что это комплимент его физической форме. Русский язык учил всё по той же методике: за год словарь одолел, теперь читал по слогам в букваре «Ма-ма мыла ра-му», «Ра-бы не-мы, мы не ра-бы». Евгений Йост помогал: они говорили друг с другом то день на русском, то день на французском.
Других компаньонов как-то и не осталось. Ивану Стаменову жёстко намекнули, что его миссия – представлять не только Болгарию, но и Германию. Турецкий посол Али Хайдар Актай умер при невыясненных обстоятельствах в Анкаре. Немногословный швед Вильгельм Ассарссон старался сохранить нейтралитет, но хуже всего у него это получалось со своим военным атташе, который интересовался лишь куйбышевскими секретными производствами.
У Керра были такие же проблемы с НКВД. Контрразведчики обратили внимание, что военный атташе посольства Великобритании постоянно вступает в контакты с местными рабочими. И таких контактов не один-два, а сотни. Сначала чекисты поспрашивали этих рабочих, а потом пришли за посольским сотрудником. Заодно выслали из страны и двух английских журналистов, излишне любопытных.
Представляя в апреле нового военного атташе, Арчибальд снова встретился со Сталиным. «Я раньше никогда не видел его в таком солнечном настроении, – записал посол в дневнике. – Бог знает почему». Скорее всего, потому, что на Западном фронте перемены были, и очень приятные. Красная Армия погнала фашистов на юге со скоростью даже большей, чем раньше отступала.
Сталин был уверен, что союзники вот-вот откроют второй фронт. Но эта дата всё время откладывалась. Точнее, она так и не была названа. Гитлер начал «выровнять линию фронта», и это стало сигналом для обеих сторон, что теперь придётся накапливать силы для решающей битвы.
В середине мая, когда в Москву прилетел бывший посол Джозеф Дэвис, официально представляющий американского президента, Керр снова был приглашён. Джозеф привёз фильм «Миссия в Москву», снятый по своей книге. Аплодисменты после премьеры были, но и ухмылок саркастических тоже хватало. Сталин сидел всё в том же полувоенном френче с двумя накладными карманами на груди, брюки заправлены в сапоги. Походил он в такой одежде больше на грибника. Такое было впечатление, что про будущее сражение на Курском выступе он в курсе, что англичане напрасно скрывают эту информацию от него, что в победе он по-прежнему уверен.
В июле началось… После Москвы и Сталинграда это было уже третье гигантское сражение. В начале августа, когда Керр и адмирал Стэндли прилетели в Кремль, всё советское руководство уже улыбалось: враг терпит поражение на Курской дуге – это ясно. Сталин снова был «в солнечном настроении» и много шутил.
Воспользовавшись ситуацией, Керр подошел к Сталину поближе.
– Господин маршал, а не могли бы вы дать мне в руки свою трубку? В Лондоне я знаю очень хорошего мастера, он сделает для меня такую же.
Сталин от неожиданности чуть не выронил трубку из рук. Арчибальд успел её подхватить. Хозяин кабинета только усмехнулся. Но ведь это же не наглость, а смелость, а трусов они оба не переносили.
– Дарю вам её! На добрую память…
Это был день взаимных подарков. Молотов тоже был добродушен, вручил Керру боевой автомат, правда, без патронов.
– Это юбилейный экземпляр знаменитого пистолета-пулемёта. За военное время мы выпустили таких два миллиона штук.
Плоское лицо Молотова было невозмутимо даже в минуты доброжелательности. Даже искорки юмора не промелькнуло в его проницательных глазах. В каком-то смысле он сам походил на автомат – только сделанный в единственном экземпляре, а не миллионным тиражом. Одет он был в новую форму: теперь все сотрудники наркомата иностранных дел носили форму, как у военных. Повседневная была серого цвета, а парадная – чёрная с золотым шитьём.
Молотов сообщил Керру, что все дипломатические представительства возвращаются в столицу. Дорогую трость, подарок Арчибальда, он оставил в углу своего кабинета…
В Москву, в Москву, в Москву! Посольства в Куйбышеве сошли с ума. Засуетились, забегали все. Атаковали замнаркома Вышинского, требуя вагоны для переезда. Самый большой багаж оказался у посольства Японии, которое заказало восемьдесят вагонов. И это на десять человек? Впрочем, как сказал по секрету повар Евгений, посол Страны восходящего солнца генерал-лейтенант Татэкава оба военных года занимался шпионажем, а в свободное время покупал фанеру и доски: ему скоро возвращаться на родину, а там дерево ценится не меньше золота.
У других дипломатических представительств имущества оказалось куда меньше. Англичане, равно как и американцы, уместились в пятнадцати вагонах, причём послы получили персональные.
Не успели толком перебраться в здание на Софийской набережной, как с прощальным визитом пришёл адмирал Стэндли. Соединённые Штаты меняли его на Аверелла Гарримана.
– Дорогой Арчи, в дипломатии кончается время боевых адмиралов, – сказал Стэндли. – Начинается время «золотой молодёжи». Грустно, но ничего не попишешь.
Гарримана с натяжкой можно отнести к «золотой молодёжи». Он был, скорее, бриллиантовым, с отливом голубых кровей. В восемнадцать лет, после смерти отца – железнодорожного магната, после раздела наследства, Аверелл стал миллионером. Про него говорили, что он единственный в США, кто проехал страну с востока на запад по своей собственной железной дороге.
По приезде в Москву новый посол довольно строго заявил Молотову, что он единственный полномочный представитель Соединённых Штатов в Советском Союзе. Больше не будет никаких специальных посланников, и все переговоры он намерен вести сам.
Вышло несколько иначе. Не помогли ни гонор, ни миллионы. Он просто не успел войти в курс дела. К совещанию министров иностранных дел трёх держав, состоявшемуся в Москве во второй половине октября, он даже вещи свои не закончил разбирать.
Американский президент Франклин Рузвельт направил на совещание министров государственного секретаря Корделла Хэлла, только что отметившего своё 72-летие. Хэлл никогда в жизни не летал на самолётах, но тут деваться было некуда: приказ есть приказ. Несколько часов страха, зато он вошёл в историю. Хотя бы потому, что на этой конференции закладывались основные принципы деятельности будущей Организации Объединённых Наций. А также было решено провести первую встречу «большой тройки»: Черчилль, Сталин и Рузвельт.
Глава 8. Тегеран был временно отрезан от всего мира
Керр работал круглые сутки. Он уже не ориентировался во времени. Его будили и в полночь по срочным депешам из Лондона и могли пригласить в Кремль или в наркомат иностранных дел под утро.
Сначала лидеры трёх держав никак не могли договориться о месте встречи. Через посольства шли десятки писем и телеграмм. Дипкурьеры летали над оккупированной немцами Европой, проклиная дату своего рождения и появление на свет неуступчивых глав союзных держав.
Рузвельту не позволяли далеко лететь парализованные ноги. Сталин ссылался на возраст и невозможность находиться без связи с генштабом. Черчилль сначала считал, что было бы лучше собраться в Каире, где в ноябре пройдёт англо-американская конференция, но, в конце концов, всё-таки согласился на Иран. В целях маскировки даже предложил встречу «большой тройки» именовать «Каир-3». Он и не догадывался, что коды английских шифрограмм уже вскрыты абвером, и Гитлер приказал уничтожить глав тройственного союза.
Однажды Керра пригласили в Кремль со своим переводчиком в необычное время – в семь утра. Арчи взял в машину повара Евгения Йоста. Без задержек их провели в кабинет начальника личной охраны Сталина. Комиссар государственной безопасности Власик дружески пожал ему руку и извинился за столь раннее рандеву.
– Дело, к сожалению, не терпит отлагательства. Вы ведь были послом в Иране?
– Был, но не послом, – кивнул Арчибальд. – Секретарём по коммерческим вопросам. Послом, точнее посланником, был сэр Марлинг.
– Всё правильно. Но давайте пройдём в соседнюю комнату.
Он повёл его через коридор в странную комнату без окон, посреди которой стоял огромный стол, а на нём – картонный макет какого-то города, вытянутого вдоль горного склона. Мечети, ворота, базарная площадь, квадраты жилых кварталов, узкие улицы, изогнутые переулки…
– Узнаёте?
Керр присмотрелся.
– Похоже на Тегеран. Вот это – здание миссии Великобритании.
– Отлично! – Власик был явно доволен началом разговора. – А рядом что за дома?
– Большой – это был дом какого-то местного вельможи, в маленьком жил его гарем, потом дома охраны, всяких служб.
– У вас прекрасная память, господин посол! – похвалил Власик. – В этом большом доме теперь посольство Советского Союза. И сразу ещё один вопрос. Вы давно знаете сэра Черчилля? Извините за такую напористость, но ему и другим главам делегаций угрожает опасность, и мы с вами обязаны защитить руководителей наших союзных государств…
Начальник охраны Сталина рассказал, что гитлеровская разведка готовит покушение на участников тегеранской встречи. Эту акцию Гитлер доверил главному своему диверсанту Отто Скорцени. Выброшенный поближе к иранской столице на парашютах, его отряд должен выкрасть Рузвельта и убить двух других лидеров.
– Откуда такие сведения? – удивленно спросил Арчибальд.– Иран же нейтральная страна.
Даже если бы Власик и был в курсе источника этой информации, он не сказал бы английскому послу. Всего несколько человек в Москве знали, что глубоко законспирированный советский разведчик Николай Кузнецов, играя роль обер-лейтенанта вермахта, вошёл в доверие к высокопоставленному чину СС, и тот выдал всё о планируемой операции в Тегеране. Сегодня даже страшно себе представить, что было бы, если бы не этот подвиг героя!
– Надо что-то делать!– Керр был бледен. – Я могу предположить, как диверсанты попали бы в наше посольство…
– Как?! – вскрикнул Власик.
– Через подземный ход. О нём мало кто знает. Мне его показал сэр Марлинг. Потом, говорят, через него приходил на семейный ужин к послу великий князь Дмитрий Павлович.
– Романов?!
– Да. Племянник последнего вашего императора, казнённого на Урале со всей семьёй. Дмитрий Павлович, кстати, был обручён с его старшей дочерью Ольгой. Но свадьба не состоялась: после участия в убийстве Распутина он был выслан в Персию, где стояла русская армия.
– Откуда вы это знаете?
– Он два года жил в посольстве. Прятался от большевиков. Простите, конечно… Он даже принял от Великобритании офицерский чин и потом уехал с Марлингом в Лондон. А знаю это я от греческой королевы Софьи, моей подруги юности. Дмитрий Павлович и ей являлся племянником…
– А показать этот подземный ход можете?
– Разумеется. Я как раз послезавтра хотел вылететь в Каир, оттуда в Тегеран вместе с сэром Черчиллем.
– Боюсь, что нарушу ваши планы. Предлагаю вылететь немедленно. Важна каждая минута…
К вечеру самолёт приземлился на зелёном поле советского военного аэродрома в Тегеране. Их уже ждала машина.
– С нынешним главой британской миссии уже всё обговорено, – сказал Власик, когда они шли к посольской машине. – О планах немцев ему знать не следует. И я очень надеюсь, что к завтрашнему вечеру мы уже все ходы-выходы в этом подземелье
