было бы преодолеть. Нужно только не предаваться унынию, а что-то делать, придумывать, выживать. Я же больше не чувствовал моральных сил для этого. Мне не хватало того, ради чего я бы боролся. Даже мысль о дочери не оживляла.
Я часто бродил один по склонам среди унылых мокрых кустов. И однажды, когда настроение было особенно безысходным, меня потянуло подальше в горы.
Я забрался довольно высоко, на самый гребень. Холодный ветер гнал облака снизу, и часто все погружалось в туман, и тогда начинала сыпать редкая снежная крупа.
Знакомое снисходительное безразличие овладело мной. Я не видел в перспективе ничего обнадеживающего. Есть я, есть эти холодные безучастные горы, этот мир с глупой суетой, которому я не нужен и который не нужен мне. Не в моих силах оказалось сделать так, чтобы близкие мне люди были счастливы. Это - не мой мир. Или у меня нет сил или умения, или желания принять этот мир так, чтобы он стал моим.
Я начал опрометчиво спускаться по скользким мокрым камням. Справа склон обрывался отвесной стеной. Нужно было бы обойти скальный зуб и спуститься к кулуару. Задняя лапа соскользнула с камня. Я попытался удержаться, но еще не зажившие пальцы свело болью. Камень ударил меня, оттолкнув в пустоту, стенка взметнулась вверх, и торжествующая шекиловская музыка скрежещущим аккордом сковала мысли. На мгновение я ощутил нечто вроде вздоха сожаления моего наставника. Как если бы он махнул на меня рукой.
Сколько раз я уже влетал в это внежизненное пространство. На этот раз не было ошеломляющего перехода при вспоминании всего былого. Я лишь вдруг ясно увидел, что чаще всего погибал именно в горах. Они неосознанно манили меня не только своей красотой, но и как врата в иной мир. Когда я слишком не соответствовал жизни, то меня неудержимо тянуло в мир гор.
Как обычно, отчаянная надежда на встречу с Вэйни наполнила меня. Я напрягал мои обостренные чувства, но не ощутил ее.
Передо мной стоял мой наставник с грустной любящей улыбкой.
- Привет, - небрежно бросил я, - от никчемного ученика.
- Привет, друг мой… Я рад за тебя. Ты кое-что понял.
Я не верил своим чувствам.
- Я понял?? Что, динозавры отменяются?
Я вспомнил наши древние разговоры с наставником, попытки отстоять справедливость так, как я ее понимаю.
- Почему же мир так жесток? - спрашивал я, - Почему так мало от меня зависит? И все, что бы я ни делал, может быть перечеркнуто в одно мгновение?
- Мир - это арена для многих сил. Твоя воля - попасть в беду или суметь избежать ее. Ты сам можешь прыгнуть в бездну. Ты можешь построить дом под горой, и его разрушит лавина. Или своим бездействием дать растерзать себя зверю. Но всегда есть множество правильных путей, чтобы избежать любой беды. Нужно только научиться понимать.
- Научиться понимать, попадая в беду?
- Другого пути нет… Невозможно понять то, чего не испытал сам. И я помогаю тебе, - молвил он с суровой добротой.
- Но одни рождаются в достатке и путь их легок, а другие рождаются в нищете и, к тому же, им постоянно не везет!
- Нет такого достатка, который удовлетворил бы человека. Достаток - всегда относителен. Но чем больше ты имеешь относительно других людей, тем дальше ты от их истиной любви и привязанности.
Вот и теперь наставник со всепонимающей любовью смотрел на меня.
- Теперь ты можешь отдохнуть... или опять принять жизнь…
Я так устал от вереницы никчемных воплощений, что мой безмолвный протест заставил наставника понимающе улыбнуться, но он поднял на меня сияющий взор, в котором была какая-то особенная торжественность.
- Только знай, ты оставил близких, которым очень нужен.
- Я нужен? Ты уверен?
- Я знаю.
Это поразило меня. Я заколебался. Но спросил.
- Я так хотел бы знать, где Вэйни…
- Она - твоя дочь, - просто ответил наставник, - Она многое сделала, чтобы так произошло, но ты ее оставил в той жизни.
У меня все перевернулось, и сожаление от случившегося лишило сил и воли.
И тут легкий освежающий порыв влил в меня новую энергию жизни. Чувство фатального безразличия исчезло.
- Спасибо… - ошеломленно поблагодарил я за столь щедрый и редкий дар.
- Возвращайся, друг мой. Тебя ждут.
Открыв глаза, я увидел, что лежу на мелкой осыпи, головой вниз. Высоко вверху вздымалась отвесная стена, с которой я упал. От ее подножия по крутому склону мое тело в сырой грязи прочертило широкий длинный след.
Я мысленно просканировал себя. Сильно болело правое плечо. Я медленно повернулся и поднялся на чуть дрожащие лапы. Тело было избито, но цело. Изломанный лук валялся рядом.
Чуть ниже протекал ручей. Я лег и жадно напился.
Облака ненадолго прорвались, заходящее солнце разогнало унылый полумрак. Я ощутил прилив оптимизма и решительности. Все менялось на глазах. Это был мир Вэйни, и я жил в нем. Теперь моя жизнь была полна смысла.
Нет, не только физические способности понадобятся мне. Я буду использовать все, что предоставляет сверхжизнь, чтобы мое племя больше никого не боялось. Меня заботил уже не только тот срок, который отведен мне, но срок моих детей и детей Вэйни.
Когда я добрался до стоянки, то был решительно настроен на то, что скоро мы будем жить на старом месте и не бояться кочевников.
Возвращаться с пустыми лапами здесь и в такое время года не считалось зазорным. Но от моего лука осталась одна тетива и Ундук, по обыкновению сидящий на корточках у входа, удивленно поднял косматые брови. Но что-то в моей морде было такое, что он радостно оскалился.
- Туюм! - крикнул он, - Ты как будто из Мира За Горами вернулся! Совсем по-другому выглядишь, - приятно смотреть!
- Упал и головой стукнулся, - ответил я, - очень помогает!
Мы рассмеялись, чувствуя, что подавленному настроению наступает конец. Неужели это я был его главной причиной?
А жизнь, в общем-то, налаживалась. Дети играли и кричали совсем уже не притихшими голосами, вкусно пахло вечерним супом.
Я прошел за каменную стену своего гнезда и подошел к Шиде. Она посмотрела на меня и улыбнулась, тоже заметив то, как во мне много изменилось.
Наша дочь спала рядом на шкуре. Я не удержался и взял ее на руки. Она открыла глаза и потянулась всем телом. Как она уже сильно подросла! Неужели я так давно не уделял ей внимания?
Я с любопытством всмотрелся в ее мордочку. Ее мохнатая лапка играючи стукнула по моему широкому носу.
- Вэйни, зачем ты это сделала? - тихо сказал я, - Что теперь будет?
Она очень внимательно посмотрела на меня. Ее ротик приоткрылся.
- Туюм!
Я чуть было не уронил ее от неожиданности. Это было сказано совсем не по-детски, и этот понимающий взгляд...
Все во мне похолодело. Я пригляделся внимательнее, и подозрение окрепло. То, что она была развита далеко не по возрасту, осмысленная улыбка и так много говорящий взгляд могут означать только одно.
Но никогда еще не было, чтобы два существа одновременно имели супержизь!
- Ты не знал? Она давно уже разговаривает, - сказала довольная Шида, - ты вложил в нее слишком много силы!
Я не был готов. Этот ребенок так не подходил для того, чтобы вмещать в себя Вэйни!
- Дивола! - позвала меня Вэйни ясно и очень спокойно.
И моя истинная сущность отбросила все барьеры. Передо мной была Вэйни и неважно какое у нее тело. Это было так давно, когда мы жили в одной жизни…
Я заговорил с ней на языке этой общей жизни и Вэйни, улыбнувшись, ответила.
Шида попятилась от нас с испуганными глазами.
Со мной почему-то всегда так. Когда приходит то, о чем давно и страстно мечтаешь, то нет ощущения радостного предельного счастья, которое, казалось бы, должно наступить. Даже начинаешь сомневаться: а действительно ли ты так хотел этого. Но теперь я представить не мог и не желал, как бы жил в этом мире без Вэйни. Правда, мы не могли здесь общаться так полно как вне жизни, ясно и глубоко чувствовать друг друга.
Шида, сжавшись, сидела в углу нашей каменной клетки. Я подошел к ней, и она вся напряглась.
- Шида, - сказал я ласково, - не бойся! Вэйни - такая же как я. Мы пришли из одного Мира За Горами и сейчас говорили на том языке.
- Миров За Горами много? - спросила Шида.
- Да. Но ты не помнишь, откуда ты пришла, а мы с Вэйни все помним.
Протопали босые лапы, и к нам заглянул Ундук.
- Туюм, пошли! Педул собирает всех около речки, чтобы правильно расставить наши дела.
- Иду!
Я протянул нашу дочь. Шида с некоторой опаской взяла ее и сразу поставила на ножки. Я задержался, смотря, как Вэйни вполне уверенно вернулась на свою шкуру и уселась на нее.
Мы немного не успели. Бугар держал за глотку болтающего задними лапами Педула, прижав его к дереву. Глаза Педула собирались уже скатиться по его мохнатым щекам. Рядом безмятежно стояли остальные самцы, с легким интересом наблюдая за сценой. Кто-то задумчиво ковырялся кривым пальцем в носу. Двое подростков застыли поодаль с горшками, не решаясь зачерпнуть воды для вечернего компота.
Мы с Ундуком сбежали к речке, и я, ухватившись за загривок Бугара, рванул его назад. Оба тела повалились на песок, и смертельная хватка разжалась. Педул так и остался лежать, с натужным сипом восстанавливая дыхание, а Бугар моментально вскочил на лапы, увидел меня и нехотя отошел в сторону.
- Зачем? - зарычал я, хотя был вполне спокоен.
- Он громко навонял, когда сидел рядом, - неохотно сказал Бугар.
- Ну и что? Разве ты сам никогда не воняешь?
- Тогда не знаю, - немного растерялся Бугай, - я слишком разозлился. Он ведет себя как главарь.
- Скажи, Бугар, Педул лучше тебя расставляет все по порядку?
- Да.
- А ты сильнее Педула?
Бугар только хмыкнул и самодовольно оскалился.
- Значит, правильно будет сделать так. Ты теперь будешь следить за тем, чтобы никто не мешал Педулу правильно все расставлять по порядку.
Бугал удивленно посмотрел на меня.
- Ты теперь будешь его силой. Ты понял?
- Я!? Его силой!? - Бугар возмущенно показал лапой на с трудом поднимающегося Педула.
- А он будет нашей мудростью. Ты же не можешь быть нашей мудростью?
Бугар задумался.
- Ты согласен быть силой? - спросил я с угрожающими нотками в голосе.
- Да.
- Тогда стой рядом с Педулом и смотри за всеми, чтобы никто больше не мешал ему.
- Было бы лучше, - сказал Педул, сморщившись от боли в глотке, - если бы ты сам, Туюм, стал моей силой.
- Мне нужно придумывать, что нам делать, а не следить за порядком! - возразил я, - Если Бугару нужна будет помощь, тогда я помогу.
- Хорошо, Туюм, я согласен, - Педул сел на камень у речки и со второй попытки доплюнул до воды.
Все расселись рядом.
- Эта зима началась слишком рано, - просипел Педул, - потому, что нам здесь нечего делать. И когда сойдет снег, она не закончится, потому, что нам опять здесь нечего будет делать.
- Зачем делать? - воскликнул молодой Занид, ненасытный Занид, которого постоянно востребовали наши женщины и который никогда не подводил их, - У нас навалом добычи, а нас мало, ай! - его сдуло с камня увесистой затрещиной Бугара.
- Ты чо!? - заорал Занид, поднимаясь на четвереньки.
- Тебя Педул просил говорить? - процедил Бугар, заметно разрядивший свою злость.
Педул благосклонно посмотрел на Бугара и откашлялся.
- Нам нужно уходить обратно потому, что здесь племя жить не сможет, - сказал он, - здесь нет пчел, глины для горшков и тяжелых камней.
Никто не возражал, искоса поглядывая на Бугара.
- Нам нужно придумать, как это лучше сделать и не бояться кочевников. Теперь вы думайте и говорите, а я все расставлю по
