Лучик-Света

необходимо! И тебя в обиду никому не дам!

Глава 4
Лишь в октябре, погасив очередной аврал по работе, я надумал по профсоюзной путевке отдохнуть с тобой в Батуми! Полагал, что именно там, где мы окажемся наедине и в другой, уже праздной атмосфере курорта, всё в наших отношениях проявится более отчетливо и, вполне возможно, решится окончательно! А уж тогда мы вернемся домой и, хотелось бы, немедленно распишемся! Мой Лучик-Света ликованием отреагировала на эти планы:
– Сережка, ты даже не представляешь, какие у нас начнутся скоро счастливые времена! – и закружилась, красиво разводя руки в стороны.
– Давай уж сначала разберемся в сути твоего прогноза! – сделавшись подчеркнуто серьезным, дурашливо предложил я. – Во-первых, времена счастливыми не бывают! Счастливыми могут быть только люди. Да и то, лишь некоторые! И всего какие-то минуты, часы или дни! А потом они станут либо несчастными, либо – так себе, потому что привыкнут к этому состоянию и перестанут его замечать! Во-вторых…
Ты не позволила мне закончить столь умную мысль и счастливо захохотала:
– Ой, Сереженька, ты такой умный, такой умный, что ничего вообще не понимаешь! Зачем так всё усложнять? Мы обязательно станем самыми счастливыми! Обязательно! И очень скоро! Повтори это пять раз и крепко-накрепко запомни! – смеялась ты.

Я всё больше подозревал, что ты не только хорошо меня понимала, можно сказать, видела насквозь, но и в сфере наших новых отношений ориентировалась более уверено, нежели я!
А еще я догадывался, что ты ждала от меня более пылкого проявления чувств, но я от природы сухарь, созданный как-то не так, и не могу переломить себя через колено. Во мне всё бурлит, наверное, сильнее, чем в ком-то, но наружу не выходит, сам не пускаю! Может, потому ты первая поцеловала меня и сразу убежала к себе.

Признаюсь и в том, что мою голову давно раздражала еще одна заноза: о себе ты рассказывала мало и, кажется, не слишком охотно. И даже на мои вопросы отвечала хоть и точно, и вполне искренне, но слишком уж кратко и сдержанно, прямо-таки, по-военному. Потому-то меня и терзали сомнения, уж не скрываешь ли ты от меня что-то важное для нас обоих?

В поезде, еще по дороге к морю, которого ты никогда не видела, ты приставала с просьбами рассказать о Грузии и грузинах, и даже обижалась, когда я очень серьезно отвечал, будто грузины, это такие страшные безбородые кавказцы, питающиеся виноградом, который запивают незрелым вином и кровью.
– Ты опять со своими розыгрышами! – возмущалась ты. – Я ведь не маленькая и должна знать хоть минимум о республике, в которой мы с тобой намерены жить более трех недель, и о людях! А я знаю лишь Шеварнадзе да Кикабидзе! Весьма обаятельные, между прочим, мужчины, но ведь в Грузии есть и другие люди. И даже многие национальности! Ведь так? – подначивала ты меня.
Когда перевести разговор в шутку ты мне не позволила, пришлось отвечать:
– Ну и задачка! Рассказывать всем известное, смысла нет! Но что нового я могу сказать о народе, хоть и маленьком, в среде которого ни дня не жил? Предположим, знал я за свою жизнь нескольких грузин. Не столь уж близко, но неплохо знал! Так разве допустимо по ним судить обо всех? Впрочем, кое-что, связанное с ними, врезалось и в память, и в душу! И только теперь, уже под твоим напором, это кое-что обрело конкретную форму. Могу сказать, что один из знакомых весьма часто удивлял меня широтой своей души, глубиной познаний и, одновременно, потрясающей скромностью. Я замечал это еще тогда, удивляясь и относя его лучшие качества именно на национальный счет. Тем не менее, другой знакомый грузин оказался полной противоположностью первому. Мне даже рассказывать о нем противно.
– Ты шутишь! Опять решил меня заговорить?
– Светик! Всё не так! Просто сказать нечего! Знаешь, например, сколько надуманных ужасов внушили нам про Берию – он ведь тоже грузин! Мол, девочек-школьниц затягивал с помощью своих зверей-подручных в машину, насиловал у себя в кабинете, а затем убивал! После таких откровений любой нормальный человек содрогнется и возненавидит не то, что Берию, но и всех грузин. Так вот, скажу я тебе то, что официально ты нигде не услышишь! Ничего подобного не было даже в самой малой степени. Всё это, всё-всё, от начала до конца – самая отвратительная клевета на очень достойного человека! Если попытаться хоть немного разобраться в сути вопроса, то сразу проясняется, откуда ноги растут! Но об этом пока не будем! Ты помнишь, Лучик-Света, наш давний разговор? Я тогда еще говорил, что Берию оклеветал Хрущев. Так вот, второй мой знакомый по своей сути оказался куда хуже, нежели тот мифический злодей с умышленно оскверненной фамилией. И позволь уж мне все подробности не раскрывать, но хуже людей, чем тот мой знакомый грузин, я не встречал! Впрочем, национальность здесь ни при чём! Можно подумать, среди русских мало низких людей? Ну, а реальных грузин ты скоро сама увидишь, и суждения о них у тебя свои появятся! Надеюсь, они окажутся хорошими.

Вспоминаю, как на пустынном берегу мы вдруг разглядели совершенно нелепую будку. Она торчала над округой, словно пень в океане. Но из пня, лишь мы приблизились, выплыл мужчина-продавец в грязнейшем халате, некогда считавшимся белым. Он, бубня что-то по-своему, протянул нам отвратительные на вкус вареные сардельки, нарубленные кусками еще до варки, чего никогда не сделает даже самая неопытная хозяйка.
Сардельки (более ничего не было) оказались несъедобными не только для нас, основательно проголодавшихся, но и для большой грязной собаки, которая лежа поглядывала на нас лениво, но с вполне понятным интересом. Ей, конечно же, достались все куски диковинного продукта, но и она не торопилась есть, лишь закопала их поодаль, очевидно, подозревая более скверное будущее в своей собачьей жизни.

Мы посетили и батумский дельфинарий, из которого вынесли лишь расстройство от того, что этих удивительно умных животных лишили простора и воли только для забавы праздных людей!
Зато, какие там аквариумы! Большие и огромные! Самый большой, обеспечивающий посетителям круговой обзор, тебя ошеломил сказочностью неведомой нам подводной жизни. В нем даже маленькие акулы плавали, и степенно, словно сказочные птицы, парили величественные скаты.

Из туристического любопытства мы заглянули и в пустынный, возможно, из-за прохладной погоды, ботанический сад. Говорят, будто он знаменит своей коллекцией, но, прошатавшись часа четыре без экскурсовода, мы до этого не дознались? Было бы неплохо каждое дерево и растение снабдить поясняющими табличками для таких «знатоков» как мы. Может, тогда и мы оценили бы все достоинства этого огромного субтропического сада?
Праздность нашего гуляния в ботаническом саду подтолкнула тебя на несвязанные с ним разговоры.
– Серёженька, а ты за границей был?
– Только в ГДР. На отраслевом научно-производственном семинаре… Интересно было и поучительно! И завидно: они нам тогда, эти многократно битые нами немцы, такой класс продемонстрировали, немыслимый для нас, что мне надолго тошно сделалось! И вопросы всякие в голову полезли, которые вслух задавать не хотелось…
Ты засмеялась, проявив свой интерес, и сразу уточнила:
– И что же за вопросы?
– Простые, в общем-то, вопросы! Главным образом, «почему?» и «как же так?» Нам ведь тогда казалось, да и теперь кажется, будто мы, страна первопроходец в космосе, значит, во всём впереди: и в науке, и в производственных и в социальных вопросах, а тут на немецких предприятиях мы увидели такое оборудование и такие инструменты, которые нам и не снились! Высокая производительность труда, значительно выше нашей, приборы высокой точности и очень хорошо приспособленные к применяемым технологиям… Завидно! А их достижения в химической и оптической отраслях меня вообще в транс ввели!
– Так неужели после того, что вы там узнали, у нас самих из тех изюминок ничего не появилось? – удивилась ты, пожалуй, зная ответ заранее.
– Что тут скажешь? Отчеты об участии в семинаре мы представили, как и положено, и заявки на оборудование подали своевременно… Теперь вот ждем… Который год…
– Странно! – отозвалась ты так, словно в этой государственной неорганизованности открылась моя вина. – И это притом, что ГДР не значится на пике научно-технического прогресса! Что же нам остается думать о США, ФРГ или Японии? Кстати, что ты думаешь об их капитализме? – спросила ты заговорщически, даже понизив голос. – Надеюсь на твою откровенность, ведь ты понимаешь, что исповедоваться тебе придется без официальной трибуны? – усмехнулась ты.
– Светка! Ты от меня требуешь невозможного! С этим тебе лучше обратиться в институт США и Канады. Ищи его в составе Академии наук! – отшутился я.
– Нет уж, нет уж! От меня секретов у тебя быть не должно! – опять засмеялась ты.
– Дело-то не в секретах! Вопрос уж больно обширный и сложный! Знаешь, Маркс об этом в своё время «Капитал» в двух томах написал, я до сих пор ничего понятного для себя не найду в его баранах, сукне и кафтанах! А ты мне – капитализм! Но точно знаю, что Эйнштейн дал капитализму убийственную оценку. Точно не помню, что-то вроде: «Там люди заняты лишь тем, что отнимают один у другого собственность! И детей своих учат тому же! Беспросветность!»

Мы бродили по дорожкам ботанического сада, давно ничего не замечая, и от тоскливого однообразия спасались только беседой, которая захватила нас обоих, и ты уже по своей воле не хотела ее заканчивать, хотя вряд ли смысл беседы имел для нас столь уж важное значение. Точно так же, радуясь нашему единению, мы болтали бы на любую тему. И тогда ты продолжила:
– Уважаемый Сергей Петрович! А не сменить ли вам вид деятельности? Вы неплохо справились бы с должностью освобожденного парторга нашего НПО! Нынешний парторг, насколько я знаю, тоже умеет долго говорить, но ни о чём! И у тебя это хорошо получается! – ты опять расхохоталась и немного пробежала вперед, словно опасаясь, что за столь обидные слова я на тебя наброшусь. – И всё же, Сережка, скажи мне, что есть этот проклятый капитализм, который мы давно догоняем, в чём-то даже перегнали, а отстали ещё больше? Неужели нам обо всех преимуществах социализма постоянно лгут? У нас ведь в магазинах в достаточном количестве лишь дефицит имеется, а не товары! Что ни спроси – всё дефицит! Колготки, автомобили, билеты, колбаса, лампочки…
– Девочка моя! Ты, кажется, высшее образование уже получила? И даже не заметила как за тебя, за твою учебу, заплатили тысяч двадцать? Прикинула? Если бы кто-то наверху, в руководстве страны, сошёл с ума и выдал тебе эту сумму на руки, то ты могла бы купить себе четыре «Москвича»! Впечатляет? А в США, где всем, как ты считаешь, очень легко всё достаётся, приходится платить самим! Тысяч двадцать-сорок в год! – ответил я, как мне самому показалось, весьма убедительно.
– Ой, ой, ой! – сразу же съехидничала ты. – Стало быть, тем американцам есть, чем платить? Или, скажешь, что у них зарплата, как и у меня, сто десять рублей чистыми? Я бы и «Москвичи» покупать не стала, а просто перебралась бы из общежития в свою маленькую отдельную квартирку! И устроилась не инженером-конструктором, а простой монтажницей, получая в три раза больше, чем сейчас! И