Лучик-Света

высшее образование мне не понадобилось бы, чтобы жизнь свою улучшить! Ну, и что мне скажете, товарищ парторг? Ведь у меня от вашей замечательной пропаганды не прибавилось ни тех «Москвичей», ни денег, ни квартиры… Да и колготок не прибавилось, так уж и быть, краснея, вам сознаюсь!
– Светка, знаешь, какими качествами обязан обладать высококлассный оратор? – но ты вместо ответа, глядя мне в лицо, смешно вытаращила глаза и сморщила лоб, подчеркивая тем самым готовность слушать. – Он может не знать чего угодно, слушатели ему всё простят, если он умеет ловко высмеять все претензии своих оппонентов и, заодно, их самих. Вот и ты сейчас меня высмеяла, хорошо хоть без свидетелей, ибо они, посмеявшись надо мной, сразу оказались бы на твоей стороне, а вот от истины лишь удалились бы! Ведь не ты права, а я! Я!
– Дудки! – захохотала ты и побежала от меня по гаревой дорожке. Потом остановилась в десяти шагах и, пятясь, продолжала. – Кто хорошо понимает, тот хорошо и объясняет! А ты меня не убедил, Сереженька! Не убедил! Не убедил! Но пробовал запутать!
Я подбежал к тебе, обнял и зацеловал:
– А теперь? Теперь убедил?
– Смотря в чём! – не сдавалась ты, нырнула под мои сомкнутые руки и снова убежала вперед.
– Дай мне ещё разок попробовать! – взмолился я.
– Ты о чём? О поцелуях или о капитализме? Если о нем, так ничего нового ты мне и не скажешь! – выкрикивала ты, убегая. – Я и сама знаю, что там хорошо лишь богатеньким паразитам! Но их, слава богу, и там не так уж много! Остальным же, а это почти всё население, хуже, чем нам живётся, даже если их безработный и ездит на своём большом автомобиле-развалюхе!
– Ты, Светка, и впрямь прирожденный оратор – вмиг пригвоздила и меня, и всех американских паразитов! – захохотал и я. – Значит, у меня осталось право на попытку в чем-то другом! Срочно разворачивайся ко мне!
– Дудки! – опять убегая, заливалась ты красивым смехом.

Глава 5
В другой раз мы долго и неспешно бродили по Батуми, но ничего интересного в нем не обнаружили, разве что под ветровым стеклом буквально каждой машины замечали портретик Сталина. Он ведь тоже был грузином, хотя, вспоминаю, сын Сталина Василий как-то сознался, будто «отец грузином считал себя лишь в молодости, а потом он как все, стал просто советским человеком, стоявшим на защите интересов всех национальностей большого Союза!»
«Интересно, не правда ли? – подумалось мне. – А портретики, выставленные на обозрение, это что, если не демонстрация абсолютного неверия нынешних грузин в законность и обоснованность того, что когда-то сотворил Хрущев с памятью народа о столь великом человеке, каким являлся руководитель великой страны Иосиф Джугашвили? Слышал я не официально, что по Грузии тогда прокатилась волна массовых протестов, которые были кроваво подавлены Хрущевым. Так кто же после этого настоящий изверг?»

А помнишь, Светик, как перед нашей поездкой в Батуми, еще там, в Тамбове, ты словно ребенок радовалась, рассчитывая, что на мандариновой родине наешься этих плодов до отвала. Не тут-то было! Оказалось, что в то время года, когда мы приехали в Батуми, а это случилось сразу после сбора урожая, все мандарины строго сдавались только государству по установленным им же закупочным ценам. А уже государство продавало их населению страны. Продажа в частном порядке до установленного срока, кажется, до первого ноября, хотя бы одного-единственного оранжевого шарика рассматривалась как уголовное преступление! Потому, когда я пытался так или иначе купить тебе заветные плоды, все продавцы, что в магазинах, что на рынках, отвечали одно: «Нету, дарагой! Совсем нету!» Более того, они пугались, подозревая во мне провокатора!

Так мандаринов мы и не попробовали. Зато в каждом магазине свободно продавалась вкуснейшая красная рыба! У себя в Тамбове мы ее и не встречали никогда! И коньяк здесь продавали на рубль дешевле, нежели везде! Что же, своя продукция!

А ещё в Батуми же на прилавке ювелирного магазина мы впервые обнаружили нечто незнакомое и странное для себя – какое-то белое золото! Что это – мы тогда не знали. Оказалось – сплав золота, платины, никеля и серебра. Говорят, высший шик! Но не для людей с нашими зарплатами!

Несколько позже мы выяснили, что всякого рода дефициты на прилавки Батуми, как тогда говорили, «выбрасывали», как по всей стране, строго в конце месяца. То есть, для выполнения недовыполненного магазинами плана продаж. Ходовых-то товаров для выполнения этого плана обычно не хватало, вот тогда недобор и покрывали товарами, которые мгновенно «улетали» с прилавков. Оно и понятно! Огромные неиспользуемые накопления населения, торгующего в частном порядке, «замораживались». Следовало вернуть их в экономику! Это непреложный закон и социализма, и капитализма! А «замораживалось» много, если принять во внимание, что некоторые, подчеркиваю это, некоторые грузины, вполне официально были сказочно богаты. Ещё бы! По статистике каждая сотка земли в субтропическом климате этой республики обеспечивала средний доход в тридцать тысяч рублей! Это в то время как для большинства работников страны суммарная зарплата всей жизни не дотягивала до годовой мандариновой радости! Впрочем, столь благодатная земля в Грузии крайне дефицитна. Доставалась она, разумеется, даже не всем «избранным»!

Всяческого рода ограничения, вводимые государством (весьма коряво), не позволяли грузинам чрезмерно богатеть на фоне остального населения страны. И всё же те, «кому положено», продолжали немыслимо наживаться! Сегодня кое-кто ехидничает, мол, в СССР почему-то боролись не с бедностью, а с богатством! Не спорю! Так и было! И было это правильно и справедливо! По крайней мере, тому казалось справедливо, кто на своей шкуре попробовал гниловатую психологию и мораль богатеньких! В общем, правильно тогда их давили, богатеньких! У них ведь обязательно возникала торгашеская, то есть, не наша, не социалистическая мораль, подразумевающая, что деньги решают всё!

Более всего нас удивил батумский общепит! Его порядки не забыть! Помнишь, мы как-то, пропустив обед в санатории, заглянули в городской ресторан, расположенный под крышей центрального универмага? Окна в виде стеклянных стен до высокого потолка давали возможность с высоты птичьего полета наблюдать панораму моря, которое штормовыми волнами зло облизывало расположенный рядом причал. Грохот этой борьбы был слышен всюду. Иногда низкие тучи открывали перспективу, и становились понятными беспредельные возможности моря, с которыми причал лишь до поры мог не считаться, не разрушаясь под натиском обрушающихся на него холодных водных масс!

Через открытое окно холодная воздушная струя разносила по залу запах моря… Хотя в действительности, поверьте мне, так пахнет не само море, а гниющая тина, выброшенная ранее на разогретый солнцем берег. Сейчас же, во время шторма, солнце ретировалось, а море и небо слились в единое бушующее целое, каждая из составляющих которого сама по себе является опасной стихией, способной с легкостью вызывать большие беды. Впрочем, иногда эти стихии могут порадовать непередаваемой красотой и даже кротостью, которая теперь, когда за окном буянил шторм, казалась нереальной.

В ресторане занятыми оказались лишь два-три столика – рабочий день в самом разгаре! Полированные столешницы почему-то не покрыты скатертями! Посуда, до боли примитивная. Здесь обошлись даже без вилок! Но мы с тобой лишь посмеивались над неудобствами (мол, японцы вообще палочками едят), чтобы легче переносилось непредвиденное безобразие! Мы, ничем не возмущаясь и посмеиваясь, ждали своего часа.
Наконец, и нам принесли заказанное: большой, словно веник, пучок экзотической травы аж на три рубля, будто ее нам из Уругвая вместе с самолетом продали, и она не растет здесь всюду. Ну и еще кое-что, лишь на вид аппетитное!

Ты не удержалась от комментариев:
– Ёксель-моксель! Сережка! Ты что-нибудь понимаешь? Куда ни глянь, всюду дивная красотища вперемешку с непомерной наглостью! Мы с тобой словно за вражескую границу попали!
Но у меня под коньяк, а у тебя под красное вино вся эта «дивная красотища» всё же пошла за милую душу!
Между тем, на сценку для оркестра, пристроенную в виде подиума в углу зала, стали взбираться, вяло переругиваясь между собой, местные лабухи с музыкальными инструментами. Один из них самым странным образом походил на Эйнштейна. Его объемная физиономия с торчащими по периметру клочьями волос казалась непомерно больших, прямо-таки, пугающих размеров. Видя, что зал пустоват, он выбрал нас в качестве жертв и с веселой наглостью подсел, сразу предложив мне сделку:
– Командир, положи три рубля на барабан; я для тебя весь вечер играть буду!

Я уже привык к тому, что в Батуми нас повсюду пытались облапошить и выпотрошить! Чаще всего применялись традиционные методы известных всем прилипчивых цыганок-гадалок – лишь бы разговорить, чтобы задурить, лишить инициативы, кое-в-чем даже пристыдить, порождая у жертвы ослабляющее ее чувство безотчетной вины. В общем, обработать психологически, а потом завладеть, чем придется! Я понял, что и сейчас отрабатывается аналогичный сценарий, потому с усмешкой известил барабанщика, что мы скоро уходим и барабан нам не нужен.
Эйнштейн бросил взгляд на мой непустой графинчик, покачал огромной головой и не поверил:
– Командир! Зачем оскорбляешь недоверием? Пока ты с милой дамой у меня в гостях, я в твоём распоряжении, а вы под моей защитой! Так и знай! Для хороших людей ничего не жалко!
«Очень занятно звучит!» – только и подумал я. – Но три советских рубля, деньги совсем не малые. Расставаться с ними мне не хотелось. И, ты же понимаешь, проблема состояла не в моей мнимой жадности. Ведь всего за минуту до того к нашему столику – вспоминаешь? – подходила грузинка в кружевном белом фартуке с корзиной цветов, но она, как обычно, даже не предлагала мне их купить с заготовленными заранее словами «купите для вашей дамы», она лишь чертила своей тележкой большие круги вокруг нашего и соседних столиков. Её расчет был простым, но эффективным! И хотя именно таким образом она всякий божий день раскачивала самых зажимистых мужиков, которые, боясь опозориться, вынужденно демонстрировали свою щедрость, но для тебя, Лучик, я и без ее приемчиков раскошелился с удовольствием. Хотя сразу надумал сконфузить эту ушлую грузинку, чтобы впредь не давила мужикам на психику:
– Девушка, мы именно вас и ждем! Подойдите к нам, пожалуйста! – и когда она приблизилась, я добавил таким тоном, словно делал подобное ежедневно. – И подберите нам самые красивые и самые свежие цветы! Но с условием! Они должны гармонировать с платьем и цветом глаз моей невесты!

Вы обе, ты и цветочница, непринужденно засмеялись, что свидетельствовало о прямом попадании. Стало быть, поставленная задача решена нетривиально, но я не остановился:
– Впрочем, нет! Теперь я точно знаю, что нам нужно! Только розы «Софи Лорен», но у вас я их не вижу!
Цветочницу смутить не удалось:
– Желание клиента в Грузии закон! Через пятнадцать минут, надеюсь, вы дождетесь, цветы украсят вашу невесту! Однако это, знаете ли, очень дорогие цветы – пятьдесят копеек за штуку… Вам три или