Пси-войны: Запад и Восток. История военного применения экстрасенсорики

занял одно из первых мест в списке возможных кандидатов.
Собеседование заняло почти весь день, а остаток его мы провели, читая документы, принесенные к нам в комнату. В конце концов, нам объявили, что вынуждены внести изменения в правила отбора кандидатов. Процесс выбора был настолько успешен, что они не могут отобрать только трёх из двенадцати, и им придётся оставить шесть. Я же должен был первым отправиться на западное побережье для того, чтобы проявить свои экстрасенсорные способности и обучиться дальновидению.

Стэнфордский Исследовательский Институт, Менло Парк, Калифорния
Моя поездка в Менло Парк была трудной. Даже учитывая то, что я ехал по распоряжению командующего службы разведки и безопасности США, бригадного генерала, мой непосредственный начальник был в должности между подполковником и полковником, и он вовсе не был в восторге от своего новоиспечённого подчинённого. Он понятия не имел о том, что я делал, на кого я работал и вообще, зачем я нужен в его офисе. Моя работа продвигалась всё хуже и хуже, складывалось такое впечатление, что она никому не нужна. Это была одна из первых поездок, о которой я не мог ни слова сказать своей жене. Накатывающаяся депрессия заставляла меня заново переосмысливать свои обязательства. Единственной отрадой была гражданская одежда и дополнительные деньги на счёте.
В первый день мне устроили экскурсию, показав оборудование, а остальное время я болтался по отелю, плавал в бассейне. Так, к началу второго дня я уже прекрасно отдохнул и начал скучать. Я пошёл на работу с твёрдой решимостью приступить к напряжённым двухнедельным занятиям. Но, к моему удивлению, этого не случилось. Вместо учёбы меня подняли на последний этаж, завели в помещение без окон, которое больше походило на холл с большой мягкой кушеткой и крестьянской обстановкой. Рассел Тарг и я устроились поудобнее напротив друг друга, и мне дали маленький альбом для рисования и набор ручек и карандашей. Путофф объяснил, что через час он будет находиться в одном из наугад выбранных мест Сан-Франциско, где-нибудь в области залива. Моя задача заключалась в том, чтобы попробовать точно описать то место, где он будет стоять. Геральд должен был находиться в выбранном месте ровно 15 минут, а потом возвратиться в лабораторию. После того, как я опишу место, мы должны были все вместе пойти на реальное место, которое было выбрано для проведения эксперимента, чтобы проверить обратную связь. Позже была бы проведена независимая оценка результатов каким-нибудь независимым экспертом, не задействованным в опытах по проблеме дальновидения.
Путофф спросил, нет ли у меня каких-нибудь вопросов. Я сказал ему, что есть. Что я конкретно должен делать, чтобы выполнить это задание? Он объяснил, что на самом деле нет никакой конкретной методики, как научиться дальновидению. Так что это мое дело, как я буду решать поставленную задачу. Нужно освободиться от всех мыслей, «сделать мозг пустым», а когда это произойдёт, открыть его для принятия нужной информации и мысленно увидеть требуемое место.
— Не переживай, ты обязательно увидишь что-нибудь такое, что поможет тебе определить нужный участок. Чтобы работать, тебе нужно создать свою систему и доверять ей, — с этими словами Путофф уехал.
Рассел отключил телефон и запер дверь, чтобы нам никто не помешал. Потом он посоветовал мне расслабиться, так как у нас есть почти сорок пять минут, пока Путофф не доберётся до места, которое мне надо будет описать. Он объяснил, что Путофф спустится в свой офис и с помощью генератора случайных чисел получит пятизначное число. Последние три цифры будут означать номер файла из сейфа. Затем, захватив с собой запечатанный файл, он сядет в автомобиль и отъедет от здания офиса. Поездив 10–15 минут, он остановится и откроет запечатанный конверт, находящийся в файле. В конверте будут фотографии и координаты места, к которому он должен подъехать. Как только он доберётся до места, это будет означать, что он находится у цели в точно назначенное время, и будет взаимодействовать с этим местом в течение пятнадцати минут. За это время мне надо будет попробовать зарисовать «цель», где находится Хал. По завершении отведённого на эксперимент времени он должен возвратиться в лабораторию, забрать нас и отвезти к тому месту, которое я попытаюсь увидеть и зарисовать.
Мне предстояло, приехав на участок, сравнить то, что я реально увижу, и то, что предстало до этого перед моим мысленным взором. Больше всего меня удивило, как быстро проходят 45 минут, когда ты расслабляешься и освобождаешь мозг от мыслей. Также я понял, как трудно перестать думать обо всем, что тебя беспокоит. Когда ты упорно заставляешь себя о чём-то не думать, мысли именно об этом настойчиво лезут тебе в голову. Чем больше я старался, тем больше моя голова забивалась «спамом». Наверное, обычный современный компьютер за всю свою электронную жизнь не получал такого количества макулатурной почты, как моя бедная голова в то время, как я пытался освободить её от всяких мыслей. Но среди роя мыслей не было ни одной о том, куда мог поехать Путофф из лаборатории в Менло Парке, и где он будет через 45 минут. Эта задача казалась мне неразрешимой.
Я отчаянно сражался со всем этим хламом, засорявшим мои мысли, когда внезапно, как гром среди ясного неба, прозвучал голос Рассела Тарга:
— Ну что Джо, скажи мне, где, по-твоему, может в данный момент стоять Хал?
Именно в этот момент мой мозг совершенно очистился — ни одной мысли.
Удивившись, что я всё-таки смог это сделать, я спросил Тарга, нельзя ли дать мне какой-нибудь намёк, на что он ответил отрицательно: Тарг сам понятия не имел, где находится Путофф. Я попросил Рассела дать мне хотя бы общее представление о том, как заставить себя увидеть отдалённое место. Он предложил, чтобы я просто расслабился и позволил информации самой прибыть ко мне. Я попробовал, но не тут-то было: каждый раз, когда я расслаблялся и подставлял свою голову для прибытия информации, мой мозг тут же заполнялся, бог знает чем, такой чушью, что я не мог выбрать из неё ни одной нужной мысли.
Время шло, а мой блокнот оставался так же девственно чист, как и до моего прихода в эту комнату. Тарг сказал, что у меня остаётся не больше десяти минут. Потом Путофф уедет из «целевой области». Расстроенный, я закрыл глаза и покачал головой. Я был готов к неудаче.
Именно в этот момент я поймал нечто, похожее на проблеск, маленькую вспышку. Очень короткое, быстро промелькнувшее видение, настолько стремительное, что, казалось, оно мерцало сквозь веки. Постой! Снова промелькнуло. Это напоминало какие-то тени, как затемнение или затенение позади больших колонн или столбов, похожих на те, что поддерживают греческие храмы. Я бросился к альбому, стал делать лихорадочные наброски. Были вспышки видения и других вещей: предмет, похожий на штангу, статуи, велосипеды или, по крайней мере, металлические стойки для велосипедов сбоку. А впереди две круглые кадки с низкорослыми деревьями. Вот это да! А ещё… И я кинулся делать наброски в альбоме. К тому моменту, когда Тарг сказал, что время вышло, я изрисовал всю страницу предметами, которые, я чувствовал это, были в том месте, где находился Хал. Но как только Тарг взял из моих рук альбом, я внезапно ощутил себя совершенно разбитым, словно моё тело полностью лишилось энергии. Я вдруг осознал себя мгновенно опустошённым, растерянным. Было такое чувство, словно я внезапно потерял контакт с целью и полностью расписался в собственном бессилии. Я сказал Таргу, что, вероятно, запорол эксперимент и всё перепутал.
Тарг смотрел на мои рисунки и улыбался. Он сказал, что уже знает, куда мы сейчас поедем. Через полчаса в лабораторию возвратился Путофф, мы втроём сели в автомобиль и поехали к цели. На пути я увидел несколько предметов, которые, как мне показалось, напоминали то, что я зарисовал, хотя особых примет, нарисованных мной, я не находил. Мы выехали на дорогу, ведущую к Стэнфордскому Университету, и сделали несколько поворотов. Я никогда не был в университетском городке, и поэтому понятия не имел, куда мы едем. Когда Путофф резко повернул влево, я увидел справа от автомобиля здание и понял, что это и было моё «целевое здание» — библиотека Стэнфордского Университета. Машина подъехала к библиотеке и остановилась. Большие колонки перед зданием нельзя было не узнать, особенно в окружении кадок с маленькими деревцами. Был даже железный стенд для велосипедов точно в том месте, где я видел его в своем отрывочном видении. Я повернулся и посмотрел Рассела Тарга, сидящего на заднем сидении. Он широко улыбался, и улыбка была, что называется, до ушей.
— Не плохо для первого опыта по дальновидению, Джо, — сказал он.
В этом первом состязании по дальновидению я занял первое место, так же, как и в последующих четырёх, а вот шестое испытание принесло мне второе место. Геральд Путофф сказал мне, что это был лучший результат, продемонстрированный в Стэнфордском Институте за всё время проведение экспериментов. Когда я возвратился в Форт Мид, в свою 902 группу Военной Разведки с заключительными результатами, они были введены в принципиально новый файл под названием Дальновидящий 001. Меня взяли в головной офис и обязали добровольно согласиться участвовать в программе по дальновидению, ради которой, как я понял, мне надо будет отказаться от карьеры, будущих поощрений и, вероятнее всего, не получить за это ничего, кроме насмешек коллег. Однако, после того, что я испытал в Стэнфордском Университете, прочитал в документах за последние недели и осознал, что появилась новая угроза национальной безопасности моей страны, выбора у меня практически не было. Нужно было соглашаться — кто же, если не я?

Проект «Пламя Гриля», Форт Мид, Мэриленд
Работа над проектом была чрезвычайно трудной, не только с фундаментальной точки зрения, но также и с военной, и политической. Что касается базы проекта, то её не было, до нас этим никто не занимался, так что мы были пионерами, которым предстояло прокладывать новые следы в деле дальновидения. Никто никогда не пытался сделать то, что пытались сделать мы. В военном отношении наша работа тоже была уникальна, так как вооруженные силы никогда не занимались эзотерическими вопросами и не были подготовлены к тому, чтобы иметь с ними дело. Эти темы были заранее обречены на то, чтобы вызывать насмешку в армейских кругах, и поэтому их скрывали даже от тех, кто по долгу службы был обязан поддерживать наше начинание. В сущности это был Чёрный Проект, запущенный в рамках Чёрного Проекта. Были многочисленные уровни безопасности, и только люди с самым высоким допуском секретности знали о нашем существовании и с разрешения Командующего имели доступ к нашим материалам. Те, кто непосредственно должны были оказывать нам поддержку, знали, что мы существуем, но не знали точно, чем мы занимаемся. Они могли думать всё, что угодно, и мы поддерживали их в том, что они думали о наших изысканиях, но они никогда не знали, чем же мы занимаемся на самом деле. Только горстке людей был разрешён реальный доступ в наше здание. Из-за естественной враждебности, с которой относились к нашей работе люди с