Уже при мне пришла весть об Еф-Ли: оказывается, он выжил, его приютили в соседнем племени доберяков, которое он также опутал долгами, и даже тамошний вождь Тир-Ра чесал ему перед сном пятки, но наглец потребовал, что бы он делал это языком, чего глава племени уже вынести не мог и набросился с пудовыми кулаками. К нему присоединились остальные доберяки, но Еф-Ли и на сей раз ухитрился уйти от расправы, имея в том немалый опыт. Несомненно, позже он найдёт приют в ином племени, и там повторится та же самая история…
Проходя по стойбищу, я почуял соблазнительный запах, и меня неудержимо потянуло в ту сторону. На поляне в огромном котле клокотало варево, именно его аромат заставлял урчать желудки троглодитов и пускать невольные слюнки.
В это время раздался призывный крик главного вождя племени тукотумов Бя-Ки, следом он принялся стучать камнем о валун - созывая всех на общий совет. Троглодиты начали выходить из пещер, шли они крайне неохотно, постоянно оглядываясь на котёл. Чувствовалось, что аппетит у них разгорелся просто зверский, а тут такое…
Бя-Ка же орал всё более нетерпеливо, поминая мать каждого троглодита, хрен, редиску, морковь и прочие виды овощей.
Когда все сошлись, главный вождь огласил повестку собрания:
- Первое: медленно являемся на собрания. Следует принять меры…
Тукотумы поёжились, предвидя крайне неприятное…
- Второе: пельмени…
Присутствующие оживились, принялись облизываться, оглядываясь на котёл.
Помощник главного вождя Хыр-Пыр внёс предложение:
- Дабы покончить с позорно медленным прибытием на собрание предлагаю отправлять в котёл того, кто придёт последним. Заодно поправим продовольственную проблему.
Бя-Ка проревел:
- Голосуем, а кто против – идите к Тум-Туму.
Едва назвали имя вожака охотников, как он тут же удобнее встал на свои могучие ноги и крепче ухватил именную суковатую дубину. Тум-Тум оказался крайне разочарованным, когда никто не захотел высказаться или голосовать против. Презрительно хмыкнул и выразительно плюнул в сторону толпы, поводу могучими плечами.
- Принято! – оформил результат Бя-Ка. – Теперь переходим к пельменям… Стоять, почему рванули к котлу? Пельмени подождут!
Взял слово Хыр-Пыр:
- Как вам всем хорошо известно, недавно сообразил лепить пельмени никчемный Эв-Рик. Правда, мы обычно осуждаем его за всякие зряшные выдумки: он то какое-то колесо изобрёл, то календарь, то собачку с лошадью пытался приручить. Конечно, была от него какая-то и польза. Огонь он научился добывать, которым мы теперь пользуемся, а недавно изобрёл пельмени. Но зачем он сразу принялся кричать «Нашёл!» и всем надоедать по этому поводу? Затем принялся убеждать, сколь хороша грамотность. Буквы какие-то придумал… Ну, надоел всем хуже горькой редьки. Отметелили его до полусмерти. Лежит, может и не встать. Поспешили. Признаю. Пельмени его всем пришлись по душе. Но называть их просто пельменями как-то неудобно – они дивно хороши, божественны! Так и просится какой-нибудь подходящий эпитет…
Я промолчал, что именно я мимоходом недавно подбросил Эв-Рику идею своего любимого блюда.
Юнец Ир-Одик не удержался от реплики:
- Эв-Рик бы придумал такое, он был большой мастак в этом. Всегда чего-то новое выдумывал,
- Это конечно так, - согласился Хыр-Пыр, - но нам самим нужно напрячь мозги и сыскать подходящее слово. Как жрать пельмени, так с криком «ура» к ним бежите…
- Может быть, так и назвать – ура-пельмени, - предложил Ть-Фу.
Хыр-Пыр покачал головой:
- Нет, грубовато, нескладно, они достойны куда более лестных слов.
- Пельмени-ура, - выдал вариант Ык-Воок.
- И сие не лучше. Ну, напрягите свои извилины!
Я не выдержал и выкрикнул:
- Назовите просто – уральские пельмени.
- Это ещё почему? – озадаченно поглядели на меня такотумы.
Я замялся, как им растолковать про Урал, который и дал названия пельменям, ведь ныне ещё и названия такого не существует! Оно появится через бездну времени. Решил схитрить:
- Все едят пельмени на «ура», значит, и звать их следует соответственно – УРАльские пельмени.
- О-о, вот это слово не мальчика, но мужа! – одобрил Хыр-Пыр. – Молодец Але-Кса, хорошо придумал. Если после делёжки порций останется лишний пельмень, то получишь его в виде гонорара за идею. А теперь по пельменям!.. Вернее, к уральским пельменям! Они уже готовы!..
И тукотумы с криками «ура» всем племенем поспешил к котлу, где уже плавали поверху давно готовые пельмени, которые только что были ими окрещены уральскими…
Глава 6. Первобытный роман
А теперь о самом сокровенном. Долго я думал, пока решился рассказать об этой печальной повести, короткой и трагической….
Во время одной из своих охотничьих вылазок с луком я заметил на лесной тропинке словно бы остолбеневшую от страха девушку. Удивился: не меня же она так испугалась, да и глядела совсем в другую сторону. Но тут заметил огромного дикого слона, бежавшего прямо на неё. Какой-то порыв заставил меня броситься к незнакомке и встать рядом. Мои стрелы были бы для этого гиганта мелкими занозами, в бессилии я поднял руку и закричал во всё горло:
- Стой, скотина! Вон отсюда! Во-о-о-он!
Слон остановился, послышались какие-то странные, прерывистые звуки. После, вспоминая их, я подумал: уж не смеялся ли этот колосс над моими словами?..
Вдоволь наглядевшись на нас, слон свернул в сторону и исчез в лесной чаще. Поразительно, как бесшумно он двигался при этом, словно призрак.
Девушка благодарно прижалась ко мне всем своим жарким телом. По мне прошли сладкие мурашки, и я погиб: меня неудержимо потянуло к ней, как магнитом. Любовь делает человека поэтом: я посмотрел на девушку, на её дивное лицо, на котором длинные ресницы, словно коромысла, легко несли большие вёдра глаз, и даже в ушах от любви зазвенело. Это чувство походило на вечность. И, судя по всему, оно было взаимным. Женщины любят победителей, как и своих спасителей.
Звали её Ан-Тоя. Она имела тело юной богини и чистую доверчивую душу. Было непонятно, как столь красивую девушку я не замечал раньше. Несмотря на свою внешнюю хрупкость и нежность, Ан-Тоя была очень сильной, ведь женщины, в отличие от мужчин, от природы рассчитаны на двоих – на себя и ребёнка. Не знаю, но может быть, наш ребёнок всё же появился на свет и вырос без меня. Не знаю…
Времена были первобытные, и любовь во мне была такой же: она не умещалась внутри, рвалась из груди. Хотелось петь или пуститься в неистовую пляску, рвануть на груди рубаху, которой на мне не было… Словом, тянуло совершить что-то такое – вот только что именно, я не знал. В своей первобытной влюбленности ощущал в себе столь неимоверную силу, что готов был схватиться в смертельном поединке даже с махайродом – саблезубым тигром, косматым мамонтом или на худой конец с пещерным львом. Но на моё счастье – или несчастье – никого из них рядом не оказалось.
Мы гуляли вместе по лесу и степи. Набрали цветок и вместе – в четыре руки - сплели венок, его я возложил на голову Ан-Тои, он смотрелся на юной красавице лучше, чем какая-либо диадема будущих великих цариц. После великолепного заката мы сидели на остывающей гальке у медленно текущей реки, глядели на её воды и в звёздную высоту с богатейшими алмазными россыпями созвездий. В такие моменты верилось в самую безумную мечту.
Первобытное чувство властно требовало себе выхода. И тогда я, первобытный Ромео, в неудержимом приступе вдохновения куском гранита выцарапал на скале: «МОЯ + ТВОЯ = КРЕПКО ХОРОШО!» Я думал, что в таком предельно упрощённом варианте фраза будет понятнее тукотумам, когда они выучатся грамоте. Затем эту первобытную формулу любви украсил рамкой, а снизу приписал дату: «Первобытный век, какой-то год, энный месяц, некий день». И расписался закорючкой.
После этого, ретиво размахнувшись, зашвырнул камень далеко через реку и издал торжествующий вопль – крик первобытной любви.
Уходил, чуть пошатываясь от нахлынувших на меня чувств, в голове крутился припев когда-то слышанной песни: «Ах, если б жить, можно было вечно жить, повторяя «Я люблю» днём и ночью, днём и ночью! И дорожить, каждой встречей дорожить, каждым взглядом дорожить днём и ночью…» Было невыносимо осознавать, что мне и вечности было мало для того, чтобы насладиться этим счастьем.
На следующий день, проходя мимо, поглядел на глыбу и ощутил странное чувство, будто я её уже видел: не вчера, а очень давно, в своей прошлой жизни в далёком будущем, которое сейчас казалось мне совершенно нереальным. И неожиданно для себя самого вспомнил, что читал статью в газете и видел телепередачу о загадочной находке: тогда показали эту самую скалу, но только с неизгладимым загаром тысячелетий, потемневшую, обветренную, покрытую морщинами, как многомудрый лоб старца. Со всего света съехались мудрейшие знатоки, специалисты, эксперты, многоучёные мужи. Восторгам их не было предела. Они наперебой глубокомысленно изрекали:
- В этой криптограмме, несомненно, заключены очень важные сведения! Возможно, эзотерические знания древних!
- Ещё бы, просто так, от нечего делать, столь трудоёмкую работу не совершают!
- А вдруг здесь таится завет погибшей тысячи лет назад цивилизации?
- Уверен, расшифровка этих письмен позволит значительно расширить наши познания о прошлом!
- Я думаю, что тут написано нечто чрезвычайно важное и значительное!
- Мудрость седых веков!..
Толкам, предположениям, гипотезам не было предела.
Я подумал, что, несмотря на всю их ошибочность, в самом главном толкователи были правы: во все времена на Земле не было ничего важнее, главнее и значительнее любви…
Каюсь, я совершил неисправимую ошибку, когда после очередного свидания мы с девушкой выкупались в речке, а затем я красиво причесал Ан-Тою, кусочком уголька подкрасил её чудные брови и нарисовал тени, а красным цветком натёр губы и щеки. На голову возложил венок из полевых цветов, словно корону императрицы. Девушка превратилась в неописуемую красавицу, просто восхитив меня: выглядела Ан-Тоя если не истинной секс-бомбой, то настоящим секс-убежищем. И вот в таком виде привёл её в стойбище, произведя там настоящий фурор. Мужики делали на неё стойки, глаза их запылали вожделением. Женщины сначала оторопели, а затем зашипели подколодными змеями, растаскивая упирающихся мужей по пещерам. Стали раздаваться крики, что Ан-Тою нужно выдать замуж. Они нарастали и скоро превратились в женский хор, который чуть ли не скандировал:
- Замуж! Замуж! Замуж!
Свободные мужики присоединились к скандированию. Правда, оно более походило на клич футбольный болельщиков: «Шайбу! Шайбу! Шайбу!»
Я был совершенно ошарашен таким поворотом событий и понял, что меня могут опередить. Тут же подскочил к вождю и заявил, что хочу жениться
