Валентинка была счастлива. И даже тамбур, где они стояли, придавал происходившему с ней еще больший романтический оттенок. Максима почти прижимали к Валечке напиравшие на него корзинки и вёдра людей, весело гудевших вокруг. Все вагоны этой утренней электрички были переполнены грибниками. Корзина средних размеров, которую Валя держала в руках, больно колола колени сквозь старенькие брезентовые джинсы, но это был пустяк по сравнению с восторгом, переполнявшим её двадцатитрёхлетнее сердце. Рядом был умный и уверенный в своих силах мужчина.
Они познакомились недавно, во время поездки в К., куда её позвал одноклассник Костя, которому она нравилась. Костик неожиданно появился с приятелем, шепнув Вале, что тому надо развеяться после развода. Приятель был на тринадцать лет старше их. Его невысокая, плотно сбитая фигура с играющими мышцами, тёмные и слегка вьющиеся волосы, смуглое, несколько восточное лицо, большие чёрные глаза и мягкая улыбка сразу покорили её.
- Да он же старик! Ты что - не видишь? - С лёгким раздражением заметил одноклассник, когда они на минуту остались одни в маленьком кафе, куда зашли перекусить.
- Очень щедрый, - спокойно отреагировала она, слегка сощурив свои серо-голубые очи и явно намекая на мороженое, которое «старик» купил им всем, как только они вышли из душного автобуса.
- А я, выходит, нет? - Искренне удивился Константин, застыв с цепеллином на вилке.
- И ты, - невозмутимо отозвалась Валя, изящным движением головы встряхивая густые светлые волосы.
Она вспомнила тоненькое пирожное, аккуратно разделённое Костей пополам в маленьком бистро, куда он её пригласил. Оставшись без работы на тот злосчастный момент, она мучительно подбирала слова, которыми хотела попросить у него в долг небольшую сумму денег. Те всегда водились в достаточном количестве у предприимчивого Кости. Любуясь выставленной на витрине сладкой композицией из тортиков, украшенных крошечными разноцветными клумбочками "цветов", она улыбнулась:
- как красиво!
Константин перехватил её взгляд и тут же произнёс:
- ну, Валюха, ты даёшь! Не всё же сразу. Подожди хотя бы до дня рождения, и эти клумбы будут твоими!
- Да не нужны они мне вовсе! С чего ты взял? - Обжигающие мурашки быстро растеклись по телу и так же быстро исчезли где-то между лопатками - надежда на долг растаяла вместе с нетронутым кремовым ломтиком.
Вернулся Максим, и Валя переключилась на него, не мешая Косте поглощать отданные ею цеппелины.
- Мне надо отлучиться по делам, - выйдя из кафе, Костик фамильярно коснулся пальцем Валечкиного носа.
- Как отлучиться? - Поразилась она.
- Надо - во как, - провёл Костя поперёк своей шеи указательным пальцем.
- Макс, часа два-три. Как договорились, - и Костя исчез.
- Вот для чего нужен был приятель, - подумала Валя, глядя ему вслед.
- Пошли? - Улыбнулся Максим.
И они долго кружили по старому городу. Силуэты церквей, похожие на крылья взлетающих птиц; головокружительно высокие шпили, сверкавшие своими макушками в лучах солнца; башенки соборов, словно полураскрытые тюльпаны; веером вплетавшиеся друг в друга конструкции с витражами и статуями; вытянутые окна с перекладинами - змейками; проёмы - сквозные или плотно заложенные кирпичом. И множество арок. Макс рассказывал о смешении архитектурных стилей, о римских базиликах и способах возведения куполов. Валюша была сражена тем, что видела и своим спутником. Потом они побродили по маленьким картинным галереям, где Максим скромно, но очень чутко реагировал на её вкус. По дороге домой мужчины сидели вместе, а её мысли прыгали беспокойным воробышком, стучали клювиком и никак не хотели успокоиться. Она не чувствовала даже любопытства к себе, но всё-таки написала номер своего телефона на листке бумаги из блокнота.
- Он не спросит, - шептал голос в её голове. И Максим не спросил.
- Удачи, - улыбнулся он на автовокзале и быстро ушёл. Костик, растянувший рот до ушей, галантно проводил Валю до перекрёстка.
- Съездим куда-нибудь еще? - Утвердительно спросил он.
- Дорого. Хотя посмотрим, - она взяла себя в руки и понесла домой.
Прошла пара месяцев и однажды, возвращаясь с работы, она вдруг увидела Максима и бросилась ему наперерез, совершенно не владея собой.
- Здравствуйте! - Выпалила Валечка, еще даже не добежав. Повернув голову в её сторону, он как будто не узнавал.
- Я - Валя. Не помните? - Потрясённая собственной храбростью, произнесла она, слегка заикаясь.
- Привет! Как дела? - Безразлично спросил Макс.
- Да вот, устроилась на новую работу.
- А вы разве не студентка?
- Уже давно нет. Работаю. Ушла из одного места, потом из другого, долго искала, а теперь вот снова усердно тружусь, - нескладно пошутила она.
- Всё забыл, о чём я говорила, - мелькнуло в её голове.
- Я вообще-то очень спешу, - он взглянул на часы и быстро добавил:
- а дайте, пожалуйста, ваш номер телефона.
Следующим вечером они встретились. Макс был превосходен, а Валюша долго молчала, собираясь с мыслями и стараясь отогнать одну из них, что нет у него к ней никакого интереса. Он же, казалось, не замечал её волнения и держался очень свободно.
- Конечно - такой взрослый. Это надо иметь в виду, - твердила она себе, хотя на самом деле понятия не имела, что именно надо иметь в виду.
- Мне до сих пор вспоминаются церкви, где мы были, - робко начала она. - Вы верите в Бога?
- Почему вы так решили?
- Так много знаете о соборах...
- Ну, нет, я знаю очень мало, просто кое-что читал. Что же касается вашего вопроса, ...если Бог хотел стать предметом любви, то ему следовало бы сперва отречься от должности судьи.
- Я - не религиозна. ...Но думаю, что верующие люди с вами не согласятся.
- Не со мной, с Ницше.
- Поняла. А... для тех, кто живёт без Церкви, для остальных ... Кто или что для них должно быть судьёй?
- Вы спрашиваете меня или Ницше?
- Он что-то говорил об этом?
- Давайте я вам принесу.....для начала - один томик господина философа. И вы его почитаете перед сном, удобно устроившись на диване. А потом попробуем обсудить. Идёт?
- Угу. Согласна, спасибо.
- Пока не за что...Вообще-то я учился какое-то время на архитектурном факультете и у меня отличная память, - улыбнулся Максим, - что касается соборов и прочего.
- Это – здорово. Много знать.
- Да, неплохо. Хотя бы для развития интеллекта. Хотите, угадаю, что знаете или любите вы?... Ммм… Думаю, что вы учились музыке?
- Я действительно училась недолго, но уже успела всё совершенно забыть. Плохая ученица, у которой всё из памяти, к тому же, вываливается, как из дырявого корыта.
Он внимательно посмотрел на неё, и Валентинка неуверенно засмеялась.
- Господи, какая идиотка! И о чём он будет со мной теперь говорить? - От напряжения у неё сжалось всё тело.
- Вы наверняка знаете и помните множество вещей. Вот, например, я обожаю коврижку, но вечно забываю эти там пропорции.
- Вы сами печёте?
- Иногда, - весело хмыкнул он. - Подождите-ка. Тааак, кажется, четыре яйца на два стакана муки плюс пачка масла. Правильно?
- Хммм, - она смешно вытянула губы и стала похожа на маленькую девочку, - я беру два яйца на три стакана муки и стакан сметаны. Что касается масла, то я покупаю маргарин.
Они засмеялись и Валюше вдруг стало так легко, что она моментально расслабилась, не замечая направленного на неё холодного взгляда.
- Кого вы читали ещё из... великих? - Спросила она.
- Брэдли, Шопенгауэра, Шеллинга, Юма, Юнга... Романы, естественно, тоже читал. Вы ведь о них спрашиваете? Вообще в моём возрасте можно бы, наверное, уже и писать. Если есть, что сказать людям. Но поглощая по-прежнему чужие тексты, которых просто...., - он поднял руки и обрисовал ими большой круг.
- Я вот всё время перечитываю русскую классику. Не могу без этого. И сказки,...я люблю сказки.
Она с опасением покосилась на Максима, но оказалось, что он тоже их любит.
- А также мультяшки. И всякие шаржи-карикатуры порисовать.
- Я в детстве обожал Диккенса, Джека Лондона. В юности - оперу. Мы с другом переслушали всё, что здесь давали, по многу раз. Мне кажется, я знал наизусть все слышанные мною арии.
- Вы хорошо поёте?
- Петь-то я со всем удовольствием, но слух у меня - не того, - рассмеялся он.
- Я тогда пропадал в музыкальных магазинчиках. Вагнер, Бизе, - и он вдруг начал рассказывать о Моцарте. Она слушала и не верила своему счастью. Он рассказывал потрясающе, небольшим и очень мягким голосом, шутя и с удовольствием смеясь своим шуткам. А еще он курил простые папиросы. И Валя, плохо переносившая табачный дым, на сей раз глотала его с удовольствием.
- А Валечка ходит в Оперу или, быть может, в нашу филармонию?
- Мне нравится серьёзная музыка. Но, наверное, я пока не доросла до слова "люблю". У меня ведь еще есть время? - С улыбкой спросила она.
- О, да. Но его не стоит выпускать из рук, - ответил Максим и посмотрел на часы.
- Я провожу вас, - сказал он, и Валя почувствовала холодок в его голосе.
- Ддда не так и темно. Я доберусь, - она снова заикалась, как всегда, когда не могла справиться с волнением.
- Я провожу вас до остановки. Идёт?
- Спасибо, - она всё еще старалась удержать потухавшее настроение.
Остановка транспорта была совсем рядом и, зайдя в автобус, Валечка оглянулась. Максим не уходил.
- Позвоню на днях.
Подойдя к заднему окну, она помахала рукой, затем крепко сжала поручень и с горечью подумала:
- неужели всё?
На какое-то выпавшее из неё время она перестала мыслить и лишь покачивалась в такт движения автобуса, пока некие маленькие загогулинки и крючочки в её сознании не сцепились коготками и не сложились в привычные слова: вперёд, во что бы то ни стало.
На следующий день вновь случилось то, что в последнее время просто преследовало её. Она опять охрипла, прямо с утра. И хотя на работе разговаривать было почти не с кем, к вечеру голос совсем пропал. Максим не звонил, и сегодня Валя была даже рада этому, хотя всё равно надеялась и ждала. Назавтра наступила суббота и уже в первую половину дня она осилила банку мёда, обжигаясь горячим чаем. Подбежав к зазвонившему телефону, Валечка почувствовала вдруг такую слабость, что у неё задрожали руки. Но всего лишь Костин голос и неожиданный поворот дела привели её в чувство.
- Тебе плохо? Сиди дома. Я мигом!
- Не надо! - Воскликнула она, но трубка уже затихла.
Бессильно вздохнув, Валечка двинулась в ванную, чтобы в сотый раз прополоскать обожжённый вчера вечером глаз. Проделав это, вернулась на кухню, остановилась, передёрнулась всем телом, как мокрая кошка, и села на корточки. Медленно опустив голову, обхватила, сжала руками своё худое тело и застыла. Даже слёзы не приходили в этот дурацкий день.
