после выполнения этого поручения ему предстоит занять важный посольский пост.
– Мы называем посольство в Вашингтоне «дипломатической вишенкой», – улыбнулся новоиспечённый лорд. – Только просил бы держать это в секрете, пока не будет официального сообщения.
Расстались они друзьями. Назавтра его ждал Сталин. И снова, как в первую встречу четыре года назад, советский вождь сильно удивил Керра.
– Вы ведь дружили с Гарри Гопкинсом, – спросил он, едва поздоровавшись. – Передайте коллеге наши пожелания скорее поправиться…
Арчи был просто поражён феноменальной памятью этого человека. И его заботливостью. Жаль, передать Гарри эти добрые слова он не успеет: через четыре дня Гопкинс умрёт от рака в вашингтонской больнице. А Сталина Керр пригласил в Великобританию – обязательно с посещением его родового поместья в Шотландии.
Хозяин Кремля первый раз улыбнулся.
– Я бы поехал. Общения между нашими народами должно быть больше. Нам нечего делить, можно только учиться у англичан, людей старой культуры.
– К сожалению, в Лондоне уже другие люди, – отвечал Арчибальд. – Люди нового британского правительства не являются людьми старой культуры.
– Вы абсолютно правильно когда-то сказали, что культура нации сильнее армии. Хочешь сделать свою страну передовой и сильной – повышай культуру.
– Это ваши слова, господин Сталин.
– Разве? – Генералиссимус, помолчав, разлил коньяк в две рюмки. – Доброго пути вам, господин посол! Успехов на новом месте! И давайте выпьем – за англичан!
Они пригубили коньяк, и оба коротко засмеялись.
Подарки Сталина были очень щедрыми: помимо традиционных икры и коньяка, ещё прекрасно выделанная шкура снежного барса, а главное – его портрет с надписью красным карандашом «Другу Советского Союза лорду Керру. Сталин».
– Как странно! – воскликнул растроганный Керр. – Капитализм делает людей богатыми, но скрягами, а социализм – щедрыми и счастливыми.
– Мы ещё не построили социализм, – усмехнулся Сталин в усы. – Будем и мы богатыми, если воровать не станем у самих себя.
И тут произошло то, что в СССР в то время нельзя было даже представить себе.
– Господин генералиссимус, – посол вытянулся во весь свой немалый рост. – Хотел бы обратиться к вам ещё с одной просьбой. Не могли бы вы отдать мне молодого человека Евгения Йоста? Он прекрасный повар и массажист, я в нём очень сильно нуждаюсь.
Сталин поднял глаза.
– Молотов мне об этом уже говорил. Думаю, что это можно устроить.
Эта история могла остаться для всех незамеченной. Если бы не встреча лорда Керра в аэропорту. В присутствии десятков журналистов таможенник спросил дипломата:
– На каком основании въезжает в нашу страну этот человек без паспорта и визы?
– Это русский раб! Личный подарок мне от генералиссимуса Сталина!
От такого ответа Керра толпа журналистов просто взвизгнула. Засверкали блицы фотокамер. Лишь вмешательство министерства иностранных дел и лично бывшего премьера и экс-министра по делам колоний Уинстона Черчилля помогло разрешить ситуацию.
Дотошные журналисты всё-таки раскопали биографию Евгения Йоста и немало удивились: как и все поволжские немцы, во время войны он должен был жить в Сибири, на Алтае или в Казахстане, но никак не в Москве. Поражались, как он сделал такую карьеру в посольстве Великобритании: из повара стал личным секретарем посла.
Тучи не развеялись и в американской столице. Агенты Федерального бюро расследований очень заинтересовались Йостом и настоятельно советовали послу отправить советского гражданина обратно в СССР. Присутствия «русского раба» в британском посольстве в Вашингтоне не одобрили и его сотрудники. Яростнее всех выступал против того, что «советский гражданин разгуливает в посольстве везде, где ему вздумается», первый секретарь посольства Дональд Маклейн.
Поначалу это сильно удивило лорда Керра. Потом – намёками, иносказательно – друзья дали ему понять, что дело не в нём, а в сложившейся ситуации. Маклейна лучше не трогать, и совсем не потому что он сынок министра просвещения Великобритании. Просто Дональд решил, что этот парень Йост прислан из Москвы, чтобы контролировать его, и хотел бы освободиться от «ненужного наблюдателя».
Да плюс ко всему друзья в тот период были просто вне себя из-за одной женщины. Даже не одной…
Глава 14. Ищите женщин, или «Вашингтонские вишенки»
Преданность женщин вообще-то безгранична. Они верны, пока их самих не предадут. Так и случилось с Кэтрин Харрис. Кажется, совсем недавно она с радостью помогала Дональду Маклейну копировать секретные дипломатические документы. Это ничего, что она старше на пятнадцать лет. Китти верила его признаниям в любви и готова была жизнь отдать за него. Они жили в Париже и были счастливы.
Когда молодой советник британского посольства во Франции Маклейн познакомился с очаровательной брюнеткой, американкой Мелиндой, преданная Кэт не могла найти себе места от ревности. Дальше всё просто посыпалось. Дональд и Мелинда поженились. А тут ещё немецкие войска вошли в Париж. Маклейны эвакуировались в Вашингтон, а коммунистка Кэт Харрис оказалась а Москве. В американскую столицу она вернулась летом 41-го уже профессионально подготовленной разведчицей. И что она увидела в Вашингтоне? Счастливого Дональда с этой модницей Мелиндой? Да что б он провалился!
Это, наверное, самое страшное проклятье для разведчика. Кэт уехала в соседнюю Мексику, а злые слова остались. Их она и проговаривала, всё чаще прикладываясь к бутылке. К концу войны столько произнесла вслух фамилий, что пришлось её срочно транспортировать в Советский Союз.
Лорд Керр лично не знал Кэт Харрис. А вот жена первого секретаря появлялась в посольстве нередко. Арчибальд сразу почувствовал, что от Мелинды Маклейн исходит сильная энергетика. Но дело пока было не в ней.
Второй женский персонаж – тоже влюбленная и оставшаяся одинокой член компартии США Элизабет Бентли. Она влюбилась в нелегала Коминтерна, помогала ему во всём, а после его смерти даже возглавила две разведывательные структуры. Однажды Элизабет почувствовала себя брошенной и, надев лучшую шляпку, пошла сдаваться в ФБР.
Друзьям Арчибальда Керра просто повезло. Во-первых, всё, что было известно Китти Харрис, сложно было перепроверить. Во-вторых, Элизабет Бентли называла имена и явки малыми порциями, надеясь на материальное вознаграждение и популярность. Но чем меньше были порции, тем скромнее оказывалась и награда. Чем больше стали порции, тем меньше ей верили. В-третьих, из Лондона подчиненных Керра активно прикрывал Ким Филби, выросший к тому времени до большого начальника в МИ-6.
Переживать из-за женщин, брошенных кем-то и когда-то, ни времени, ни желания у нового посла не было. Он прилетал в Вашингтон в последний раз за несколько дней до начала войны. Тогда в штате британского посольства было всего девять человек, сейчас – почти пятьсот. Сам город тоже изменился: почти деревенский ритм жизни уступил место новому миру, более нетерпеливому и менее понимающему. Дипломатические компромиссы были не в выигрыше на бесконечных торгах, основанных на грубых экономических реалиях и коммерческих соображениях.
Размышлять английскому послу в столице бывших союзников было над чем. Вся Америка в 1946 году заразилась запалом сэра Черчилля, с удовольствием растаскивая на цитаты его речь в Вестминстерском колледже в Фултоне, штат Миссури.
– Я не верю, что Россия хочет войны, – вещал бывший премьер. – Чего она хочет, так это плодов войны и безграничного расширения своей мощи! Я вынес убеждение, что они ничто не почитают так, как силу, и ни к чему не питают меньше уважения, чем к военной слабости. По этой причине старая доктрина равновесия сил теперь непригодна…
Словом, нашёл применение своему «железному покрывалу».
«Только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными», – эти слова «величайшего в истории британца» будут американцами отлиты в камне. «Соединённые Штаты находятся на вершине мировой силы», – это им бальзам на душу, на сердце и на веки вечные.
Но, как говорится, не ищите женщину – ищите деньги. Деньги были главной целью миссии авторитетного Черчилля. Любыми путями он должен был получить у Америки кредит. Экономика Великобритании вползала в жесточайшую кризисную яму и грозила там остаться.
– Арчи, я не могу здесь находиться долго, – грустно признался бывший премьер перед отлётом в Лондон. – Мы уступили им, признав первенство доллара. Мы задолжали им гигантскую сумму. Без этого кредита Британия погибнет. Так что теперь вся надежда на тебя. Обещай им всё что угодно – вплоть до военных баз в наших колониях или поддержки в самых немыслимых проектах против Советов. Кредит нужен любой ценой. Сделаешь – отметим эту победу за столом с огромным тортом, и вишенка будет твоя…
Не прошло и двух месяцев, как кредитный законопроект большинством голосов прошёл в Сенате. Через день сэр Арчибальд Керр, он же лорд Инверчепел, получил подпись президента Трумэна под этим законом. На радостях посол отправился на западное побережье, останавливаясь по пути в каждом штате и выступая перед самой разной публикой. Главный итог от поездки он получил из прессы, когда вернулся в Вашингтон:
– Этот барон не такой уж лох, как мы думали! Он свой парень!
Это высшая похвала для американцев – «свой парень».
Черчилль поздравил по телефону:
– Дорогой Арчи! Ты заслужил самый большой торт! Все вишенки твои!
«Вишенкой» стала и Тита, бывшая жена Арчибальда. Она тут же появилась на горизонте, как только узнала, что муж стал лордом и послом в американской столице. Но теперь она сразу всех предупреждала, что её следует называть леди Мария-Тереза, баронесса Инверчепел. Она вам больше не Тита.
Глава 15. «Кембриджская пятёрка» – кто пятый?
Аверелл Гарриман уехал из Советского Союза почти одновременно с Керром. Он стал министром торговли. С Арчибальдом их пути пересекались редко. Но зато он помог своему бывшему коллеге приобрести суперновый и сверхмощный радиоприёмник. Да ещё на аккумуляторных батареях – включишь в сеть, они подзаряжаются, выключишь – радио всё равно работает. Чудо техники! Теперь по вечерам лорд Инверчепел крутил ручку настройки и слушал новости из любой страны: за сорок лет дипломатической службы он научился понимать больше десяти иностранных языков.
По «Голосу Америки» и узнал посол о принятом законе Мак-Магона, который строго ограничивал «распространение атомной информации гражданам других стран», а Федеральному бюро расследований предписывал вновь провести проверку всех сотрудников двухсторонней комиссии по атомной энергии, которым во время войны был оформлен допуск к секретной информации. Под действие этого закона подпадал Дональд Маклейн, первый секретарь британского посольства.
Его бывшая возлюбленная Кэт Харрис и Элизабет Бентли не знали друг друга. Но фамилию Дональда именно от них узнали агенты ФБР. Маклейн оказался и в списке активистов компартии, который составила и огласила Бентли. «Благонадёжность» полторы сотни коммунистов по этому списку решено было проверять оптом, и это в какой-то степени спасло Дональда Маклейна от вызова на
