашем лице написано – вы скорее, испортите, нежели правильно воспитаете! Нужна не только любовь, но и конкретные цели, жесткие принципы, научные методы… Вы понимаете, о чем я говорю?
Татьяна поспешно подтвердила:
– Да-да! Я понимаю… Я читаю педагогическую литературу… Но мне казалось, что еще рано думать о далеком… Ну, если Андрюшке, например, не понравится профессия, которую мы с мужем выберем? Он ведь будет страдать, если нас послушается, или же, ес-ли сделает по-своему, наши отношения могут испортиться. Ведь так?
– Это возможно! Но о профессии действительно пока говорить рановато. Сейчас я интересуюсь другим. И очень прошу вас, не обижайтесь только, но хотелось бы знать, каким именно человеком вы представляете себе своего взрослого сына? Знаю, знаю, конечно же, хорошим! Но кто для вас хороший человек? У всех же на этот счет имеются свои представления! Только, повторяю, не обижайтесь на меня! Такой вопрос лишь на первый взгляд кажется элементарным? Попробуем вместе? Может, вы и начнёте?
Дружеская заинтересованность, с которой Эльвира Петровна произнесла всё это, успокоила Татьяну, она раскрепостилась и охотно приступила:
– Хороший человек не может не быть честным, верным, отзывчивым, принципиальным, тактичным, добрым...
Неожиданно для себя Татьяна, никогда не испытывавшая затруднений при подборе слов, поняла, что сейчас, подыскивая требуемые качества для идеального образа, оказалась в тупике. Конечно, слегка задумавшись, она смогла бы продолжить этот ряд достоинств, но Эльвира Петровна прервала ее уж слишком торопливо и, как показалось Татьяне, даже с радостью.
– Очень хорошо! Достаточно! Теперь представим, что всё это уже воплощено в вашем сыне, взрослом сыне. Представили? В таком случае вы понимаете, что рядом с ним всем будет комфортно, как теперь говорят. А каково будет ему самому? Об этом вы подумали? Для вас же этот вопрос, конечно, не является второстепенным! Посудите сами, что важнее: как отзываются о вашем сыне посторонние люди, или же, как он сам себя ощущает среди них? И вообще, какое место он займет в этой жизни?
На лице Татьяны проявилось недоумение:
– Так что же, предлагаете считать хорошим человеком… – Татьяне хотелось сказать – негодяя, но она сдержалась и продолжила иначе. – Который сам себе на уме? А остальных людей ни во что не ставит? Я вас не понимаю!
– Не беспокойтесь, Татьяна Петровна, я всё сейчас поясню. С вашей помощью мы смоделируем ситуацию – сможет ли стать успешным человек, нацеленный не на собственную жизнь, а вежливо пропускающий впереди себя всех конкурентов? Даже, если их и в очереди, как говорят в Одессе, не стояло! Если ваш сын всякого конкурента станет ценить выше себя? Чего достигнет самый одаренный человек, если у него нет малейшей доли целеустремленности, тщеславия, эгоизма и стремления любой ценой… Сами понимаете! Если он, как говорят, живет для других. Если у него душа нараспашку! Его же все станут использовать в своих интересах. Ведь мы давно живем не в той прекрасной среде, которая нас когда-то воспитала! Думаю, хорошо воспитала! Но теперь иные времена. Теперь акулы или шакалы уже не прикидываются благородными овечками! Они активно расчищают себе дорогу, не церемонясь при выборе средств. А нынешние порядки обеспечивают им зеленую улицу. Всё перевернулось верх дном. И наши современные соотечественники мгновенно этим воспользовались. Вы только встаньте на их пути – не пощадят, раздавят, сметут! А вы, как мне кажется, намерены своего любимого сына заранее принести им в жертву, вырастить благородной овечкой?!
– Ужас, что вы говорите! Но вы ведь зачем-то всё преувеличиваете! И криминальные опасности, и моральное разложение общества. Мы же с вами в одной стране живем, но я не замечаю тех ужасов, которые вы сейчас расписали. Конечно, всё это сто раз ко дню мелькает на экране телевизора. Безусловно, многие программы очень гадки, но там же специально показывается выдуманный мир беззакония, а вокруг меня живут, знаете ли, вполне нормальные и, безусловно, порядочные люди… А по вашему получается, что у наших детей выбор невелик – либо стать добычей для хищников, либо к ним примкнуть? Правильно я вас поняла?
– Простите великодушно, но вы же пока не работаете? Следовательно, контактируете с очень небольшим количеством людей, да? Они-то для вас и конкурентами не являются – соседи, попутчики, друзья, так? Ну и прекрасно! Но, как только у вас возникнут настоящие
