П.П. Шмидт как зеркало Первой Русской революции. Альтернативный взгляд на Историю

апостольскому правилу он не мог уже продолжать дальше священно-служение: обязан был покаяться и добровольно покинуть лоно церкви... Но Гапон не каялся - и не уходил, продолжал служить дальше. Хотя его со скандалом изгнали из приюта тамошние чиновники.
Знало ли про это руководство РПЦ? Знало! Но греховодника-попа, тем не менее, не лишило священного сана, не выгнало из церкви вон! Петербургский митрополит Антоний (Вадковский) почему-то простил его, оставил в звании священника. И это при том обстоятельстве, что Гапон продолжил жить с Уздалёвой до самой смерти своей, до весны 1906 года то есть!...

Подобное непотребство было возможно лишь при одном условии: в дело вмешалась тогда тайная полиция - Охранное отделение. Гапон был прощён и помилован благодаря вмешательству этой всесильной организации. Об этом, между прочим, говорит в своей автобиографии и сам Георгий Аполлонович, что с лета 1902 года сотрудничал с Охранкой, не называя, впрочем, истинных причин вербовки: почему он стал подручным тайной полиции…

13

Весной 1902 года произошло важнейшее для России политическое событие: вместо убитого террористами Д.С.Сипягина министром Внутренних дел становится В.К.Плеве. И Вячеслав Константинович задумал ознаменовать начало своей работы новой политикой в отношении рабочих. «Он ознакомился с опытом начальника Московского охранного отделения С.В.Зубатова, создавшего в Москве при поддержке великого князя Сергея Александровича ряд легальных рабочих организаций, по типу западных профсоюзов, но при участии Церкви, и теперь решил распространить опыт и на Петербург. Гапон был самой подходящей кандидатурой на место руководителя таких организаций и их духовника». Тем паче, что после скандальной истории с Уздалёвой он крепко “повис на крючке”: оказался всецело в руках полиции. Там его поставили перед выбором: или запрет на работу в церкви и смена профессии, или же переход на службу в полицию при сохранении священства и возможности помогать рабочим. Гапон вынужденно согласился, но затаил обиду и злобу на власть.
Всю первую половину 1903 года под него (а за его спиной стоял и зорко следил за процессом Зубатов, по решению Плеве в октябре 1902 г. ставший главой Петербургского охранного отделения) создаётся представительное «Собрание русских фабрично-заводских рабочих в С.-Петербурге», в котором Гапон был негласным лидером несколько лет. Он хотя и не перечил начальству, не лез на рожон, но с полицейским давлением не смирился. Наоборот, решил во что бы то ни стало вывести создающуюся рабочую организацию из-под опеки полиции и подчинить её своим целям. Каким? Бог весть! Открыто он их не провозглашал и воспоминаний про то не оставил.
Ход Истории благоприятствовал этому: в августе 1903 года из-за непреодолимых разногласий с Плеве Зубатов неожиданно был уволен со своей должности. В созданные им легальные рабочие организации на Юге России, по задумке призванные отделить рабочих от интеллигенции и тем отвратить их от Смуты, внедрились революционеры, спровоцировавшие грандиозную стачку, окрещённую “Зубатовской катастрофой”. Так что Сергей Васильевич не только не смог довести до конца начатого им дела, но ещё и стал свидетелем превращения своей организации в слепое орудие Первой Русской революции, которую он всеми силами старался предупредить…

После удаления Зубатова у Гапона были развязаны руки. Он получил поддержку властей, и ему удалось удалить всех зубатовских ставленников из «Собрания русских фабрично-заводских рабочих». С этого момента «Собрание» стало уже как бы полностью гапоновской организацией, подконтрольной лишь ему одному.
11 апреля 1904 года произошло официальное открытие «Собрания», которое поначалу строго придерживалось просветительской и религиозной линии. К 1905 году оно насчитывало 11 отделов в Петербурге и окрестностях и около 7-8 тысяч членов. В.К.Плеве даже удостоился Высочайшей благодарности за деятельность Гапона и был им в целом доволен.
Довольны были и сами рабочие, разумеется. Благодаря гапоновскому легальному обществу «они получили долгожданную свободу собраний и взаимопомощи, организацию досуга и самообразования. При отделениях «Собрания» организовывались библиотеки и без-платные лектории. Руководство «Собрания» успешно защищало права своих членов, отменяло незаконные штрафы и решения об увольнении. Осенью 1904 года у «Собрания» появился запасной капитал, при его отделениях были открыты потребительские лавки и чайные. Возникла мысль о широкой системе кооперации и дешёвых рабочих мастерских. Был выдвинут проект специального рабочего банка…»

---------------------------------------------------------
(*) «В то же время внутри «Собрания», вокруг самого Гапона, сложилась узкая группировка революционеров, т.н. штабных, которые под прикрытием легальной деятельности осуществляли революционную пропаганду... Уже в феврале 1904 года в “штабе” прозвучали слова о возможном кровавом исходе их борьбы. А в марте 1904 года “штабные” - социал-демократы А.Карелин и Д.Кузин, а также без-партийные И.Васильев и Н.Варнашов - обязали Гапона выработать и принять тайную политическую программу «Собрания». Фактически это уже была та самая петиция, которую понесут царю рабочие 9 января 1905 года. Если брать шире, это была программа революции 1905 года: свобода слова, печати, собрания, свобода совести, ответственность министров перед народом, амнистия политических заключённых и ссыльных, постепенная передача земли народу, 8-часовой рабочий день и т.п.
Гапон, хотя и не разделял многих убеждений своих вынужденных друзей, усердно прикрывал их перед полицией, благодаря чему вплоть до января 1905 г. МВД пребывало в абсолютном неведении того, что происходит внутри «Собрания», считая его совершенно лояльным правительству.
Между тем, “штабные”, которые в апреле 1904 г. все были выбраны в правление «Собрания», только ждали подходящего времени для выдвижения своей программы. Такой момент, по их мнению, наступил после убийства Плеве летом 1904 года, когда его место занял либеральный министр Святополк-Мирский <…> В это время, по примеру либералов, решили подать свою петицию царю и руководители “Собрания русских фабрично-заводских рабочих”...» /священник Василий Секачёв/.
---------------------------------------------------------

14

После ликвидации Плеве летом 1904 года Гапон остался вообще без присмотра и без надзора со стороны Власти. Движение же его быстро росло, набирало силу и популярность в народе. В окружении самого священника появились тёмные личности вроде социал-демократа Красина и эсера Рутенберга. Они умело обрабатывали духовное лицо в революционном духе, склоняя к решительным действиям, пели ему дифирамбы, величали не иначе как народным вождём, требовали не трусить и предъявить властям не экономические, а политические требования, без которых якобы не обойтись, без которых жизнь работяг и крестьян не изменится к лучшему. Еврей Рутенберг и вовсе неожиданно сделался ближайшим товарищем Гапона. Он постоянно подначивал его: «Только скажи слово, и народ пойдёт за тобой куда угодно!...»
Петербургский градоначальник Фуллон ничего этого не знал, безусловно. Он вообще настолько мало подозревал об истинных намерениях Гапона и окружавших его людей, что даже в начале декабря 1904 года, выступив на открытии нового отдела его общества, высказал собравшимся пожелание, чтобы рабочие “всегда одерживали верх над капиталистами”!!!
Правда, в конце декабря встревоженный Фуллон, почувствовав неладное, всё же вызвал священника и стал выговаривать тому о неверном направлении движения его «Собрания». Мол, ему, Гапону, правительство поручило укреплять христианскую мораль и нравственность в рабочей среде, а он там разводит социализм и анархию. Однако отец Георгий клятвенно уверил Ивана Александровича, что твёрдо стоит на религиозных принципах терпимости, покорности и правопорядка - и отходить от них не собирается. И старый Фуллон махнул рукой: ладно, дескать, делай что хочешь… А новому главе МВД Святополку-Мирскому и вовсе не было до Гапона никакого дела. Он слыл сугубым либералом, повторим, а по жизни симпатизировал уволенному Зубатову, не убиенному Плеве. И третировать и притеснять зубатовского протеже он не собирался…

15

«Революционная ситуация», которую с вожделением ждали все российские и западные революционеры, которую они долго и упорно готовили, в России наступила в конце декабря 1904 года - после падения Порт-Артура. Вот тогда-то кукловоды-политтехнологи и решили - пора! - и аккуратно так подтолкнули в спину (“давай, мол, батюшка, настал твой звёздный час!”) пламенного народного трибуна Гапона, который весь Петербург всполошил и подчинил себе, бездельничать-бастовать заставил. А потом ещё и к Царю на Дворцовую площадь повёл крёстным ходом.
Хронологически же в те дни всё происходило так: распишем поподробнее этот наиважнейший момент нашей родной Истории - начало Первой Русской революции.
Итак, 29 декабря дирекции Путиловского завода, что выполнял правительственные заказы для воюющей Армии, было предъявлено требование стачкомом уволить одного неугодного мастера, якобы без основания рассчитавшего 4-х рабочих… Так впервые был запущен в оборот забастовочный сценарий, придуманный чёрным гением Парвуса и весь 1905 год сотрясавший как тот же ядерный взрыв промышленные центры страны (впоследствии этот разрушительный сценарий использовался в России и во время Первой Мiровой войны). Схема Парвуса была надёжна и проста, как и всё гениальное. Один из заводских цехов выдвигал руководству какого-нибудь стратегически-важного оборонного предприятия заведомо невыполнимые требования: о значительном повышении зарплаты, к примеру, без чего работяги не сдвинутся с места, а будут сложа руки сидеть у станков и курить, точить лясы, играть в домино и карты - крутить т.н. итальянку… А время - военное, напомним. Предприятие - оборонное. К забастовщикам, ясное дело, немедленно применялись репрессивные меры администрацией. И это становилось запалом для других цехов, а потом и заводов. А потом и целых городов, уездов, волостей и краёв уже год как воюющей с Японией Державы.
Но впервые, отдадим должное, этот сценарий был опробован именно в Петербурге - на родине всех российских революций, мятежей, переворотов и смут романовского периода Истории. В этом смысле город сей - уникален…

Так вот, 3 января 1905 года по такой именно схеме и забастовал оборонный Путиловский завод, рабочие которого вслед за увольнением “злодея”-мастера потребовали ещё и увеличения зарплаты и сокращения рабочего дня. Это в войну-то! Понятно, что их не послушали - строго призвали к порядку, к работе. Тогда и была объявлена забастовка, начались стихийные собрания и митинги у станков, следовавшие без-прерывно.
От собрания к собранию требования бастующих росли, решимость бастовать крепла. К застрельщикам-путиловцам присоединились рабочие других предприятий. 5 января в знак солидарности заволновался и забастовал почти весь промышленный Петербург, десятки тысяч рабочих дружно высыпали на улицы, ведомые всё теми же гапоновскими “штабными” - замаскированными революционерами… За короткий срок таким